Юрий Леднев - День радости на планете Олл

• Название: День радости на планете Олл
• Автор: Юрий Леднев
• Жанр: Научная Фантастика

---

Она стояла у окна и глядела на мертвые деревья, которые когда-то были садом. Сейчас их обуглившиеся стволы и сучья с облезлой корой напоминали заколдованных чудовищ из страшной сказки, воздевших к небу в застывшем стоне свои многочисленные руки-ветви, словно молили небо о пощаде.

Стояла середина мая. Когда-то здесь в это время деревья распускали листву. Она была зеленая, нежная, как пух, и радовала глаз приходом весеннего возрождения природы. В зеленой густоте крон копошились, пели, щебетали, устраивая гнезда, птицы. Их было много тогда, разных птиц, и в воздухе непрерывно звучали их восторженные крики. Особенно шумливыми были воробьи, эти вечные спутники человеческого общежития. Но об этом она едва-едва помнит из детства.

А в первые летние дни, когда природа поднималась новой волной жизни и начиналось ее бурное цветение, воздух наполнялся чудными ароматами. Пчелы, шмели, целые рои других насекомых лакомились нектаром цветов и неустанно трудились, заготавливая дары лета на зиму.

Сейчас не было цветения, не было ароматов; в воздухе, нависнув, застыл ядовитый смог, смешение трупного зловония с резким запахом электрического разряда и нефтяной гари.

Глава, глядя на нее, тоже вспомнил, как после смертоносного удара посыпались с неба на землю мертвые птицы. Сотни, тысячи, миллионы, миллиарды мертвых птиц: соловьи, сойки, зяблики, клесты, воробьи, голуби, чайки, журавли, гуси и другие представители великого семейства пернатых.

Глубокий вздох матери вывел Главу из тяжких размышлений и вернул в реальный мир. Он подошел к молодой матери и погладил ее по голове.

- Хочешь, я расскажу тебе сказку? - в порыве нахлынувшего доброго чувства предложил он ей. - Интересную сказку...

- Сказку? Где добро побеждает зло? - спросила она.

- Да, да! - подтвердил он.

Она поморщилась:

- Не хочу! Сказки - это обман. Их выдумали люди себе в утешение. Кукушка: "ку-ку! ку-ку!" Дятел: "тук-тук-тук!" А птицы поют: "вью-вью-вью! чиу-чиу-чиу! фьи-фьи-фьи!" На полянке - ягодки красные. Тихо: возле пенька зайчик сидит. И ежик бежит к ежатам...

От ее "веселости" у Главы заколыхалось в груди. Чтобы не выдать подступивших слез, он, отвернувшись, давил на глаза кулаками. А она его спросила:

- Вы меня не слушаете?

- Ничего! Скоро ученые обязательно восстановят все леса. И там будут опять бегать зайцы, ежики, летать комары! Ученые все могут! Им ничего не стоит восстановить все это!

Она соскочила с дивана и с раздражением, непонятным для него, прокричала с надрывом:

- Не говорите мне про них!

В недоумении взглянув на нее, он постарался переменить тему.

- Хорошо, о чем вам хочется?

- О маме! - воскликнула по-детски она. - Она пела мне веселые смешные песенки. На новогодней елке моя мама была Снегурочкой... А потом на улице раздался сильный удар и страшный свист. Дом тряхнуло. Завыли сирены. Мама выбежала на балкон, вернулась, завязала мне рот мокрым платком, закрыла окна и двери и упала на пол... Стены были белые. Противогазы, маски, комбинезоны и эти новые, очищающие воздух респираторы.

Он замахал на нее руками:

- Хватит! Довольно, довольно!

- Почему вы запрещаете мне? - удивилась она.

- Не я был тогда Главой Сената! - оборвал он ее. - Не я! Мы бы не допустили безумия. Мы все решаем коллегиально...

- Почему ученые допустили отравление атмосферы? - задала она вопрос.

- Это тебя не касается! - погрозил он ей пальцем. - Понимаешь? Ты должна думать только о ребенке...

Глава Сената старался быть спокойным, но это ему не удалось. И теперь он замолчал, чтобы перевести дух, унять всколыхнувшееся волнение. А в глазах его слушательницы выразилась целая гамма противоречивых чувств...

Главе вспомнилось, как вместе с опьяневшей от радости толпой бродил он в день радостного известия по улице, наслаждаясь песнями и плясками. Он, как и все, каждый день бегал ко Дворцу ребенка поглазеть, как по прозрачному герметизированному коридору прогуливается супружеская чета с наследницей Человечества. Пресса ежедневно выпускала бюллетень самочувствия девочки. Телевидение вело свои передачи на большой уличный экран прямо из детской. Радио передавало в записи лепет, плач, крик ребенка. Это была чудеснейшая музыка!

Над входом в детскую повесили портрет девочки. Его написал недавно умерший художник. Портрет этот был сразу же признан величайшим шедевром изобразительного искусства всех времен... Художник изобразил девочку на цветущем лугу.

Но ребенок заболел тяжелым и непонятным недугом. Для лечения девочки был срочно создан институт с лучшими специалистами. Все подходы ко Дворцу ребенка и площадь перед ним были выстланы поглощающими звуки материалами. Возле Дворца запрещалось всякое движение. В каждом сердце жил страх и опасение за жизнь ребенка. В этой ситуации Сенат вынужден был устранить отца из семьи.

Активистки из созданного "Общества спасения ребенка", подстрекаемые толпой, попытались отобрать у матери ее дочку. Назревал бунт, анархия...

Она сидела молча, уперев подбородок в ладони. Ее лицо было мрачно. Было видно, что молодая женщина потрясена рассказом убеленного сединами человека.

- Мы не можем допустить бунта народа, - тихо говорил Глава. Прислушайся к доброму совету: разреши телерепортерам, показать твою девочку, они нам не верят. Кто-то пустил слух, что девочка умерла.

- Боже мой! Зачем это? - всплеснула она руками.

- Ну, будь мудрее! - взмолился он. - Посмотри, что творится! Нервы у всех напряжены. Если начнется безумие толпы, а ты знаешь, что это такое, я ничем не смогу тебе помочь... Не играй с безумием!

Но она не поняла, словно бы кто-то сзади подстрекал ее.

- Я ужасаюсь от одной мысли, что нам с дочерью еще долго придется жить среди этого выжившего из ума сброда. - Она с ненавистью глянула на окно.

Ему стало душно. Сердце заколотилось учащенно. В голову ударил угар обиды. Он понимал, что ее уста несут безумные мысли, что в сердце ее злоба.

- Умоляю тебя, за окном - твой народ, твой! Мы - дети планеты Олла, мы должны сохранить твою девочку во имя жизни...

Она язвительно фыркнула.

- Там обезьяны! Старые злые обезьяны, - скорчив наибезобразнейшую гримасу, она встала на четвереньки, подпрыгивая, издевательски пропела: Я обезьяна! Я - обезьяна!

Это была не игра. Это была ненависть.

В старце вспыхнул жарким угаром гнев. Он заглушил в нем здравый смысл, зажег мстительное чувство. Рука сама потащилась к карману за карающей грамотой.

- Я тебя сейчас проучу! Грубая невежественная девчонка! Какое ты имеешь право говорить?.. Да ты знаешь, что такое твой народ?

Он встал величественный, словно оратор перед многочисленной аудиторией, и заговорил убежденно, как резцом из камня, высекая слова, объясняя грубой девчонке, что лишает ее родительского права...

Минуту она стояла перед ним на четвереньках в растерянности; и в этот миг в его сознании мелькнула догадка, что безумная мать сейчас вскочит и кинется в спальню к своему дитяти и, быть может, собственными руками задушит девочку.

- Стража! Стража! - заорал он срывающимся голосом. - Задержите ее! Схватите ее! Стража!

Ворвавшиеся в покои врачи и дежурные из "Общества спасения" схватили мать за руки.

- Именем Сената...

- За что? - заплакала она, вытирая кулаком слезы.

- Вот и хорошо! Вот и умненько! - проговорил он сочувственно. - Мы покажем народу вашу девочку и потом допустим вас к ребенку.

Глава Сената почувствовал головокружение и усталость, которые были следствием перенесенного стресса. Сев на диван, он откинулся на спинку, скрестив на груди руки. Усилием воли стал расслаблять в себе мышечное и нервное напряжение. Внутренним видением он прощупывал уголки своего организма, налаживая в нем нарушенное взаимодействие.

Репортеры на цыпочках уже входили в комнату, устанавливая телекамеры. Молодую мать под руки повели куда-то.

- Верните мать назад! - вдруг очнулся Глава Сената.

Она вновь стояла перед ним, робкая и безмолвная.

- Твоя девочка будет жить. Это наша радость и надежда. Жизнь величайшее из чудес! Бесценный дар, отпущенный нам природой, короткий миг на пиру! Мы, наделенные разумом люди, должны ценить Жизнь, беречь ее, осознавая, что этот прекраснейший миг нам дан всего один раз и никогда больше не повторится. Мы обязаны ценить жизнь рядом живущих...

Это была его любимая тема. Ведь он был врачом-психологом и часто прибегал к подобным разговорам с пациентами... Вот и сейчас, видя, что семена доброй мудрости падают в благодатную почву юной души, он еще более воодушевился:

- Но счастливым можно быть только тогда, когда вокруг тебя живут счастливые, добрые, умные. И в честь твоей дочери мы устроим такой детский праздник, какого не знала история! Какого не было на свете! Послушай! У нее скоро день рождения. И мы по этому поводу устроим новогодний карнавал!

Глава так и сиял своей спасительной идеей.