Френсис Шервуд - Книга сияния

• Название: Книга сияния
• Автор: Френсис Шервуд
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, Хранитель
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-036365-6, 5-9713-2316-4, 5-9762-0160-1

Прага. 1601 год.

Город безумного императора Рудольфа.

Город великих алхимиков и магов.

Город каббалистов и ученых.

Город безумцев, мистиков и романтиков.

Здесь в роскошном императорском дворце плетутся изощренные интриги. Здесь друг в любой момент может обернуться предателем, а в кубке с вином — оказаться коварный яд. Здесь по узким улочкам пражского гетто мирно разгуливает голем — безъязыкий гигант, творение раввина, великого каббалиста…

---

Однако Киракос и Сергей лишь покрепче прижались друг к другу и, похоже, не обращали внимания на угрозу. Зеев дремал, а городской глашатай на башне, как всегда, объявлял очередной час.

— Двенадцать часов, и все спокойно!

Карел дремал на своем стульчике, когда сквозь сон до него донесся громкий окрик:

— А ты что здесь делаешь?

— В «Золотом воле» сегодня ночью слишком шумно. А на улицах толпа, и я не могу добраться до амбара…

— Давай, Карел, дуй отсюда. Мы охраняем эти дома, и ночью рядом с ними никого быть не должно.

Рохель почувствовала, как телега кренится. Вот она немного проехала вперед, а затем резко остановилась.

— Сегодня вечером нам дальше не проехать, — сообщил Карел, обращаясь к своему бедному мулу.

Рохель выглянула из своего укрытия. Впереди высилась прочная стена, увенчанная черепицей.

— Но мы не можем здесь оставаться! — воскликнул Киракос, сбрасывая грязное тряпье, под которым они скрывались. — Мы слишком близко к замку.

— Во дворце никогда не подумают, что мы здесь, — заверил его Карел. — Там, впереди, есть тайное место.

Ехать оказалось и в самом деле недалеко. Тележка остановилась, Сергей снял Карела с его насеста и понес вдоль стены, окружающей императорские сады. Остальные последовали за ними, и вскоре впереди показалась небольшая зеленая дверца. Легкий толчок — и дверца открылась, пропуская их в императорский розарий.

— О господи, — ахнула Рохель. В воздухе висел головокружительно сладкий аромат. Цветки казались черными в темноте и напоминали курчавые детские головки. Тоска по собственному ребенку, которому уже никогда не суждено было увидеть и познать это великолепие, заставила ее сердце сжаться.

— Тс-с, — прошипел Карел.

По дороге, ведущей к замку, застучали копыта. Подняв головы, беглецы увидели отряд стражников, которые скакали строем. Очевидно, они охраняли телегу, запряженную парой вороных, на которой стояла огромная клетка.

— Какое-то животное для императорского зверинца, — быстро и негромко пояснил Карел. — Быстрее, тут уже недалеко осталось.

Тропинка, которая петляла меж розовых клумб, привела к шалашу. Он напоминал груду хвороста, но внезапно из этой груды послышался голос:

— Кто тут шляется по ночам, желая разделить со мной мои скорби и бедствия?

Это был старый помощник садовника, который помог Келли найти бабочек и обмануть императора.

— Здравствуй, сосуд скорбей. Это старьевщик Карел, а со мной кое-какие добрые люди.

Ответом ему был дружный собачий лай.

— Тихо! Гус, Жижка, Гавел! — старый знаток бабочек высунул голову из-под полога. — Когда у меня последний раз был гость, он пообещал мне башмаки, плащ, эликсир — и все высшей пробы.

— Мы тоже в долгу не останемся, — в голосе Карела появились нотки мольбы. — Нам бы только ночку переночевать, и все.

— Так это всегда начинается. «Ночку переночевать», значить, а посулы один другого слаще… Ладно, Христос с вами.

В шалаше было тесно и пахло плесенью. При свете единственной свечи Рохель разглядела трех собак, одну из них трехногую, здоровенную полосатую кошку с лысинами на шкуре, свернувшуюся в клубок, и птицу с забинтованным крылом. Старик кое-чему научился у бабочек: он спал в настоящем коконе из лоскутных одеял. Птица, подобно королю на холме, восседала на его заднице. Остальные обитатели сгрудились тлеющего костерка в самом центре шалаша. Прежде Рохель оказывалась в подобной близости только к своей бабушке, к своему мужу Зееву и — дважды в жизни — к Йоселю. Теперь у нее под боком предстояло устроиться целому зверинцу.

Перл прибиралась после завтрака, и мысли ее были радостными. Сейчас Рохель, должно быть, далеко за городскими воротами. Ребицин считала: одна из причин всех бед — неспособность жителей Юденштадта простить Рохели ее несхожесть с остальными. Для них Рохель не просто чужестранка, ибо в Праге живут евреи из Испании и других стран. Нет, дело в том, что она христианской крови, которая будет враждовать с кровью еврейской. Неудивительно, что девочка выросла замкнутой и сама считала, что с ней что-то не так. А эти раскосые глаза, высокие скулы и полные губы — на них нельзя не обратить внимание! Они служат постоянным напоминанием. Можно понять, как у нее получилось с Йоселем. Один-единственный взгляд. Язык глаз. У самой Перл с Йегудой все было совсем иначе. Их просватали, когда они были еще детьми, и они привыкли чувствовать себя супругами. Надо же, к чему может привести страсть! И все же на сердце у Перл — даже теперь, когда Рохель была в безопасности, далеко за городскими стенами — лежала тревога. Дело было в Йоселе. Она скучала по нему, словно голем был ее родным сыном. По правде сказать, не проходило и минуты, чтобы Перл не подумала о его благополучии. Как женщина благоразумная, ребицин не считала нужным тратить время, сожалея о том, что не может исправить, — и все же испытывала глубочайшее сожаление. Она так и не сумела одарить Йоселя настоящей материнской любовью, пока он здесь был. Впрочем, рассуждала Перл… Если не довелось испытать подлинной страсти — откуда ей знать, как эту самую любовь проявить?

Пробудившись в хижине и спихнув одну из собак, которая пристроилась прямо у него на лице, Карел сразу понял, что теперь придется дождаться полудня и лишь потом ехать к городским воротам. Причина была веской: если попытаться подъехать к свалке утром, придется отчитаться за самую что ни на есть бросовую партию старья, а следовательно, его телегу могли бы обыскать. Поэтому, переехав Карлов мост, Карел со своими пассажирами направился в небольшой проулочек за костелом Девы Марии перед Тыном в стороне от людной Староместской площади. В указанном месте Сергей соскочил с телеги и потянул за дверной молоток в форме женской руки, сжимающей земной шар.

— Кто там? — донесся изнутри слабый голос.

— Злата Прага, — крикнул Карел, не слезая с телеги.

Из приоткрытой двери высунулся тот самый молодой человек, который снабдил Келли опиумом — ядом для императора.

— Можем мы ненадолго здесь остаться? — спросил Карел. — Моим друзьям нужно где-то спрятаться.

— Ты думаешь, мне самому прятаться не нужно? — отозвался студент.

— Бога ради, Грегор.

Студент вздохнул и открыл дверь пошире. Сергей с Карелом на руках, Киракос, Рохель и Зеев были допущены в комнату без окон. Рохель огляделась. Кровать, стол, стул, лампада и великое множество книг.

— Очень вам благодарны, — сказала она студенту.

— Я пойду в костел Девы Марии перед Тыном помолиться, — к всеобщему удивлению, заявил Карел. И добавил: — Если Сергей меня отнесет.

— Все думают, что Сергей по-прежнему в замке, — заметил Киракос. — Чего ради тебе вдруг вздумалось молиться? Скоро мы уже будем за воротами.

— Просто на всякий случай.

Карел старался говорить небрежно. На самом же деле он весь трепетал. Больно ему не нравились разгневанные горожане, что встали лагерем на Староместской площади, и слишком напоминали готовых к битве солдат. Решительно они ему не нравились. В толпе буйство и злоба становятся стократ сильнее, а у большинства из этих людишек столько дури в голове, что ее немудрено и потерять, если не следить внимательно.

Стоило еще разок взглянуть, что там творится. А если заодно еще и помолиться…

— Люди из замка со мной часто ездят. Если Сергей будет со мной, это никого не удивит.

Как только Сергей вынес Карела за дверь, Рохель снова оглядела комнату.

— Вы умеете читать? — спросила она у студентки. Две женщины, несмотря на коротко остриженные волосы, обмотанные тканью груди, шляпы и короткие штаны, мгновенно распознали друг друга. Что же за город такой эта Прага? Женщины здесь должны прикидываться мужчинами, евреи христианами, а христиане то и дело норовят перерезать друг другу глотку. Сколько еще людей так или иначе ведут здесь двойную жизнь, играют роль, и лишь вернувшись домой, снимают маску и вылезают из маскарадного костюма?

— Умею, — ответила Грегория.

Рохель подняла с пола одну из книг.

— Можно? — она открыла книгу и положила ладонь на страницу, словно ее сильное желание и смысл текста могли таким образом соприкоснуться. Рохель действительно касалась слов пальцами, ибо бумага была из переработанного тряпья, не пергаментная, и текст на ней не стирался от прикосновения потных рук.

— О чем здесь говорится?

Грегория взяла книгу.

— Это британская история о группе пилигримов, отправившихся к священному месту.

— Они святые?

— Нет. Они обычные люди со всеми человеческими слабостями. Этим они и интересны.

— Обычные люди? Как мы? Как я? — Рохели даже не верилось. — Не принцы и принцессы, не прародители и не пророки?

Студентка улыбнулась.