Антон Чехов - Том 25. Письма 1897-1898

• Название: Том 25. Письма 1897-1898
• Автор: Антон Чехов
• Издательство: Наука
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 1979

Двенадцать томов серии — это своеобразное документальное повествование Чехова о своей жизни и о своем творчестве. Вместе с тем, познавательное значение чеховских писем шире, чем их биографическая ценность: в них бьется пульс всей культурной и общественной жизни России конца XIX — первых лет XX века.

В седьмом томе печатаются письма Чехова с июня 1897 по декабрь 1898 года.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

12 (24) ноября 1897 г.

Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: ПССП, т. XVII, стр. 172–173.

Открытка. Год устанавливается по почтовым штемпелям: Nice. 24 nov. 97; Москва. 16.XI.1897.

Ответ на письмо М. П. Чеховой от 6 ноября 1897 г.; Чехова ответила 20 ноября (Письма М. Чеховой, стр. 50–53).

…чек на 400 р. получил. — Об этих деньгах см. письмо 2136 и примечания к нему*.

Лике и Левитану я отвечал… — См. письмо 2155 и примечания к нему*.

…от Ольги же Петровны я ничего не получал… — В архиве Чехова писем О. П. Кундасовой за 1897 г. не имеется.

Платить Ладыженскому ~ написать ему нужно… — М. П. Чехова сообщала: «Ладыженский был у меня, но не застал меня дома. Оставил чудеснейший платок. Нужно ли мне ему за него заплатить?»

О выборах узнай и напиши. Кто председатель? — 6 ноября М. П. Чехова писала: «Говорят, князя <С. И. Шаховского> забаллотировали, не выбрали даже членом управы»; 20 ноября она сообщила подробности о выборах в серпуховскую земскую управу. Председателем управы был избран В. Е. Чельцов.

Теперь о здоровье. Всё благополучно. — Об истинном состоянии здоровья Чехова см. письма 2162, 2165.

Учиться по-французски ~ добиться кое-чего можно. — М. П. Чехова писала, имея в виду письмо 2150: «За урок французского языка спасибо. Как раз твои уроки будут кстати, я хочу серьезно заняться французским языком. Жаль, что я очень стала рассеянна и положительно теряю память».

…по словарю Макарова. — Имеется в виду «Полный французско-русский словарь, составленный Н. П. Макаровым», изд. 9-е, СПб., 1893.

Ты так вкусно описала флигель… — М. П. Чехова сообщала: «Флигель великолепен, похож внутри на бонбоньерку. Мы немало похлопотали с Алексеем Антоновичем <Михайловым, талежским учителем> насчет обстановки: обтянули новым сукном стол, повесили ковер на двери — на кольцах, на окнах тоже будут тяжелые занавеси, багеты с кольцами уже повешены. Теперь, по-видимому, дуть не должно ниоткуда».

2165. А. А. ХОТЯИНЦЕВОЙ

14 (26) ноября 1897 г.

Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма, т. V, стр. 104–106, с датой — октябрь 1897 г.; в ПССП, т. XVII, стр. 163–164, датировано 31 октября 1897 г.

Дата уточняется по содержанию: письмо не могло быть написано в октябре, т. к. А. А. Хотяинцева приехала в Париж в начале ноября (см. сообщение М. П. Чеховой в письме от 24 октября 1897 г.: «Хотяинцева едет в Питер 29 октября в среду и оттуда прямо в Париж». — Письма М. Чеховой, стр. 49). Упоминание, что «кровохарканье, которое продолжалось 3 недели», прекратилось третьего дня (ср. в письме к А. И. Сувориной от 10 ноября — «кровотечение продолжается и сегодня»), свидетельствует, что письмо было написано после 10 ноября. Это подтверждает и упоминание письма М. П. Чеховой от 6 ноября, которое могло прийти в Ниццу 11 или 12 ноября (см. предыдущее письмо). Однако письмо было написано не позднее 20 или 21 ноября, когда выехал из Ниццы в Париж Вас. И. Немирович-Данченко. Единственная пятница в этот промежуток времени приходилась на 14 ноября.

Об ответе на это письмо можно судить по письму А. А. Хотяинцевой к М. П. Чеховой (письмо без даты <«Может быть, вы были такая умница…»>): «На днях было от него <Чехова> очень милое письмо, в нем говорилось, что ко мне приедет Немирович-Данченко. Я ответила, что если он важный, то мне его не надо, и что я вообще боюсь знаменитостей. Он возьми и дай это письмо Нем<ировичу>-Данч<енко> и тот так, очевидно, был этим польщен, что немедленно явился…» (ГБЛ).

М. М. Ковалевский уже уехал ~ Повидайтесь с ним… — Чехов, заботясь о том, чтобы Хотяинцева не чувствовала себя одинокой в незнакомом городе, видимо, просил М. М. Ковалевского, а позже Вас. И. Немировича-Данченко навестить ее в Париже. Ковалевский писал Чехову 22 ноября (4 декабря): «Был у Вашей знакомой, но не застал ее дома; оставил свой адрес. Надеюсь, увидимся с нею на днях» (ГБЛ). Вас. И. Немирович-Данченко, вернувшись из Парижа в Петербург, писал Чехову 3 декабря: «К Хотяинцевой я пошел в первый день и не застал. Получив от нее послание — явился на третий — когда ей не было времени <…> Она очень милая и симпатичная девушка. Некрасива — но нравиться может и даже весьма. Жалею, что не успел с нею познакомиться несколько ближе» (ГБЛ). См. также письмо 2174.

Маша пишет, что моя духовая печь приняла благообразный вид… — О ремонте флигеля в Мелиховской усадьбе (его Чехов называет духовой печью) см. примечания к письмам 2153* и 2164*.

2166. В. М. СОБОЛЕВСКОМУ

20 ноября (2 декабря) 1897 г.

Печатается по автографу (ЦГАЛИ). Впервые опубликовано: с пропусками — Письма, собр. Бочкаревым, стр. 118; полностью — Письма, т. V, стр. 110–111.

Год устанавливается по письму и телеграмме В. М. Соболевского от 12 ноября 1897 г., на которые отвечает Чехов; Соболевский ответил 25 ноября (ГБЛ).

…изобразили Москву с ее погодой, юбилеями, похоронами… — В своем обширном письме Соболевский, извинившись за долгое молчание, писал: «…настроение на первых порах имело все основания быть скверным. Как ни приелась „гражданская скорбь“, но, право же, переезд русской границы после безмятежного заграничного жития — это возвращение выпущенного на свежий воздух больного в свою непроветренную комнату с запахом болезни и лекарств <…> Начиная с неприятной истории с Альбертиной Германовной <гувернанткой>, задержанной на границе из-за неправильности в паспорте, и кончая отвратительной вонью и грязью осенней, переполненной пьяными и их руганью Москвы и т. д. — все это повергло меня первое время в состояние, которое могу назвать „деморализацией“ и при котором все кажется и делается не так». Далее Соболевский рассказывал о своей поездке в Петербург, о тамошних толках по поводу приостановки «Одесского листка» «по ошибке» вместо «Одесских новостей» («но по ошибке у нас проделывается столько с людьми, не то что с газетами…»), о возможной отставке Победоносцева. «Но все это — слухи. А действительность пока — непрерывные юбилеи, сменяемые для разнообразия похоронами, что Вы можете видеть из „Русск<их> вед<омостей>“, если читаете их. На днях предстоит юбилей Златовратского, в устройстве которого принимает, кажется, деятельное участие Гольцев. Будет во всяком случае говорить приветственное слово на обеде, — это выйдет вроде того, как если б черт вздумал кадить ладаном. А все-таки говорить будет. Потом, вероятно, опять кого-нибудь похороним». Далее в письме говорилось о новой пьесе А. И. Сумбатова (Южина) «Джентльмен», имеющей «колоссальный успех скандала», о поездке в Николаев М. А. Саблина, поразившегося там «промышленным ростом Юга». В заключение Соболевский писал: «До свидания, дорогой мой, но только боже Вас упаси — не в Москве теперь: холод, сырость, холод, инфлуенца, скарлатина — вот чем мы живем и дышим теперь здесь…»

В последующих письмах Соболевский продолжал «мрачными красками» изображать русскую жизнь; ближайшее письмо от 22 ноября начиналось так: «Вы не можете себе представить, дорогой Антон Павлович, <…> что у нас здесь за гадость, начиная с погоды <…> А пишу я Вам в 1-м часу дня при зажженных свечах! Холод, сырость, отсутствие возможности ходить и ездить по улицам… все эти прелести природы в соединении с такими же прелестями общественной жизни и культуры, стон пьяных голосов на улицах, непроходимая тьма и скука в домах, болезненное чувство беспричинного страха за свое существование, неотступно преследующее русского интеллигента с самого момента пробуждения, — тоска, тоска и тоска, гнетущая не только людей больных и алкоголиков, но решительно всех мыслящих русских людей, — вот наша обстановка повседневная, беспросветная, нисколько мною не преувеличиваемая. Нет! или нужно, родившись здесь, никогда не выходить на чистый воздух, не заглядывать туда, где есть солнце и люди, или же, выйдя раз, — никогда сюда не возвращаться…»

В письме от 25 ноября: «Солнце — пропало в России, где в сущности люди живут по необходимости: только потому, что нас, славян, никуда больше не пустят. И растут здесь — в лесу мухоморы да некрасивые <1 нрзб> ели, а в интеллигенции торчат такие же Д. И. Тихомировы и Н. И. Пастуховы: только такие породы и переносят наши суровые условия; им только здесь и живется хорошо и дышится легко…» В письме от 4 декабря Соболевский, используя образы из рассказа Чехова «На подводе», писал: «Мы здесь живем по-прежнему, сидим и ждем чего-то. А чего ждать? Все так и будет, как с Вашей учительницей: поехала в город — вернулась; для разнообразия раз-другой какой-нибудь Семен подмочит — и больше ничего мы не увидим».