Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 85

• Название: Цифровой журнал «Компьютерра» № 85
• Автор: Коллектив Авторов
• Жанр: Прочая околокомпьтерная литература

ОглавлениеСтатьи

DigiNotar и SSL-сертификаты: ограбление по-ирански Автор: Юрий Ильин

Интервью

Вадим Хлопонин о рисовании лазером Автор: Андрей Письменный

Терралаб

Первый взгляд на планшеты Asus Eee Автор: Андрей Письменный

Колумнисты

Кафедра Ваннаха: Гонка за лидером Автор: Ваннах Михаил

Кивино гнездо: 9/11 — десять лет спустя Автор: Киви Берд

Василий Щепетнёв: Лояльность Автор: Василий Щепетнев

Дмитрий Шабанов: Нищета солипсизма Автор: Дмитрий Шабанов

Кафедра Ваннаха: Цена Медичейских звёзд Автор: Ваннах Михаил

Александр Амзин: Ничего не изменилось Автор: Александр Амзин

Василий Щепетнёв: Недопрогрессивность Автор: Василий Щепетнев

Кафедра Ваннаха: Писатель без бумаги Автор: Ваннах Михаил

Дмитрий Вибе: Угол обзора Автор: Дмитрий Вибе

Голубятня-Онлайн

Голубятня: FineReader 11.0 Автор: Сергей Голубицкий

Голубятня: Ящик из бука для book'a Автор: Сергей Голубицкий

---

Итак, довольный собственной проницательностью, я осматриваю ландшафт, созданный моей собственной психикой, и делаю несколько важных наблюдений.

Первое. Иногда мне бывает хорошо, а иногда — плохо. Хорошо — лучше, чем плохо!

Второе. Часть мира, который мне мнится, — моё тело. Некоторые существенные выборы между хорошо/плохо связаны с состоянием этого тела. Сидеть на булавке больно и плохо.

Третье. Свойства мира, который мне мнится, делятся на две группы. Одни я могу произвольно изменять, управление другими от меня закрыто. В моём произволе — садиться или нет на булавку, но если я на неё сяду — будет больно.

Четвёртое. Свойства мира (то есть моих фантазий) не хаотичны, а закономерны, связны. Сравним два способа мысли.

Вариант №1. Если я воображу, что сажусь на воображаемый стул с мнимой булавкой, неконтролируемая сознанием часть моей психики вызовет иллюзию, что образ булавки нарушает целостность моих мнимых ягодиц, что приведёт к кажущемуся переживанию боли.

Вариант №2. Если я сяду на булавку, она уколет — больно будет.

Рассуждение, в котором причинно-следственные связи ради удобства выносятся из моей психики вовне, оказывается более простым! Играя в бильярд, проще представлять себе, что шары движутся и соударяются (взаимодействуют!) как бы сами по себе, «выпуская» из каждого шага рассуждений свою миротворящую психику.

Я введу понятие адаптации (приспособления) — соответствия изменяемыми и неизменяемыми параметрами действительности. Адаптация позволяет решать какие-то задачи: уменьшать страдания, удовлетворять желания. Второй способ рассуждения адаптивнее.

Пятое важное наблюдение (на нём и остановимся, чтоб не надоело). В моём восприятии есть, кроме прочего, другие существа: и похожие на меня люди, и «научные креационисты», и другие животные. Закономерности, полученные в результате наблюдения за ними, могут быть полезны для моей адаптации. Если мной мнимый сосед сел на мнимый стул, а затем с мнимым криком мнимо подскочил, наблюдение за этой фантазией окажется полезно для меня самого: я не возомню, что сам сажусь на этот стул. Опять же, проще использовать способ рассуждений, подразумевающий, что мнимые фантомы — такие же существа, как и я.

У философа из эпиграфа был сын (следствие определённого взаимодействия взрослых людей). С какого-то этапа дети, паршивцы, могут делать пакости. Будь философ адаптивнее, он понял бы закономерности поведения сына и предугадал наличие булавки под сиденьем.

До того как мы изучили свойства нашего внутреннего космоса, мы могли бы предполагать, что солипсизм — оптимальный способ мышления. Но действительность, рисуемая нашим восприятием, оказывается высокосвязной.

Можно представить и иные действительности; некоторые из них мы регулярно посещаем в наших снах, в иные проваливаются душевнобольные люди. Там наши предчувствия, желания и страхи явно перекликаются с нашим изменчивым окружением. А на дневной поверхности (это геологический термин!), в действительности бодрствования, причинно-следственные цепочки работают так, как будто они осуществляются вовне.

Таким образом, мы не выдвигали никаких избыточных, необоснованных суждений о внешнем мире и всё равно пришли к тому, что адаптивнее думать о действительности как о внешней среде, с которой мы взаимодействуем.

Тут как-то сам собой произошёл переход от местоимений первого лица в единственном числе (я) к множественному числу (мы). Да. Дело в том, что, когда мы принимаем, что другие люди (и шире — другие животные) функционируют так же, как и мы, мы сами становимся успешнее. Солипсизм кончился. Он не ошибочен, он даже не внутренне противоречив — он неадаптивен. Например, он попросту мешает сопереживать другим людям и понимать их.

Вы думаете, сопереживание — культурный феномен, не затрагивающий нашу суть? Невролог Оливер Сакс («Человек, который принял жену за шляпу») пишет о способе достучаться до глубоких инвалидов психики, потерявших самих себя. Это — переживание другого! «Драма... посредством роли может организовать, собрать больного в новую законченную личность. Способность исполнять роль, играть, быть кем-то даётся человеку от рождения и не имеет никакого отношения к показателям умственного развития. Эта способность присутствует и в новорожденных младенцах, и в дряхлых стариках».

Априорное знание о существовании иных людей заложено в самой основе нашего бытия. Подойдите к новорожденному ребенку, который только-только научился пользоваться глазами (естественно, когда он не спит), и начните широко открывать и закрывать рот. Скорее всего, он повторит ваши движения. До всякого обучения в конструкцию его мозга вшито врождённое знание о наличии других людей и о соответствии их движений движениям самого ребенка. На уровне «харда» в нём предусмотрено, что рот лица, которое он видит, соответствует его собственному рту! Неврологическую основу таких реакций назвали зеркальными нейронами. Открыли их у обезьян, а сейчас нашли и у человека.

Итак, в наше обсуждение вошли три тесно связанных понятия: среда, адаптация и взаимодействие. Мы ввели их при обсуждении опыта нашей внутренней жизни, а в своей «взрослой» трактовке эти понятия являются основой экологии — биологической науки о взаимодействиях.

У высоко ценимого мной Пьера Тейяра де Шардена главным критерием истины была не практика, не соответствие Откровению, не интуиция, не согласие авторитетов, а растущий предел внутренней связи. Речь идёт о потенциально неограниченном росте понимания причинных связей в нашей модели действительности. Пользуясь этим критерием, я понимаю, что я на верном пути, и прихожу к тому, что можно назвать онтологическим адаптационизмом. Безупречно доказать его нельзя, но, приняв его (а любая модель мира основывается на принятии каких-то аксиом), его можно с успехом использовать для понимания и нас самих, и нашего мира.

Независимая от восприятия материя, Божественный замысел, произвол воли во внутреннем космосе… Я не вижу отражения этих первооснов в нашей природе. А вот адаптации к взаимодействию со средой и с другими — налицо и в наших телах, и в нашей психике.

Я предпочитаю строить модель действительности на этом фундаменте.

К оглавлению

Кафедра Ваннаха: Цена Медичейских звёзд Ваннах Михаил

Опубликовано 07 сентября 2011 года

Осенью 2011 года на востоке превосходно виден Юпитер. Ну а в любительский телескоп с окуляром средней силы, даже сквозь засветку крупного города, можно наблюдать за танцем вокруг него четырёх светлячков. Это те спутники крупнейшей планеты, которые человечество знало вплоть до 1892 года, когда была открыта Амальтея («Рейс на…»).

Четвёрка эта зовётся: Ио, Европа, политкорректный Ганимед и Каллисто. Такими именами окрестил их в 1614 году Симон Мариус. Но сам Галилей, открывший их четырьмя годами раньше, дал им имя Медичейских звёзд. Так он пытался закрепить на небесах земную славу своего покровителя – флорентийского герцога Козимо Второго Медичи. Такая уж в те времена была технология получения грантов. Думаете, те, кто включает в составы всяких там академий довольно странных, но наделенные властью и богатством личностей, изобрели что-либо новое? Отнюдь!

Ну а почему Галилей вынужден был расшаркиваться перед Медичи? Да элементарно – у Козимо Второго была власть! Ну а как ею обзавелась эта семейка? Ну, успешными политтехнологическими упражнениями, грамотным использованием в своих целях народных масс, худого народишки ророlo minuto, натравливаемого на старую знать — жирный народец popolo grasso.

Но что нужно для любых электоральных упражнений? Да три вещи – деньги, деньги и деньги. Без таковых не стоит браться даже за выборы городского живодёра! А откуда они взялись у семейки Медичи? Ответ на этот вопрос дают нам и этимология, и геральдика. Ну, что изображено на гербе Медичи? Шесть красных шаров на золотом поле. А что вам напоминает их фамилия? Правильно – медицину. Что значит medica по латыни? Целебные травы, лекарственные растения. Ну а красные шарики – что, капли крови великана, которого некогда сразил мифический прародитель Медичи и о котором обожают рассказывать флорентийские гиды? Да бросьте…

Это – самые что ни на есть обычные пилюли. Потребляемые людьми в том или ином количестве. Арбидол тогдашний, проще говоря… Ну и золотой фон крайне легко объясним. Это то золотишко, которое принесла торговля пилюльками. Изобретатель пенициллина Александер Флеминг, сознательно не бравший патента на пенициллин, чтобы не наживаться на человеческом страдании, не делать бизнес на смертях, для фармацевтической отрасли скорее исключение, нежели правило. И вот подтверждение этого правила даёт нам деловая хроника отрасли информационных технологий.