Митрополит Евлогий Георгиевский - Путь моей жизни. Воспоминания Митрополита Евлогия(Георгиевского), изложенные по его рассказам Т.Манухиной

• Название: Путь моей жизни. Воспоминания Митрополита Евлогия(Георгиевского), изложенные по его рассказам Т.Манухиной
• Автор: Митрополит Евлогий Георгиевский
• Издательство: YMCA-PRESS
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1947

Аннотация

Высокопреосвященнейший Митрополит Евлогий (Георгиевский) (1868–1948) — выдающийся церковный деятель, богослов, жизненный путь которого от обучения в духовной школе до Митрополита, Предстоятеля Православных Русских Церквей в Западной Европе, свидетельствует о его глубокой преданности Церкви и Отечеству.

В своей книге Митрополит рассказывает о жизни русского духовенства дореволюционной поры, II и III Государственной думе, своем участии в работе Св. Синода, революциях 1905 и 1917 гг., 1-й мировой и гражданской войнах, пребывании в петлюровском плену, русском религиозном возрождении за границей и становлении зарубежной церковной жизни.

Много страниц уделяется в книге жизни Святейшего Патриарха Тихона, работе Поместного Собора 1917–1918 гг., взаимоотношениям с Патриархом Сергием, митрополитом Антонием (Храповицким) и многим важнейшим событиям религиозной и общественной жизни конца XIX — первой трети XX столетия.

В России книга издается впервые.

---

По собственной инициативе о. Валентин открыл приписную общинку в Плесси-Робинзон. Там предполагают создать церковку благолепную. Один из прихожан, столяр, по воспоминаниям о церкви в своем кадетском корпусе, спроектировал ее, задумав устроить в ней разукрашенный иконостас. О.Бахст разнес проект: "Безвкусица! Нам сейчас катакомбы нужны, не разукрашенные церкви!.." Прихожане ворчат и плачутся: "Зачем катакомбы? Мы не хотим в катакомбы!.."

Постепенно организовался самостоятельный приходик с постоянным священником (первым его настоятелем был протоиерей о. И.Лелюхин), и началось спешное устроение церкви в здании старой мэрии — помещении, предоставленном французами бесплатно.

К весне 1937 года храм был уже устроен и украшен. 26 мая я вместе с благочинным о. Д.Троицким посетил Плесси-Робинзон и служил молебен перед иконой Иверской Божией Матери, покровительству которой храм посвящен.

Сен-Морис

В этом предместье Парижа скопилось много русских. Храма нет, и до ближайшего священника далеко. Состояние колонии плачевное: некрещеные дети, семьи в развале… Ф.Т.Пьянов натолкнулся на все эти прискорбные явления и доложил мне. Я стал посылать священников: сперва о. Шпортака (приехавшего из Польши), потом о. Лелюхина и иеромонаха Игнатия (Богословского Института). В Сен-Морисе сняли помещение для церкви — студию со стеклянным потолком и при нем комната-конура для священника. Церковь устраивали сами прихожане. Нашлись среди них столяры, плотники, резчики, живописцы. Конура оказалась нежилой: в холод от топки образовывался пар и буквально нечем было дышать. Я указал на это обстоятельство, тогда прихожане ассигновали деньги на наем комнаты для священника.

Рядом с приходом, по примеру Клиши, организовалось "Национальное объединение", поставившее себе целью иметь собственную школу, библиотеку и независимо от прихода вести широкую просветительную работу — устраивать лекции, диспуты, литературные вечера, концерты… Сейчас же (совсем как в Клиши) завязался спор: церковь при "Национальном объединении" или "Национальное объединение" при церкви? Разумеется, обе организации — братские, существовать они должны параллельно, друг друга не поглощая, друг другу помогая; а церковь и школа остаются вне этих параллельных линий, они должны объединять дружные усилия и "культурников", и "церковников". О.Игнатий, недостаточно толковый настоятель, нормальных отношений с "культурниками" наладить не сумел, и вследствие этого мелочи приобрели неподобающее им значение. Так, например, "культурники" устроили танцы в богослужебные часы, а о. Игнатий сказал с амвона: "А вот безбожники во время службы танцуют…" "Культурники", задетые за живое, обиделись: "Как… мы-то безбожники?!" Дабы впредь избежать поводов к столкновениям, я поставил о. Игнатия под ответственное руководство владыки Иоанна (Леончукова). На освящение дома "Русской национальной культуры" "Объединение" пригласило меня и (чтобы обойти о. настоятеля) благочинного о. Д. Троицкого. Недавно я ездил на освящение с преосвященным Иоанном и о. Игнатием и старался растолковать членам "Объединения" норму их взаимоотношений с приходом: члены "Объединения" входят в приход, а прихожане — в "Объединение"; русская культура построена на церковном основании, и русскую душу нельзя понять без исторического православия. Указывал на пример старообрядцев, которых много в Жуанвиле, где есть у них церковь и священник; потому они и крепки в своих национальных началах, что глубоко преданы своей Церкви. Слушали, видимо, с удовольствием, но боюсь, не обиделись бы "церковники", что я поехал в "Объединение" к "культурникам"…

Исси ле Мулино

Церковь в Исси ле Мулино возникла благодаря усердию русских инвалидов. Поначалу в большие праздники по их просьбе Епархиальное управление посылало им священника; эти праздничные службы стали привлекать местных православных жителей. Тогда, в 1937 году, инвалиды устроили в своем помещении маленькую церковь и просили дать им постоянного священника. Я назначил о. Жуанни. Просуществовала эта домовая церковь всего два года. В 1939 году она закрылась.

Севр

16 ноября 1938 года я освятил новый храм в "Доме отдыха" имени протоиерея о. Георгия Спасского. Дело построения этого храма имеет свою историю, связанную с тем, что тело почившего о. протоиерея до сих пор остается не преданным земле [181]. Четыре года оно стояло в нижней церкви нашего Александро-Невского храма. Пылкие, истерические поклонницы почившего создали культ его имени, собирались у гроба, украшали его цветами, некоторые у гроба даже исповедовались и т. д. Создавалась нездоровая атмосфера кликушества. Я несколько раз требовал погребения тела; мне обещали, но потом обещания не исполняли; выведенный из терпения, я настоял, чтобы оно было исполнено. Тогда поклонницы перевезли гроб в усыпальницу при одном протестантском храме в Париже. Бедный о. протоиерей! Каким мытарствам подвергли его тело неразумные поклонницы…

Тем временем ночитатели о. Георгия составили комитет его имени и организовали "Дом отдыха" (платное убежище). Дела комитета пошли хорошо, и он устроил при "Доме" небольшую, но очень уютную и красивую церковку.

Сен-Женевьев де Буа

Прежде чем говорить о церквах в Sainte-Genevi?ve des Bois, я расскажу о возникновении там "Русского дома".

"Русский дом" для престарелых возник по инициативе кн. Веры Кирилловны Мещерской. Она открыла в Париже пансион для богатых американок, нуждавшихся в приобретении некоторого светского лоска, и счастливый случай привел к ней миллионершу мисс Доротею Педжет. Молодая девушка так полюбила кн. Мещерскую и ее сестру Елену Кирилловну Орлову, что в память своего пребывания в пансионе захотела что-нибудь сделать для эмиграции. Кн. Мещерская подала мысль помочь престарелым нетрудоспособным нашим соотечественникам.

Мисс Педжет купила в Sainte-Genevi?ve des Bois чудную старинную усадьбу: прекрасный дом с флигелями, службы, большой парк, сад,… — когда-то владение одного из наполеоновских маршалов. Убежище для престарелых было посвящено имени Императрицы Марии Феодоровны. Оно было так необходимо для эмиграции, что центральный дом сейчас же заполнился и для новых пансионов пришлось отвести второй дом, а потом и третий. Когда и эти дома не могли вместить всех призреваемых, расселили старичков и старушек вокруг усадьбы у местных жителей. Благотворительница поставила "Русский дом" на широкую ногу. Поначалу нужды не было ни в чем, все было вволю. Своих подопечных мисс Педжет любила, приезжала навещать, о них заботилась, их баловала. На большие праздники старалась их получше угостить, посылала авионом индеек, гусей… Однажды в день французского национального празднества 14 июля предложила всех пансионеров (250 человек) перевести на сутки в Париж, чтобы дать возможность полюбоваться фейерверком, который устраивает на Сене в этот день парижский муниципалитет. Была снята роскошная вилла с видом на реку, специально для этого дня навезли много дорогой мебели, провели электричество, комнаты спешно привели в порядок. Были закуплены в изобилии вина, фрукты, кондитерские изделия; был заказан грандиозный ужин с шампанским. Затея обошлась тысяч в сорок — пятьдесят… Широкая, но странная затея. Дряхлых старичков и старушек везли в грузовиках с опасениями, что до Парижа всех живыми, быть может, и не довезут. Фейерверк вряд ли мог доставить большое удовольствие этим престарелым людям. Но доброй мисс Педжет хотелось дать бедной русской аристократии, хоть на один день, иллюзию былой привольной, богатой жизни.

Необходимость иметь церковь при "Русском доме" стала очевидной вскоре же по его открытии. Старички стали болеть, умирать. Начались соборования, панихиды, погребения… За организацию церкви взялся директор "Русского дома" генерал Вильчковский и один из призреваемых — князь М.С.Путятин, оба обладающие тонким художественным вкусом. В помещении, примыкающем к гостиной (где пансионеры играют в бридж), они устроили прекрасный храм в древнерусском стиле и посвятили имени святителя Николая Мирликийского Чудотворца.

Первым настоятелем церкви был протоиерей Димитрий Троицкий, о котором уже упоминалось (приходы в Коломбеле и Льеже), — умный священник, но с властным характером. Сначала все шло хорошо. За ектенией возглашалось прошение о "благоверном всероссийском царственном доме и многострадальной родине нашей…", обитатели "Русского дома" благоволили к о. настоятелю и он к ним, ценил тонкость их светских манер и изящество культурных навыков. А потом начались нелады. О.настоятель в тонкой культуре своих прихожан разочаровался…

Я перевел о. Троицкого в Галлиполийскую церковь, а из Кламара сюда — протоиерея о. Калашникова, прекрасного, доброго пастыря и культурного человека. В России он занимал высокий пост в Министерстве Финансов.