Александр Пушкин - Том 1. Стихотворения 1813-1820

• Название: Том 1. Стихотворения 1813-1820
• Автор: Александр Пушкин
• Жанр: Поэзия
• Год: 1977

Настоящее собрание сочинений А.С. Пушкина в десяти томах является облегчённым вариантом большого академического издания сочинений Пушкина. За малыми исключениями, здесь воспроизведён текст произведений Пушкина, установленный в результате текстологической работы редакторов большого издания. Сюда вошли произведения Пушкина в том же составе, с той же полнотой, как и в большое издание. Из вариантов и разночтений включены только те, которые представляют самостоятельную художественную ценность или документируют основные этапы творческой истории отдельных произведений.

В первый том собрания сочинений А.С. Пушкина вошли стихотворения 1813-1820-х годов.

Примечания составлены проф. Б.В. Томашевским.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

К сестре*

Ты хочешь, друг бесценный,
Чтоб я, поэт младой,
Беседовал с тобой
И с лирою забвенной,
Мечтами окриленный,
Оставил монастырь
И край уединенный,
Где непрерывный мир
Во мраке опустился
И в пустыни глухой
Безмолвно воцарился
С угрюмой тишиной.[3]
. . . . . . . . . . . .
И быстрою стрелой
На невский брег примчуся,
С подругой обнимуся
Весны моей златой,
И, как певец Людмилы*,
Мечты невольник милый,
Взошед под отчий кров,
Несу тебе не злато
(Чернец я небогатый),
В подарок пук стихов*.

Тайком взошед в диванну,
Хоть помощью пера,
О, как тебя застану,
Любезная сестра?
Чем сердце занимаешь
Вечернею порой?
Жан-Жака* ли читаешь,
Жанлиса* ль пред тобой?
Иль с резвым Гамильтоном*
Смеешься всей душой?
Иль с Греем* и Томсоном*
Ты пренеслась мечтой
В поля, где от дубравы
В дол веет ветерок,
И шепчет лес кудрявый,
И мчится величавый
С вершины гор поток?
Иль моську престарелу,
В подушках поседелу,
Окутав в длинну шаль
И с нежностью лелея,
Ты к ней зовешь Морфея?
Иль смотришь в темну даль
Задумчивой Светланой*
Над шумною Невой?
Иль звучным фортепьяно
Под беглою рукой
Моцарта оживляешь?
Иль тоны повторяешь
Пиччини* и Рамо*?

Но вот уж я с тобою,
И в радости немой
Твой друг расцвел душою,
Как ясный вешний день.
Забыты дни разлуки,
Дни горести и скуки,
Исчезла грусти тень.

Но это лишь мечтанье!
Увы, в монастыре,
При бледном свеч сиянье,
Один пишу к сестре.
Всё тихо в мрачной келье:
Защелка на дверях,
Молчанье, враг веселий,
И скука на часах!

Стул ветхий, необитый,
И шаткая постель,
Сосуд, водой налитый,
Соломенна свирель —
Вот всё, что пред собою
Я вижу, пробужден.
Фантазия, тобою
Одной я награжден,
Тобою пронесенный
К волшебной Иппокрене,
И в келье я блажен.

Что было бы со мною,
Богиня, без тебя?
Знакомый с суетою,
Приятной для меня,
Увлечен в даль судьбою,
Я вдруг в глухих стенах,
Как Леты на брегах,
Явился заключенным,
Навеки погребенным,
И скрыпнули врата,
Сомкнувшися за мною,
И мира красота
Оделась черной мглою!..
С тех пор гляжу на свет,
Как узник из темницы
На яркий блеск денницы.
Светило ль дня взойдет,
Луч кинув позлащенный
Сквозь узкое окно,
Но сердце помраченно
Не радует оно.
Иль позднею порою,
Как луч на небесах,
Покрытых чернотою,
Темнеет в облаках,—
С унынием встречаю
Я сумрачную тень
И с вздохом провожаю
Скрывающийся день!..
Сквозь слез смотрю в решетки,
Перебирая четки.

Но время протечет,
И с каменных ворот
Падут, падут затворы,
И в пышный Петроград
Через долины, горы
Ретивые примчат;
Спеша на новоселье,
Оставлю темну келью,
Поля, сады свои;
Под стол клобук с веригой —
И прилечу расстригой
В объятия твои.

Красавице, которая нюхала табак*

Возможно ль? вместо роз, Амуром насажденных,
  Тюльпанов, гордо наклоненных,
Душистых ландышей, ясминов и лилей,
  Которых ты всегда любила
  И прежде всякий день носила
  На мраморной груди твоей,—
  Возможно ль, милая Климена,
Какая странная во вкусе перемена!..
Ты любишь обонять не утренний цветок,
  А вредную траву зелену,
  Искусством превращенну
  В пушистый порошок!
Пускай уже седой профессор Геттингена,
На старой кафедре согнувшися дугой,
Вперив в латинщину глубокий разум свой,
  Раскашлявшись, табак толченый
Пихает в длинный нос иссохшею рукой;
  Пускай младой драгун усатый
  Поутру, сидя у окна,
  С остатком утреннего сна,
Из трубки пенковой дым гонит сероватый;
Пускай красавица шестидесяти лет,
У граций в отпуску и у любви в отставке,
Которой держится вся прелесть на подставке,
Которой без морщин на теле места нет,
  Злословит, молится, зевает
И с верным табаком печали забывает,—
А ты, прелестная!.. но если уж табак
Так нравится тебе — о пыл воображенья!—
  Ах! если, превращенный в прах,
  И в табакерке, в заточенье,
Я в персты нежные твои попасться мог,
  Тогда б в сердечном восхищенье
Рассыпался на грудь под шелковый платок
И даже… может быть… Но что! мечта пустая.
  Не будет этого никак.
  Судьба завистливая, злая!
  Ах, отчего я не табак!..

Эпиграмма («Арист нам обещал трагедию такую…»)*

Арист нам обещал трагедию такую,
Что все от жалости в театре заревут,
Что слезы зрителей рекою потекут.
  Мы ждали драму золотую.
И что же? дождались — и, нечего сказать,
Достоинству ее нельзя убавить весу,
Ну, право, удалось Аристу написать
  Прежалкую пиесу.

Казак*

Раз, полунощной порою,
  Сквозь туман и мрак,
Ехал тихо над рекою
  Удалой казак.

Черна шапка набекрени,
  Весь жупан в пыли.
Пистолеты при колене,
  Сабля до земли.

Верный конь, узды не чуя,
  Шагом выступал;
Гриву долгую волнуя,
  Углублялся вдаль.

Вот пред ним две-три избушки,
  Выломан забор;
Здесь — дорога к деревушке,
  Там — в дремучий бор.

«Не найду в лесу девицы,—
  Думал хват Денис —
Уж красавицы в светлицы
  На ночь убрались».

Шевельнул донец уздою,
  Шпорой прикольнул,
И помчался конь стрелою,
  К избам завернул.

В облаках луна сребрила
  Дальни небеса;
Под окном сидит уныла
  Девица-краса.

Храбрый видит красну деву;
  Сердце бьется в нем,
Конь тихонько к леву, к леву —
  Вот уж под окном.

«Ночь становится темнее,
  Скрылася луна.
Выдь, коханочка, скорее,
  Напои коня».

«Нет! к мужчине молодому
  Страшно подойти,
Страшно выйти мне из дому
  Коню дать воды».

«Ах! небось, девица красна,
  С милым подружись!»
— «Ночь красавицам опасна».
  — «Радость! не страшись!

Верь, коханочка, пустое;
  Ложный страх отбрось!
Тратишь время золотое;
  Милая, небось!

Сядь на борзого, с тобою
  В дальний еду край;
Будешь счастлива со мною:
  С другом всюду рай».

Что же девица? Склонилась,
  Победила страх,
Робко ехать согласилась.
  Счастлив стал казак.

Поскакали, полетели.
  Дружку друг любил;
Был ей верен две недели,
  В третью изменил.

Князю А.М. Горчакову («Пускай, не знаясь с Аполлоном…»)*

Пускай, не знаясь с Аполлоном,
Поэт, придворный философ,
Вельможе знатному с поклоном
Подносит оду в двести строф;
Но я, любезный Горчаков,
Не просыпаюсь с петухами,
И напыщенными стихами,
Набором громозвучных слов,
Я петь пустого не умею
Высоко, тонко и хитро
И в лиру превращать не смею
Мое гусиное перо!
Нет, нет, любезный князь, не оду
Тебе намерен посвятить;
Что прибыли соваться в воду,
Сначала не спросившись броду,
И вслед Державину парить?
Пишу своим я складом ныне
Кой-как стихи на именины.

Что должен я, скажи, в сей час
Желать от чиста сердца другу?
Глубоку ль старость, милый князь,
Детей, любезную супругу,
Или богатства, громких дней,
Крестов, алмазных звезд, честей?
Не пожелать ли, чтобы славой
Ты увлечен был в путь кровавый,
Чтоб в лаврах и венцах сиял,
Чтоб в битвах гром из рук метал
И чтоб победа за тобою,
Как древле Невскому герою*,
Всегда, везде летела вслед?
Не сладострастия поэт
Такою песенкой поздравит,
Он лучше муз навек оставит!
Дай бог любви, чтоб ты свой век
Питомцем нежным Эпикура
Провел меж Вакха и Амура!
А там — когда стигийский брег
Мелькнет в туманном отдаленье,
Дай бог, чтоб в страстном упоенье
Ты с томной сладостью в очах,
Из рук младого Купидона
Вступая в мрачный чёлн Харона,
Уснул… Ершовой* на грудях!

Опытность*