Бронюс Яунишкис - От Альп до Гималаев

• Название: От Альп до Гималаев
• Автор: Бронюс Яунишкис
• Издательство: Политиздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1985

Эта книга — документальная повесть о литовском юноше, для которого религиозные родители избрали путь монаха-мис­сионера. Юноша был направлен для работы в одну из католиче­ских миссий в Индии. Смутные сомнения в правильности избран­ного им пути постепенно перерастают в протест против фарисей­ства христианских миссионеров. Он порывает с церковью и воз­вращается на родину уже убежденным атеистом.

---

Мне не терпелось увидеть садху. И, усевшись на слона, мы двинулись в сторону гималайских предгорий. Местность стала холмистой. Между редкими деревьями проступали большие потрескавшиеся скалы с множеством пещер. Мы остановились. Слона оставили пастись, а сами направились искать садху.

Одного из них мы застали в нижней пещере. Я поразил­ся, каким изможденным и высушенным был этот отшель­ник, — кожа да кости. Он не обратил на нас никакого внима­ния, погрузившись в медитации.

Я попытался заговорить с садху. Одел на его шею четки из ароматного сандалового дерева. Но он даже не взглянул на меня, не дрогнула ни одна мышца, будто к нему никто и не прикоснулся.

Другие святые занимались различными упражнениями. Они были похожи на двигающиеся скелеты. Мне так и не уда­лось с ними поговорить.

— Вот до чего доводит фанатизм, — сказал я своему спутнику. — Ужас! Никто не поверит!..

— Думаешь, у мусульман лучше? — взглянул на меня проводник. — Намаз — молитвы пять раз в день, ураза — пост целый месяц, хаджж — паломничество через пески пустыни в Мекку. Мучение!

— Для того и существуют боги, чтобы ставить своих приверженцев на колени, — сказал я и испугался этих слов. — Но без религии как проживешь?

— Если бы не бессмертие души, о Аллах!

Мы замолчали. В самом деле, почему боги требуют столь­ких мучений? В миссию я вернулся смертельно уставшим.

12

Воспитанник миссии Лалус Чаухан учился хорошо. Как принято в Италии, я ставил ему оценки по де­сятибалльной шкале, обычно «9» или «10». Чест­ный, всегда готовый услужить, староста класса, он, по правде говоря, часто бывал «ангелом-храните­лем».

После уроков, всё прибрав в моем присутствии, Лалус торопился на урок рисования. Вначале он рисовал пейзажи, птиц, обезьян. Потом в его тетради появились статуи святых, фигуры молящихся людей, священные коровы. А подучив­шись еще, он нарисовал портрет пурогита семьи маханта, а затем и самого Магджуру.

Поглощенный делами миссии, я мало интересовался ри­сунками Чаухана. Но вот однажды, открыв его новый альбом, я увидел в нем изображения одних лишь индуистских богов. Их было так много, что я даже удивился и спросил мальчика:

— Почему ты рисуешь столько индуистских богов?..

— Индуистские боги — боги индусов, мои боги, — ответил он задумчиво. — В них верили мои родители и деды...

Я понял, что это слова маханта Магджуры.

— Ты ведь теперь католик, мы тебя окрестили, ты при­нял нашу веру. Рисуй христианских святых.

— Но ведь я индус!..

— У индусов есть разные религии. Повторяю, ты ведь ка­толик. Зачем тебе рисовать индуистских богов, они же идолы.

Лалус поджал губы и ответил:

— Все боги — идолы!

— Кто это тебе сказал? — спросил я, пораженный. — Махант Магджура?

— Нет. Падре Фасати. Он еще говорил, что вера в богов — это развлечение для темных, отсталых людей. Просвещенный человек обязан распространять культуру. Вот я и должен быть хорошим художником.

Тем не менее я понял, что Магджура учит мальчика не только рисованию, но и догмам своей религии. А усомниться в истинности религии помог Лалусу конечно Фасати. Он и мне привил сомнения. Я пытался оспаривать его суждения, но иногда у меня просто не хватало аргументов, чтобы их опро­вергнуть.

И я решил, что дальше держать Чаухана в миссии нельзя — он может ускользнуть из наших рук. А ведь церкви нужны миссионеры из местных жителей. На это указывал и папа Пий XI, издавший в 1926 году энциклику, посвященную ра­боте миссий.

Пришлось ускорить обучение Чаухана: я стал заниматься с ним индивидуально. Перед окончанием учебного года я отправился к маханту Магджуре. Во дворе храма у пруда, на площадке, посыпанной песком, мальчики — кто пальцем, а кто тупой палочкой — чертили различные линии. На некото­рых рисунках обозначились контуры храма. Чаухан не рисо­вал. Он лепил из мокрого песка миниатюрный храм.

— Лалус — способный мальчик, — сказал Магджура. — Он моя гордость.

— Однако придется его забрать из вашей школы.

— Как это? — удивился священник. — Ведь мы еще не закончили курс.

— Пора ему поступать в гимназию, — схитрил я. — Хватит и того, чему вы его научили. Спасибо вам!

— Я не поеду! Никуда не поеду! — вскричал Чаухан, ус­лышав наш разговор. — Я хочу слушать чтение Вед!..

Я глянул на Магджуру, но тот отвел глаза.

— Ты будешь учиться в Шиллонгской гимназии, — угова­ривал я мальчика. — Потом в семинарии. Затем получишь выс­шее образование. Поедешь в Европу, в Южную Америку. А ес­ли захочешь, то останешься в Индии... Неужели ты не желаешь дальше учиться?

— Я буду учиться здесь, — упрямился Лалус и все погля­дывал на Магджуру, ожидая, что тот скажет.

Но махант молчал, словно разговор его не касался. Од­нако я чувствовал, что он не одобряет меня.

Я привел Чаухана в миссию. Фасати я сказал, что нельзя больше отпускать мальчика к Магджуре. Надо его отправить в Шиллонг, в общежитие миссии. Услышав это, Лалус обра­тился к миссионеру:

— Отец, я вам добуду гашиш, только не увозите меня, оставьте, я хочу заниматься искусством. Оставьте!

Услышав про наркотики, я вновь поразился. Неужели Фасати, прикрываясь фразами об освобождении униженных, занимается контрабандой наркотиков? Неужели у него сов­сем нет совести?

— Поедешь в Шиллонг, — твердо сказал я Чаухану.

В Шиллонге Чаухана сначала не хотели принимать — не вовремя, дескать, привезли. Но когда я объяснил ситуацию, то ректор велел немедленно направить Чаухана в общежитие мальчиков.

У меня щемило сердце, было жалко парнишку, к которо­му я привязался, как к родному сыну. Я хотел проститься с ним, но он отвернулся. И мне вспомнились мудрые слова римского писателя Публия Сира: «Брать то, чего вернуть не сможешь, есть обман».

13

Однажды, выйдя из церкви, я увидел индуску с об­ритой наголо головой. Она была молода, почти де­вочка. Меня несколько удивило то, что у нее ни в ушах, ни в носу не было украшений, которые так любят индуски. Может быть, она вышла из тюрьмы и ей необходима помощь?

Я еще не успел заговорить с ней, как пробегавшие мимо дети стали бросать в нее камни. Я крикнул им:

— Как вам не стыдно!

Но они лишь показали мне язык.

— Не браните их, — сказала индуска. — Во время похорон мужа я не исполнила сати[37]. Я виновна.

Я знал, что над вдовами в Индии каждый имеет право издеваться и унижать их. Я не находил слов, чтобы утешить ее, и не знал, чем ей помочь.

— А разве нельзя что-нибудь придумать? — спросил я.

— Можно! Я могу посвятить себя служению богам в хра­ме. Там меня никто бы не обидел, но пришлось бы удовлет­ворять желания брахманов. Уж лучше буду терпеть издева­тельства.

— Может быть, вам сосватать другого мужа? — пред­ложил я.

— Другого?.. — она горько улыбнулась. — Ведь я вдова. Меня никто не возьмет, это запрещено. Ко мне даже прикос­нуться нельзя, а то осквернишься.

Мне ее было очень жаль, и, ничего как следует не обду­мав, я предложил:

— Идите служить в нашу миссию. Никто не будет вас обижать, наоборот, вас станут уважать. Но придется принять христианскую веру.

— Нет. Мой муж погиб во время столкновения с англий­ской полицией. Я могу повредить вашей миссии, — сказала она и ушла.

В доме меня ожидал юноша с умным, открытым лицом. Рубаха его была подпоясана цветной дхоти - знак того, что он принадлежит к высшей касте.

Приложив ладони ко лбу, он с достоинством поклонился.

— У меня горе, — сказал он с печалью. — Большое горе.

— Какое?..

— Умерла моя невеста. Я остался один. Помогите мне.

Я пожал плечами, не представляя, чем можно ему помочь.

— Право же, не знаю как.

— У вас же есть купленные девушки. Не увезете ведь всех в Европу. Сосватайте мне одну из них.

— Но они же католички, — изумился я. — А сами вы индуист. Разве что примете христианство...

— Если иначе нельзя, то я согласен. Мне необходима жена.

— А какую бы вы хотели?

— Женщины все одинаковые. Чего тут выбирать? Решайте вы.

Юноша ушел преисполненный надежды, а я остался в большом сомнении относительно благополучного исхода такого сватовства.

Я отправился в Шиллонг сдавать экзамен. После его бла­гополучного завершения профессор Густас предложил мне на время завершения учебы перебраться в Шиллонг. Он готов был похлопотать, чтобы меня назначили преподавателем физкультуры.

— У меня есть одно несколько необычное дело, — сказал я Густасу.

— Какое? — поинтересовался профессор.

— Один юноша-индус просил помочь выбрать ему невесту из девушек, отданных в миссию.

— А он сам крещеный?

— Пока еще нет, но согласен креститься. Я хотел бы выяс­нить, есть ли возможность удовлетворить его просьбу.