Эдгар Берроуз - Тарзан — приемыш обезьян

• Название: Тарзан — приемыш обезьян
• Автор: Эдгар Берроуз
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-012422-8

Новый перевод знаменитого романа о приключениях белого человека в джунглях черной Африки выполнен в начале 21 века.

Текст представлен в редакции переводчицы.

---

Правда, с возрастом Керчак стал спокойнее, и его сородичам уже реже приходилось спасаться от него на верхушках деревьев.

Однажды все обезьянье племя собралось в маленьком естественном амфитеатре: на широкой и чистой поляне, лежащей на дне поросшего кустарником котлована.

Площадка была почти круглой; со всех сторон ее окружали колючие кусты и мощные гиганты девственного леса, чьи огромные стволы были оплетены такой густой сетью лиан и ползучих растений, что пробраться на маленькую арену можно было лишь по ветвям деревьев. Здесь обезьянья стая чувствовала себя в безопасности.

Посередине амфитеатра лежал один из тех огромных пустых древесных стволов, из которых антропоиды любят извлекать адское подобие музыки. Иногда глухие удары этих примитивных барабанов доносятся из глубины джунглей до человеческого слуха, но никогда никто из людей не присутствовал на буйных празднествах больших обезьян.

И хотя многие путешественники слышали глухой барабанный бой, извлекаемый явно не рукой человека, ни одному из них не приходилось наблюдать буйный разгул громадных человекообразных властителей джунглей. Так что Тарзан, лорд Грейсток, был первым человеческим существом, которое не только видело это удивительное зрелище, но и участвовало в опьяняющем танце Дум-Дум.

Должно быть, на заре человеческой цивилизации, в седой глубине веков наши свирепые волосатые предки при ярком свете луны выплясывали похожий танец под звуки примитивных барабанов в глубине девственных джунглей. Все религиозные таинства и обряды человека начались в ту давно забытую ночь, когда наш первый мохнатый предок спрыгнул с ветки на мягкую траву и ударил по пустому стволу упавшего дерева.

А для Тарзана праздник Дум-Дум стал тем днем, когда он добился уважения всего обезьяньего племени.

Настроение, в котором танцуют Дум-Дум, обычно овладевает обезьянами в ночь полной луны, и тогда племя Керчака молча движется по деревьям к лужайке среди холмов и бесшумно занимает места на этой естественной танцплощадке.

Той ночью, о которой пойдет речь, все так и случилось. Однако стая прибыла на место слишком рано, и гориллы разлеглись в густой траве, чтобы подремать, пока не взойдет луна.

Долгие часы на поляне царила полнейшая тишина, нарушаемая лишь нестройными криками мартышек и щебетом еще не уснувших птиц, которые порхали среди ярких орхидей и гирлянд огненно-красных цветов, ниспадавших с покрытых мохом пней и стволов.

Наконец на джунгли опустилась ночь.

Одна за другой обезьяны зашевелились, поднялись и расположились вокруг барабана. Самки и детеныши уселись на корточках с внешней стороны амфитеатра, а взрослые самцы устроились внутри полянки, прямо напротив них. Три самых могучих гориллы направились к барабану, сжимая в лапах толстые суковатые ветки длиной не меньше тридцати дюймов.

С первыми слабыми лучами восходящей луны, посеребрившей вершины деревьев, обезьяны стали медленно и ритмично ударять по гулким бокам «барабана».

Чем выше поднималась луна и чем ярче озарялся ее сиянием лес, тем сильнее и чаще били в барабан гориллы, пока наконец дикий гулкий грохот не разнесся по джунглям на много миль кругом. Хищные звери, прижав уши и оскалив зубы, тревожно прислушивались к далеким глухим ударам, оповещавшим обитателей леса о том, что большие обезьяны пляшут танец Дум-Дум.

По временам какой-нибудь зверь испускал пронзительный визг или громовый рев в ответ на быстрый стук древесного барабана. Но никто из живших в джунглях зверей не осмеливался даже близко подойти к тому месту, где неистовствовали при свете луны большие обезьяны.

Грохот достиг наконец силы грома и, казалось, раскачал луну в небесах; и тогда Керчак выскочил на лужайку перед барабаном.

Выпрямившись во весь рост, запрокинув голову и глядя на полную луну, обезьяний вождь ударил себя кулаком в грудь и испустил страшный крик. Долгий вопль пронесся над испуганно притихшими джунглями, а Керчак, подпрыгивая, побежал вдоль круга.

Следом за ним на арене очутился второй самец, во всем подражавший движениям вожака. За ним вошли в круг другие — и теперь джунгли почти беспрерывно оглашались лихими криками.

Ко взрослым самцам присоединилась молодежь, и вскоре почти все племя кружилось и подпрыгивало под грохот барабанов.

Тарзан тоже участвовал в этом диком, скачущем танце. Его смуглая мускулистая фигурка блестела от пота при свете луны, выделяясь гибкостью и изяществом среди неуклюжих, грубых, волосатых звериных тел.

По мере того, как грохот и быстрота барабанного боя увеличивались, плясуны пьянели от дикого ритма и от своего свирепого воя. Их прыжки становились все быстрее, с оскаленных клыков стекла слюна, пена выступила в уголках толстых губ.

Пляска Дум-Дум продолжалась уже около часа, все танцоры выбились из сил, барабанщики тоже… Еще немного — и обезьяний разгул мало-помалу пошел бы на убыль, но тут случилось то, чего никто не ожидал.

Охотившаяся неподалеку пантера загнала оленя прямо в кусты, окружавшие танцевальную площадку горилл. Перепуганный олень запутался в колючках, но хищница не успела воспользоваться своим успехом — распаленные танцем антропоиды посыпались с ветвей деревьев, мгновенно ее в бегство.

Оленя тут же прикончили, и Керчак, похваляясь своей силой, затащил добычу на дерево и перебросил на поляну, где только что танцевало его племя. Огромные обезьяны никогда не упускали шанса полакомиться мясом, однако представлялся такой случай племени Керчака до обидного редко.

И вот теперь гориллы всей стаей ринулись на тушу, стараясь урвать по возможности больший кусок добычи.

Огромные клыки вонзались в мясо, более сильные пожирали сердце и печень, слабые вертелись около дерущейся и рычащей толпы, выжидая удобный момент, чтобы тоже подцепить лакомый кусочек.

Тарзан даже больше, чем его товарищи-обезьяны, любил мясо и испытывал в нем потребность. Плотоядный по природе, он еще ни разу в жизни, как ему казалось, не поел этого лакомства досыта. И теперь, ловкий и гибкий, возбужденный не меньше других, он пробирался между рычащих и воющих обезьян.

На боку у него висел охотничий нож, и, добравшись до туши оленя, он быстро отсек изрядный кусок. Он и не надеялся, что ему достанется такая богатая добыча — целое предплечье, высовывавшееся из-под ног могучего Керчака! Обезьяний вожак был так занят обжорством, что даже не заметил содеянного Тарзаном.

И мальчик благополучно улизнул из толпы со своей добычей.

Но среди обезьян, которые вертелись за пределами круга пирующих, был старый Тублат. Он уже успел отхватить и сожрать отличный кусок, но этого ему показалось мало, и он вернулся, чтобы пробить дорогу к новой порции мяса.

Вдруг он заметил Тарзана: мальчик выскочил из царапающейся и кусающейся кучи переплетенных тел, крепко прижимая к груди предплечье оленя.

Маленькие свиные глазки Тублата налились кровью и злобно засверкали при виде ненавистного приемыша. Нет, он не потерпит, чтобы наглому безволосому ублюдку достался такой жирный кусок!

Однако Тарзан тоже заметил своего злейшего врага и проворно прыгнул к самкам и детенышам, надеясь спрятаться среди них. Тублат гнался за ним по пятам, Калы нигде не было видно…

Убедившись, что спрятаться не удастся, Тарзан понял, что ему остается одно — бежать.

Он со всех ног помчался к ближайшим деревьям, ловко подпрыгнул, ухватился рукой за ветку и с добычей в зубах стремительно полез вверх.

Однако Тублат не пожелал отказаться от преследования.

Тарзан поднимался все выше и выше на раскачивающуюся верхушку гигантского дерева и, увидев, что его тяжеловесный враг в нерешительности остановился на более прочных ветвях десятью футами ниже, стал осыпать обезьяну язвительными насмешками.

Тублат, еще не остывший после танца Дум-Дум, впал в неистовое бешенство.

С ужасающими воплями он бросился вниз и врезался в толпу самок и детенышей. Он расшвыривал их направо и налево, отыгрываясь на более слабых созданиях за обиду, нанесенную ему Тарзаном.

С вершины дерева Тарзан видел, как самки и детеныши бросились наутек, стараясь найти безопасные места на деревьях — а затем и большие самцы тоже позорно бежали от своего обезумевшего товарища. Вскоре все обезьяны, даже Керчак, скрылись среди черных теней окрестного леса, только одна замешкавшаяся самка осталась в амфитеатре, где свирепствовал Тублат. С бешеным ревом самец кинулся на эту жертву, и Тарзан с ужасом увидел, что улепетывающая от Тублата обезьяна — никто иная, как Кала!

С быстротой падающего камня мальчик бросился вниз на помощь матери.

Кала уже достигла дерева, подпрыгнула, ухватилась за нижнюю ветку… Но тут раздался сухой громкий треск, ветка обломилась, — и самка свалилась прямо на голову подбежавшего к дереву Тублата.