Галина Серебрякова - Карл Маркс

• Название: Карл Маркс
• Автор: Галина Серебрякова
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1962

Эта книга — первая научно-художественная биография Карла Маркса. Она рассказывает, как формировались его взгляды, как вступил он на путь борца за освобождение трудящихся, возглавил революционную борьбу рабочего класса и вооружил его новой теорией — великим орудием преобразования мира.

Маркс изображен в книге на фоне исторических событий, свидетелем и участником которых он был, — революции 1848–1849 годов, Парижской коммуны, деяний Союза коммунистов и I Интернационала.

В книге рассказывается о ближайшем сподвижнике и друге Маркса — Фридрихе Энгельсе, об их боевых соратниках Веерте, Фрейлиграте, Лесснере, Шаппере, Вейдемейере и других пролетарских революционерах, о борьбе Маркса и Энгельса против анархизма Бакунина, против лассальянства.

Карл Маркс показан не только как великий революционер, ученый, руководитель мирового коммунистического движения, но и в личной жизни, в кругу своей замечательной, дружной семьи.

В книге широко использованы многочисленные литературные источники, свидетельства современников, материалы Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС.

Автор книги — писательница Галина Серебрякова начала свою литературную деятельность в 1925 году, когда работала корреспондентом газет «Комсомольская правда» и «Гудок». В разные годы появилось несколько сборников ее очерков. В 1929 году вышла ее книга «Женщины эпохи французской революции». В течение многих лет писательница изучает жизнь и деятельность Карла Маркса. Ею созданы романы о нем — «Юность Маркса» и «Похищение огня». Произведения Галины Серебряковой переведены на многие языки и изданы во многих странах.

---

Накануне отъезда Маркс выкупил из ломбарда свое пальто и часы. Снова Энгельс помог, прислав необходимую сумму денег на поездку Карла и для обеспечения семьи.

Карл уезжал в особо приподнятом, отличном настроении. В эти весенние дни Интернационал торжествовал большую победу. Бастующим парижским рабочим бронзового производства с помощью вмешательства Международного Товарищества удалось получить существенную денежную поддержку от английских тред-юнионов. Узнав об этом, хозяева предприятий тотчас пошли на уступки. История эта, столь необычная, наделала много шуму во французской прессе и значительно подняла престиж Интернационала.

Морской переезд из Англии на континент оказался очень трудным, так как пароход попал в опасный шторм. Маркс, однако, хорошо переносил качку и чувствовал себя превосходно среди немногих пассажиров, избежавших морскую болезнь. Добравшись до Гамбурга, он послал Энгельсу веселое шуточное письмо о своем путешествии.

«…Вид заболевших и слабеющих спутников отравил бы мне дальнейшее путешествие, если бы некоторое ядро не держалось стойко. То было «ядро» очень «смешанного» состава: немецкий капитан, очень похожий на тебя лицом, но малого роста; в нем было так же много твоего юмора и то же добродушно-фривольное подмигиванье глазами; лондонский скотопромышленник, настоящий Джон Буль; …немец из Техаса и — это главная персона — немец, который уже 15 лет разъезжает по восточной части Перу, в местности, лишь недавно зарегистрированной в географии, где, между прочим, еще исправно едят человеческое мясо. Это — сумасбродный, энергичный и веселый парень. Он имел при себе ценную коллекцию каменных топоров и т. п., которые заслуживали того, чтобы быть найденными в «пещерах». И — в виде приложения — одна дамская особа (все остальные дамы, больные морской болезнью, лежали в дамской каюте), старая кляча с беззубым ртом, великолепно, по-ганноверски, говорящая, дочь какого-то допотопного ганноверского министра, по фамилии фон Бер или что-то в этом роде; теперь она уже давно исправительница рода человеческого, пиэтистка, филантропка — друг рабочих; …B четверг вечером, когда буря наиболее неистовствовала, и все столы и стулья танцевали, мы кутили en petit comité[26], в то время, как старая кляча лежала на диване, откуда толчки парохода время от времени сбрасывали ее на пол, в середину каюты, очевидно, чтобы ее немного развлечь… Наш немецкий дикарь со смехом рассказывал о… свинствах дикарей… Образчик: его принимают в качестве гостя в индейской хижине, где как раз в этот день женщина разрешилась от бремени. Послед приготовляется в виде жаркого, и ему — это высшее выражение гостеприимства — дают его отведать!»

Энгельс немало хохотал, перечитывая письмо друга.

Повидав своего издателя и договорившись с ним о выпуске книги, Маркс отправился в Ганновер к Людвигу Кугельману.

Гинеколог Кугельман пользовался хорошей репутацией в Ганновере, имел изрядную практику и жил вполне зажиточно. Будучи студентом, Людвиг Кугельман, прочитав книги Маркса, написал ему восторженное письмо и получил ответ. Гордости и радости молодого человека не было предела. Между ним и лондонским изгнанником началась переписка, длившаяся несколько лет до их очного знакомства. Кугельман писал Марксу по условному адресу «А. Вильямсу», чтобы письма избегли цензуры. Он неоднократно приглашал Маркса к себе, но только в 1867 году желание его, наконец, сбылось.

Известие о приезде дорогого гостя вызвало в семье врача великое смятение и удовольствие. Молодая, миловидная жена Кугельмана, Гертруда, уроженка, как и Маркс, Рейнландии, страшилась показаться невежественной столь выдающемуся человеку. Ее восьмилетняя дочь Франциска, развитая не по летам, наблюдательная девочка, слышала, как Кугельман, успокаивая оробевшую мать, предсказывал, что никогда ни с одним человеком не будет она чувствовать себя так непринужденно и приятно, как в обществе Маркса. Так оно и случилось. Вместо ожидаемого чопорного и важного господина в гостиную вошел элегантно одетый, приветливо улыбающийся человек, который в течение нескольких минут показался всем, впервые его увидевшим, давно знакомым. Для каждого нашел он доброе слово. Госпоже Кугельман особенно понравился мягкий рейнский говор и раскатистый смех Маркса, улыбаясь, он щурил заметно близорукие глаза.

Маркс не мог не оценить сердечности и стремления всех членов семьи Кугельмана сделать его пребывание в их доме предельно приятным. Здоровье его улучшалось с каждым днем. Он позабыл на время о болезнях и радовался тому, что был на родной земле.

В свободные, обычно ранние часы, за чашкой кофе, приготовленным с особой старательностью и завидным уменьем госпожой Кугельман, которую за благовоспитанность и изящные манеры Маркс в шутку прозвал графиней, шли нескончаемые разговоры. Беседа всегда бывала очень занимательна. Маркс говорил совсем просто, никогда не впадая в поучительный тон. Беспощаден он был, лишь когда высмеивал всякую преувеличенную чувствительность и слащавость в ком бы то ни было. У него был подлинно абсолютный слух на каждую душевную фальшивую ноту, наигранность в поведении или словах. Тогда, саркастически улыбаясь, цитировал он стихи Гейне:

Раз барышня стояла
Над морем в поздний час
И горестно вздыхала,
Что солнца луч погас.[27]

Гертруда Кугельман интересовалась философией, и Маркс терпеливо, в самой доступной форме, объяснял ей, в чем особенности и различия взглядов Фихте и Шопенгауэра, Нередко приводил он примеры из Гегеля.

— Увы, — заметила как-то Гертруда, вздохнув, — я никак не могу понять учения этого великого немецкого философа.

Желая ее ободрить, Маркс, улыбнувшись, сказал полушутя:

— Пусть это вас не смущает. По словам самого Гегеля, ни один из его учеников не понял его, кроме Розенкранца, да и тот понял неправильно.

С Людвигом Кугельманом Маркс очень скоро стал на короткую приятельскую ногу. Он прозвал преданного и открыто восхищавшегося им врача в шутку Венцелем и затем всегда так к нему и обращался. Прозвище это произошло вследствие смешного рассказа самого Кугельмана о его путешествии в Прагу. Там какой-то гид крайне наскучил врачу, повествуя о добром и злом Венцелях — двух чешских правителях. Один царь Венцель творил множество злодеяний, другой, с тем же именем, — немало добра. С тех пор, в зависимости от высказываний Кугельмана, Маркс называл его либо хорошим, либо нехорошим Венцелем.

Обычно до обеда Маркс оставался один в той комнате — кабинете, которая, помимо спальни, была ему предоставлена в доме друзей. Он писал письма, читал газеты и правил корректуру первого тома «Капитала».

В спокойные и радостные дни пребывания в Ганновере Маркс ответил на письмо своего единомышленника, горного инженера, немца Зигфрида Мейера, поселившегося в Соединенных Штатах, в Нью-Йорке.

Письма нередко отражают душу того, кто их пишет, тайное тайных сердца. Маркс писал:

«Итак, почему я Вам не отвечал? Потому что я все время находился на краю могилы. Я должен был поэтому использовать каждый момент, когда я бывал в состоянии работать, чтобы закончить свое сочинение, которому я принес в жертву здоровье, счастье жизни и семью. Надеюсь, что этого объяснения достаточно. Я смеюсь над так называемыми «практичными» людьми и их премудростью. Если хочешь быть скотом, можно, конечно, повернуться спиной к мукам человечества и заботиться о своей собственной шкуре. Но я считал бы себя поистине непрактичным, если бы подох, не закончив своей книги, хотя бы только в рукописи.

Первый том работы появится через несколько недель в издании Отто Мейснера в Гамбурге. Заглавие: «Капитал. Критика политической экономии»…

В гостеприимном доме Кугельмана, в кабинете, где обычно писал и читал Маркс, на письменном столе возвышался чернильный прибор, украшенный статуэткой Минервы. Богиня держала в руке сову — символ мудрости. Совушкой прозвал Маркс маленькую дочь Кугельмана, Френцхен, которая пришлась ему особенно по душе благодаря пытливому, быстро схватывающему, не по-детски глубокому уму.

Обычно, осторожно постучавшись в дверь и сделав церемонный книксен, девочка подходила к его большому креслу, немного стесняясь. Карл подхватывал ее и усаживал на колени, и скоро из кабинета доносились детский смех и веселый говор. Дети находили в Марксе неиссякаемый кладезь забавных историй, сказок и шуток. Восьмилетняя Франциска горячо привязалась к грозному, по мнению врагов, и сердечнейшему для друзей вождю крепнувшего из месяца в месяц Интернационала.

В это же время Бисмарк снова прислал к Марксу одного из своих приближенных, адвоката Варнебольда. Глава прусского правительства хотел бы использовать доктора Карла Маркса и его большие таланты на благо немецкого народа. Карл тотчас же сообщил об этом Энгельсу и вскоре получил ответ.