Василий Щепетнёв - Искатель. 2009. Выпуск №11

• Название: Искатель. 2009. Выпуск №11
• Автор: Василий Щепетнёв
• Издательство: ООО «Книги «Искателя», 2009 г.
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2009
• ISBN: 0130-66-34

Содержание:

Василий Щепетнёв. ДЕЛО О ЗАМОСКВОРЕЦКОМ УПЫРЕ (повесть)

Александр Юдин. ЭДЕМ ДОЛЖЕН БЫТЬ РАЗРУШЕН (повесть)

Сергей Саканский. СОЛНЕЧНЫЙ УДАР (повесть)

Леонид Панасенко. СПАСИТЕ НАШИ ДУШИ (рассказ)

Леонид Панасенко. С МАКОНДО СВЯЗИ НЕТ? (рассказ)

Владимир Жуков. ЭРА БЕССМЕРТНЫХ (статья)

Владимир Лебедев. МАСКА ШЕКСПИРА (статья)

_{Оформление художников А. Симанчук, П. Высоцкого.}

---

— Но кто же тогда?.. — не выдержал Клюев, но Пилипенко прервал его:

— Кто же тогда ее изнасиловал? Да никто. Не было ника-; кого изнасилования. Вот как все произошло. Любовники по-; ссорились. Щеглов швырнул на камни свой медальон, ударил девушку и ушел с пляжа. Буквально через минуту с другой стороны, с востока, на пляж вышел вот этот молодой человек. Он увидел девушку, которая была ранена, помог ей промыть рану и остановить кровотечение. Девушка была в полуобморочном состоянии. Она уже умирала от яда, не давая себе отчета в своих действиях. И никакая это была не любовь с первого взгляда — просто парень воспользовался ситуацией. Затем ему показалось, что девушка заснула, утомленная, так сказать, его: ласками, в то время как девушка умерла. Недолго думая, парень прихватил ее вещи и удалился. Через несколько минут, вернулся Щеглов и обнаружил девушку мертвой. Он не знал, что тут произошло в его отсутствие. Он подумал, что это он убил девушку, что она ударилась головой о камень. И в панике бежал с пляжа. у

— Но откуда же все-таки признаки изнасилования? — спросил Жаров.

— А тут наступил следующий акт трагедии — правда, далеко не последний. Все это время присутствовал незримый свидетель. Наверху, на обрыве, сидела Павлова, частный детектив-киллер. И курила свои сигареты «Ирбис». Все, что я сейчас рассказал, она наблюдала с начала и до конца. Да, действительно, девушка умерла. Произошло то, чего она и добивалась. Но произошло не так. Пробитая голова не входила в ее планы.

С этим ранением смерть девушки уже походила на убийство:

А в убийстве мы заподозрили бы прежде всего Щеглова. Но ее заказчице, Агнии, вовсе не нужен был жених-убийца, которого отправят в тюрьму.

И тогда Павловой пришла в голову некая идея. Она спустилась с обрыва и обустроила сцену на пляже так, как она должна была выглядеть по ее замыслу. Она одела мертвую девушку в ее платье, затем это платье разорвала. Нанесла телу увечья. Картина получилась такая, будто девушку изнасиловали.

Затем Павлова перешла к следующему этапу своего плана. Она разыскала в гостинице Щеглова, который был в полном смятении: он не знал, куда деть вещи девушки, как объяснить ее исчезновение. И тогда Инна рассказала ему все о себе, рассказала, что ее наняли следить за ним. Правда, она умолчала о молодом человеке и о том, что сама сделала с трупом девушки.

Она представила все дело так, будто Щеглов сам невольно убил девушку. Так ей было легче уговорить его проделать все дальнейшее.

Инна переоделась в красное платье девушки, правда, забыла одну деталь — поясок. Она надела светлый парик из своего арсенала. Хозяйка отеля видела ее только издали, поэтому иллюзия была безупречной.

Лиза как будто бы съехала из гостиницы и устроилась на новом месте. Затем якобы отправилась на пляж, где ее изнасиловали и убили. Когда я показывал хозяйке этого нового жилья фотографию мертвой изуродованной девушки, она опознала ее, потому что труп на самом деле был неузнаваем. Но теперь, когда я показал ей фото обеих жертв, она признала в той, что приехала к ней, не Лизу, а Инну. Которая также была убита в этот день.

— Кто ж ее убил? — спросил Щеглов дрожащим голосом.

— Да вы убили, Степан Сергеевич! — весело воскликнул Пилипенко. — Вы и убили.

— Я… Не убивал… — тихо произнес Щеглов.

— Полноте, Степан Сергеевич! Вас переполняли разные чувства. Вы ненавидели Инну за то, что она отравила вашу возлюбленную, за то, что следила за вами. Кроме того, вы боялись, что трюк с переодеванием раскроется. Вы свернули ей шею, отвезли на трассу и выбросили труп за остановкой в Мисхоре. Затем ее ключом открыли ее комнату, забрали кассеты и флэшку из фотокамеры. Как и где вы их уничтожили, не имеет значения. И судить вас будут не за убийство вашей любовницы, которого вы не совершали, а за убийство гражданки Павловой Инны. Лейтенант Клюев! Задержите подозреваемого.

Клюев встал, сделал шаг, но вдруг остановился в нерешительности.

— А что делать с этим? — спросил он, кивнув в сторону Олега. Неужели отпустить? Ведь он совершил кражу, украл сумочку…

— Нет, не украл, — сказал Пилипенко. — Поскольку девушка была мертва, получается, что сумочку он нашел. А за то, что парень снял медальон с трупа, его тоже нельзя посадить.

— Может быть, за изнасилование? Ведь девушка была в бессознательном состоянии, и фактически он ее изнасиловал.

— Тебе не противно, что этот удачливый молодой человек! так легко отделался? — спросил Жаров.

— Противно, — ответил следователь. — Но закон есть: закон, как говаривал старина Фернандель.

— А как же Щеглов, его невеста, заказчица?

— О ней позаботятся московские ребята. Да и сам Щеглов: не останется без присмотра. Меня только одно утешает. С такими наклонностями этот юноша, Горенко Олег, недалеко уйдет по свободному миру. Не мы, так другие наши коллеги в каком-нибудь другом городе… Но рано или поздно он совершит настоящее преступление. И вот тогда ему уже не уйти от правосудия.

— Мы не говорим ему «прощай», — сказал Жаров, мы говорим: «До свидания».

Леонид Панасенко СПАСИТЕ НАШИ ДУШИ

Еще ни разу в жизни он не был так счастлив.

Все сошлось, сладилось как нельзя лучше. В конторе — порядок. Наконец пришли деньги, а откуда и как, это никого не касается. Дом — полная чаша, жена довольна жизнью, что с женщинами бывает крайне редко, дети — здоровы. Что еще, спрашивается, надо нормальному среднему человеку? Да, он осознает, что не блещет умом и не достиг особых высот, он знает десятки соблазнов, которые недоступны ему и будут недоступны его детям, — и тем не менее счастлив. Потому что знает всему цену и предел. Он сравнительно молод, Бог дал ему здоровье, достаток, это прелестное юное создание, которое сонно дышит сейчас ему в плечо. Впрочем, какая чепуха. Никто ничего; ему не давал. Он все сделал сам, сам достиг, добыл, завоевал. И если благодарить за это, то не Бога, не удачу, не случай — себя! Только себя.

Он улыбнулся во тьме, чуть приподнялся на локте, губами нашел плечо возлюбленной, изгиб ее шеи. Умопомрачительно! Такие шеи он видел только раз в жизни, когда случайно забрел в; картинную галерею и долго тревожно разглядывал портреты старых мастеров, силясь понять: что в них не так? Люди как люди, померли давно все, а что-то волнует, особенно образы женщин… И когда он месяца три назад наткнулся в пыльных и прокуренных коридорах конторы на свою Фею, то прошел бы, конечно, мимо, не засветись ему из тумана забот и обыденности эта нежная белая шея. Он заговорил с девушкой, узнал, кто она и из какого отдела. Потом без всякой задней мысли стал ловить ее в коридорах офиса, шутить, немножко заигрывать, но — не более.

Откуда-то донеслась музыка, и он посмотрел в сторону задернутого шторкой иллюминатора. Там холодный апрельский океан, плавающие льды и никогда еще не виданные им раньше айсберги. Там, впереди, — Америка. Великолепная, сверкающая страна, чем-то похожая на их гигантский непотопляемый лайнер. Там, впереди, еще неделя, а то и две, праздника, а здесь… Здесь — главное. Его девочка, его находка, бриллиант, найденный на мусорнике жизни.

Он вспомнил свое нежданное и несколько необычное объяснение в любви.

Он уже давно купил за несколько тысяч монет каюту второго класса на самый большой в мире пароход, который готовился отправиться в свое первое плаванье из Саутгемптона к берегам

Америки. Он забросил дела, предвкушая Самый Большой Праздник своей жизни. Он упивался сознанием своего благополучия, отчетливо в то же время представляя, что после путешествия предстоит обычная рутинная жизнь, со своими проблемами и каверзами, но то предстояло потом, потом, а сейчас — Отдушина, Праздник!

В этом эйфорическом состоянии, уже сложив вещи и отдав последние распоряжения, он обходил свою контору, прощался, выслушивал восторги и пожелания, кое-кому обещал сувениры, и тут, как всегда в коридоре, наткнулся на белошеюю девочку.

Он взял ее руки в свои, громко и весело заговорил и вдруг умолк — у него даже во рту пересохло, а язык онемел, будто от наркоза.

Он впервые увидел то, чего не замечал месяцами. Как трогательно струится по ее открытой груди тонкая серебряная цепочка, как уходит основание крестика в мягкий сумрак ложбинки…

— Что же нам делать? — неизвестно у кого спросил Он. — Понимаешь, малыш. Вот я смотрю на твой крестик и вовсе не думаю о Боге, не могу о нем думать. Я мысленно выцеловываю твои прекрасные груди, прижимаюсь к ним глазами, покалываю и щекочу их ресницами. Бог об этом, кстати, знает и давно простил меня.

Девушка молчала. Она прикрыла глаза, и он вдруг отчетливо понял, что его слова ей нравятся, что она их переживает как действие и что если он сейчас не скажет ей все, то потом будет иначе — хуже или вовсе плохо.