Ричард Олдингтон - "О вы, джентльмены Англии!"

• Название: "О вы, джентльмены Англии!"
• Автор: Ричард Олдингтон
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1988
• ISBN: 5-280-00312-3 (Т.2), 5-280-00310-7

Английский джентльмен Гарольд Формби-Пэтт так верил во всемогущество и всеблагую силу денег, что ради них пожертвовал всем, что придает жизни настоящую ценность и прелесть.

Из сборника «Кроткие ответы».

---

— Я уверен, что вы любите Шопена.

— А почему вы так в этом уверены?

— Ведь любите, правда? Помните этот прелестный ноктюрн…

И среди грохота джаза он стал напевать сквозь зубы мелодию ноктюрна.

— Да, он очень хорош, — сказала Эстер. — И я его люблю. Но как вы…

— У вас гибкие пальцы, вот я и решил, что вы, наверное, играете на рояле. А к тому же в глазах у вас тоска по недостижимой красоте. Так что вы не можете не любить Шопена.

— Вы настоящий Шерлок Холмс!

— Знаете, когда человек меня заинтересует — а это бывает очень редко, — я невольно стараюсь угадать, что он собой представляет, — не в обыденной жизни, а в душе. И про вас я думаю, что в вас скрыты большие, еще не развитые способности, тонкая чувствительность, которой вы сами очень боитесь, и привязчивость, которой злоупотребляли, вместо того чтобы ею дорожить.

Эстер стала сдержаннее, натянуто улыбнулась.

— Боюсь, что ваши детективные способности на этот раз вас немного подвели.

— Так ли это? Не думаю.

Гарольд и Нэнси, увлеченные разговором, не переставали, однако, наблюдать за ними. Они теперь топтались на паркете очень близко, и Блентроп замолчал. Он и Эстер молчали до тех пор, пока Религия в объятиях Любви не унеслась на другой конец зала. Тогда только Эстер сказала:

— Вот никогда бы не подумала, что вы любите Шопена!

— Разве? А я до войны часто играл его. И представьте — зачитывался стихами. Мало того, я даже пробовал сочинять их, что еще неприличнее.

— Вот как? А стихи Доусона вам нравятся?

Проснувшись, увидел я серый рассвет,
И тяжко томила былая любовь.

— Да, в то время я сильно увлекался этим поэтом. Но, конечно, еще больше Суинберном. А теперь я читаю Сэссуна и Брука…[8] и еще Лоуренса.

— Лоуренса? — нерешительно переспросила Эстер. — А я его не читала. Он, кажется, яростный женоненавистник?

— Я вам завтра же пришлю несколько его книг.

Танец кончился. Когда они шли назад к столу, Эстер торопливо шепнула своему кавалеру:

— При Гарольде и Нэнси не говорите о музыке и стихах. Они их терпеть не могут.

— Ну, неужели вы думаете, что я этого не понимаю?

Их уже связывало очарование общей тайны, невинного заговора.

Возвращаясь с Эстер домой, Гарольд всю дорогу в автомобиле без умолку говорил, опьяненный успехом, пока еще только воображаемым. Автомобиль был освещен внутри так ярко, словно прожектором. Это тоже было одной из бесчисленных мелких утех Гарольда: надо же, чтобы мир видел, как вознаграждается доблесть! Сей жалкий Гелиогабал[9] по сравнению с римским императором нищий, как монах-августинец, не мог повелеть, чтобы путь, по которому следовала его колесница, усыпали золотом, но он мог, по крайней мере, показать свой цилиндр и бриллианты жены всем встречным, провожавшим их равнодушными или враждебными взглядами. Эстер хотелось потушить свет — ах, если бы Гарольд замолчал и дал ей спокойно посидеть в темноте с закрытыми глазами. «Странно, — подумала она, — почему-то за последние часы он стал мне особенно противен».

— Нельзя ли выключить свет? — сказала она жалобно. — Он режет глаза.

— Глупости! Ничего твоим глазам не сделается. Я сам размещал проводку, и этот свет не может резать глаза. — Таким неопровержимым аргументом Гарольд заставил жену замолчать и продолжал: — Слушай меня внимательно, Эстер, и постарайся запомнить то, что я тебе говорю. Я не требую, чтобы ты разбиралась в серьезных вопросах жизни — для этого нужны не женские мозги. Но помогать мне ты можешь. Пойми, сейчас должен осуществиться самый грандиозный из всех моих проектов, этому очень могут содействовать имя и деньги лорда Блентропа. Он человек известный в лучшем обществе и очень влиятельный. Мне стоило большого труда уговорить его хотя бы ознакомиться с моим проектом. И будет просто возмутительно, если ты обманешь мое доверие.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросила Эстер с легкой тревогой в голосе. Неужели Гарольд заметил, как Блентроп жал ей руку, каким влюбленным и заговорщическим взглядом они обменялись на прощание, когда кончили танцевать последний фокстрот?

— Не надо было тебе так явно отвергать ухаживания лорда Блентропа.

— Он и не думал за мной ухаживать.

— Ах, боже мой, Эстер, не будь же такой дурочкой! — возразил Гарольд сердито. — Ты ему понравилась, это сразу бросалось в глаза. А ты как себя вела? Весь вечер сидела точно истукан, слова не проронив, и предоставляла мне и Нэнси поддерживать разговор. Ты ничуть не скрывала, что тебе скучно.

Гарольд не видел легкой усмешки, от которой не могла удержаться Эстер. Она в эту минуту думала о том, что в ресторане ей вовсе не было скучно, а вот сейчас разглагольствования супруга нагнали скуку. Она ответила ему с хладнокровным лицемерием:

— Извини, мне, право, очень жаль…

— Ну, вот что: придется на днях опять пригласить его. Так в следующий раз ты уж ради бога постарайся ему угодить.

— Значит, ты хочешь, чтобы я с ним флиртовала? — спросила Эстер, с трудом удерживаясь от смеха.

«Что ж, — добавила она про себя, — я не прочь, если это тебе так важно. Кстати, он был весьма настойчив».

— Господи, какие у тебя непристойные мысли, Эстер! — воскликнул шокированный Гарольд. — Неужели ты не видишь разницы? Это же необходимо для дела.

Автомобиль остановился у их дома, и Эстер быстро побежала к себе. Больше всего на свете ей хотелось остаться одной, полежать в темноте и разобраться в своих чувствах. Да, она почти влюбилась с первого взгляда, и в мечтах перед ней раскрывались такие дивные возможности…

Но Гарольд вошел, и она с ужасом заметила, что он разговаривает с ней игриво-ласковым и вместе с тем повелительным тоном, который всегда был признаком того, что он намерен предаться любовным радостям. С чувством, похожим на отчаяние, Эстер пыталась прикрыть чем-нибудь полуголое тело.

— Ах, Гарольд, не надо сегодня! Я так устала, — взмолилась она.

Но он подошел, обнял ее, и над ухом у нее прозвучал воркующий, но неумолимый голос:

— Ну, ну, не глупи, моя кошечка! Вовсе ты не устала!

Она с содроганием пыталась оттолкнуть его:

— Ох, пожалуйста, пожалуйста, не надо сегодня!

Но с мучительным отвращением, к которому примешалась разбуженная чувственность, Эстер вынуждена была в эту ночь терпеть ласки Гарольда, который не желал отказываться от своих священных супружеских прав.

IV

Чтобы человеку удавалось то, что он делает, он должен обладать соответствующими способностями. Гарольд и Блентроп оба были умелые соблазнители. Но Блентроп эту способность пускал в ход лишь в сфере человеческих взаимоотношений, обольщая главным образом женщин, а Гарольд пользовался ею только для служения божеству, которому он поклонялся. Он жил в изолированном мирке. «Дело есть дело, а жизнь есть жизнь». Вернее говоря, «дела» составляли для него жизнь, а все остальное шло раз навсегда заведенным порядком. У Гарольда была одна мерка для себя, другая для жены. Притом он вовсе не считал нужным расточать на свое семейство и подчиненных тот драгоценный дар, то умение прельщать и убеждать, которое он пускал в ход во имя Великой Цели. Быть может, его утомляла необходимость быть всегда усиленно любезным с людьми, за деньгами которых он охотился и которые поэтому были хозяевами положения, и он вознаграждал себя за эти усилия, изводя своей требовательностью и сварливостью людей, от которых не ждал никаких материальных выгод. Таков высший закон равновесия.

Конечно, Гарольд не был способен играть главную роль в «уловлении» выгодных клиентов: без хитрого старого сводника Розенграба он был бы довольно беспомощен. Но под руководством этого ловкача он добывал большие деньги.

С удовлетворением констатируя, что преданность Гарольда Истинной Вере хорошо вознаграждалась, мы должны, однако, сказать, что такое фанатическое служение Золотому Тельцу имеет свои неудобства. Так, например, из-за него Гарольд совершенно не понимал чувств Эстер и ничуть не интересовался ее жизнью.

Вообще говоря, собственное невежество никогда не смущало Гарольда — он всегда готов был дать совет жокею, как тренировать лошадей, или поучать художника, как следует писать портреты. Он верил в завет: «Стремитесь войти в Царствие Денежное, а все остальное приложится». Однако те из нас (а таких, конечно, найдется немало), кто готов восхищаться этим великим и праведным мужем, забывают одно: поглощенный своей славной деятельностью, он совершенно не заметил, что Эстер влюбилась в Блентропа. Он ничего не замечал и потом, когда она стала любовницей Блентропа. Люди доброжелательные припишут его слепоту тому, что он очень уж ревностно служил своему Делу, а скептики — тому, что он как раз в это время менял Нэнси на Мод. Нэнси была тоненькая блондинка, а Мод — пышная брюнетка (как видно, господа финансисты ценят оба эти типа красоты).