Филипп Александр - Королева Виктория

• Название: Королева Виктория
• Автор: Филипп Александр
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-235-02973-6

Королева огромной империи, сравнимой лишь с античным Римом, бабушка всей Европы, правительница, при которой произошла индустриальная революция, была чувственной женщиной, любившей красивых мужчин, военных в форме, шотландцев в килтах и индийцев в тюрбанах Лучшая плясунья королевства, она обожала балы, которые заканчивались лишь с рассветом, разбавляла чай виски и учила итальянский язык на уроках бельканто Высокородным лордам она предпочитала своих слуг, простых и добрых Народ звал ее «королевой-республиканкой» Полюбив цветы и яркие краски Средиземноморья, она ввела в моду отдых на Лазурном Берегу Страстная натура, она почти до безумия любила своего Альберта и, овдовев в сорок два года, до самой смерти слепо следовала лютеранским принципам своего немецкого принца.

Это биографическое повествование без всяких прикрас рассказывает о пылкой и неистовой Виктории.

Перевод осуществлен по изданию:

Alexandre F., de L 'Aulnoi В

La Derniere Reine. Victoria 1819—1901.

Paris: Robert Laffont, 2000

---

Социально-политическая обстановка в стране резко обострилась. Четыре неурожайных года подряд привели к тому, что на селе начался голод. Репортер «Морнинг кроникл» так описывал ужасающие сцены нищеты, которые он наблюдал в западных и южных графствах: «Я посетил два дома, принадлежащих церковной общине, в каждом из них было по две комнаты, в которых жило по семье. Семейство, обитавшее в первой комнате, состояло из мужа, жены и пятерых детей, во второй комнате проживала семья из десяти человек. В этой последней комнате стояло всего две кровати: одну занимали отец с матерью и двое малышей, а на второй валетом спали остальные шестеро детей. Казалось, что находиться в этом помещении и не задохнуться просто невозможно. Эти сельские труженики начинают осознавать, что тоже имеют право на достойную жизнь, но не смогут добиться ее, пока земля будет оставаться в руках горстки богачей». Журналист задавался вопросом: «Как высоко поднимется эта волна социализма, успех которого кажется тем более очевидным, что он свободно и неотвратимо завоевывает умы людей, не знающих другой школы кроме нищеты?»

В течение всей весны волнения вспыхивали то тут, то там. В том числе и в Бирмингеме. В Шотландии стал выходить новый еженедельник под названием «Chartist Circular»[22]. Рабочие бастовали против невыносимых условий труда и требовали упразднения работных домов, где под предлогом борьбы с безработицей бедняков заставляли бесплатно работать на «адских» машинах, установленных в огромных ангарах, забывая даже кормить их. Успех «Оливера Твиста» был не случайным: в романе достоверно передавались революционные настроения низов британского общества.

Но ни высокородные лорды, ни королевский двор, ни сама королева, естественно, даже не подозревали, в каких жутких условиях прозябали подданные Ее Величества. Викторию привели в ужас картины, описанные Диккенсом. Лорд Мельбурн даже не собирался читать это. Мало кто пытался высказывать свое возмущение. В правительстве произошел окончательный раскол. Выступления рабочих топили в крови. Но волнения продолжались до самого лета. В августе лидер чартистов О’Коннор был арестован и приговорен к полутора годам тюрьмы. Еще несколько активистов этого движения составили компанию ворам и убийцам, сосланным на каторгу в Австралию.

Там их ждала еще более страшная доля. Один отважный епископ, монсеньор Аллаторн, возвысил свой голос в защиту осужденных, он рассказал об их страданиях, о том, как они боятся ссылки на остров Норфолк. Один каторжник, вернувшийся из этого ада, заявил: «Я могу заверить лорда Стэнли, пообещавшего несколько лет назад сделать ссылку страшнее смерти, что он выполнил и перевыполнил свое дьявольское, изуверское обещание. Несчастные осужденные почли бы за великую милость, если бы их повесили в Англии. Это спасло бы их от тех жестокостей и бесчеловечного обращения, что ждали их в ссылке».

Для королевы, как и для всей страны, это лето оказалось непохожим на предыдущее. Виктория осунулась. Она стала раздражительной, потеряла интерес к политическим проблемам, возникавшим каждый новый день, к меморандумам и проектам законов, представляемым ей на рассмотрение. Она поделилась этим с лордом М и услышала в ответ: «Это совершенно нормально, вы молоденькая девушка, а ведете жизнь государственного мужа». Все, в том числе и Мельбурн, думали о том, как бы выдать ее замуж, тогда как сама она желала и дальше наслаждаться своей свободой: «Почему я должна выходить замуж именно сейчас? Почему нельзя подождать с этим еще года три-четыре?» К этому она добавляла: «Я так привыкла делать то, что мне хочется, что девять шансов из десяти, что я не смогу ужиться ни с одним мужчиной».

Особенно ее раздражало то, что за нее уже сделали выбор, даже не спросив ее мнения, и вели с ней разговоры об одном лишь Альберте. Альберте, которого с самого рождения прочила Виктории в мужья ее кобургская бабка. Альберте, которому кормилица сказала, когда ему было три года, что он непременно женится на королеве. Альберте, которого воспитывали в строгом почтении к церкви, готовя к брачному союзу с его двоюродной сестрой. Альберте, который никогда не знал ни одной другой женщины. Даже не заглядывался ни на одну из них. Альберте, который предпочитал общество ученых мужей. Альберте, о котором дядюшка Леопольд прожужжал ей все уши. Альберте, который должен был осенью приехать в Англию и визита которого она ждала «с отвращением».

Да, во время их первой встречи три года назад он ей даже понравился. Но с тех пор она стала королевой Англии. Столько значительных событий произошло в ее жизни, столько важных решений было принято исключительно ее волей. И если политика вызывала у нее скуку, то беспокойная жизнь, которую она теперь вела, очень ей нравилась: она любила свои «утренние выходы», во время которых лорды преклоняли перед ней колена, чтобы приложиться к ее ручке, и «drawing-rooms»[23], во время которых юные барышни взволнованно прохаживались в ожидании того, что их представят королеве; любила театры, где ее всегда встречали аплодисментами, и балы, где она всегда блистала. К тому же она прекрасно помнила, что ее двоюродный брат не проявлял никакого интереса к светским развлечениям, страдал желудком, не любил ночи без сна, английскую еду, язык Шекспира и лондонский туман.

Юный немецкий принц рос в деревне, в романтическом замке Розенау — летней резиденции герцогов Кобургских. Его отрочество прошло за сбором гербариев, игрой на органе, катанием на коньках и наблюдением за звездами. Он любил слушать журчание ручья и рев оленей по осени. Его родное герцогство с большим замком в самом его центре, с театром, со средневековыми улочками и непритязательным протоколом сильно походило на Пумперникель, который выведет Теккерей в своей «Ярмарке тщеславия». Это опереточное королевство насчитывало никак не более ста пятидесяти тысяч жителей, тогда как население одного Лондона составляло два миллиона человек. Вернувшись из Италии, Альберт поступил в Боннский университет и изучал там историю и право, а Виктория в это время принимала министров, читала дипломатические депеши и открывала сессии парламента самой могущественной державы в мире.

В 1835 году, накануне своей конфирмации, Альберт продемонстрировал свой высокий культурный уровень восхищенным жителям Кобурга, собравшимся в зале Гигантов герцогского замка. Но не слишком ли образованным он был и, говоря откровенно, не слишком ли занудливым? Кстати, Виктория не пригласила его на свою коронацию, но получила от него в высшей степени вежливое послание, которое он подписал: «Your Majesty’s most obedient and faithful servant, Albert»[24].

Что касается лорда Мельбурна, то он был не в восторге от этого немецкого кандидата в мужья королевы: «В брак с двоюродным братом вообще лучше бы не вступать, к тому же эти Кобурги не слишком популярны за границей. Русские их терпеть не могут». Он сетовал, что при дворе и так уж слишком много говорят по-немецки. А кроме того, существовало столько других принцев, мечтавших жениться на государыне самого богатого королевства в мире!

Датский король послал на ее коронацию своего старшего сына. Но идиллии у них не получилось. Был среди гостей и герцог де Немур, снаряженный в Англию его сестрой Луизой, страстно желавшей женить его на Виктории. Но той сын Луи Филиппа совсем не понравился. Ей нравился лорд Паджет, который носил на груди ее портрет, и она иногда провожала краешком глаза этого красивого офицера, когда он проходил мимо нее в своем голубом мундире. Но брак с одним из ее подданных мог иметь «много отрицательных моментов», в этом королева была согласна со своим премьер-министром. Известная сплетница княгиня Ливен не преминула, правда, заметить, что единственным мужчиной, за которого королева хотела бы выйти замуж, был лорд Мельбурн.

Общаясь с дядюшкой, Виктория настаивала «на том, что она не брала на себя никаких обязательств» в отношении Альберта. Она даже просила бельгийского короля отменить визит в Англию двух ее двоюродных братьев. Тонкий дипломат, Леопольд послал к ней целую толпу Кобургов, чтобы она ощутила дух семьи: за сыновьями Фердинанда приехал еще один его племянник — Александр Менсдорф. И тут чуть не разыгралась трагедия. Виктория призналась, что не осталась равнодушной к роскошной шевелюре этого немецкого принца двадцати шести лет от роду. В день расставания после «Боже, храни королеву» и пушечных залпов она расцеловала своих кузенов и особенно нежно — Александра: «Мы были так близки духом, так дружны, так счастливы».

Леопольд, присоединившийся к семейному сборищу в Англии, был весьма раздосадован. Виктория не должна ошибиться кузеном! От Альберта же 1 октября пришло письмо, что они с братом не смогут выехать раньше 6-го числа. Она была шокирована этим: «Я нахожу, что они не слишком-то торопятся сюда».

Но вот наконец 10 октября в половине восьмого она стояла наверху центральной лестницы Виндзорского дворца и встречала их карету. Два кобургских юноши превратились в мужчин: «С волнением я вновь смотрела на Альберта. Он очень хорош собой».