Йонас Лессер - Третий рейх: символы злодейства. История нацизма в Германии. 1933-1945

• Название: Третий рейх: символы злодейства. История нацизма в Германии. 1933-1945
• Автор: Йонас Лессер
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-227-02267-7

В книге Йонаса Лессера исследуется вопрос о том, как возник такой страшный феномен ХХ века, как нацизм. На основе подлинных политических и литературных документов из архивов автор дает объективную оценку немецкой истории и ее ментальности. Концентрационные лагеря, газовые камеры, неприкрытое беззаконие и, наконец, безумие целой нации…

Йонас Лессер изучает следствие и находит причины и истоки крайностей немецкого национал-социализма.

---

5. Лютер

Политическая катастрофа Германии началась с Лютера. Сказав это, мы не имеем намерения вмешиваться в вековой, до сих пор не утихший спор между католиками и протестантами, как не собираемся давать оценку деяниям Лютера. Уместно будет лишь сказать, что немецкие католики убеждены в том, что без Лютера история Германии была бы иной, а ее судьба – счастливее.

Эразм писал Лютеру 30 мая 1519 года, что вежливостью и обходительностью можно достичь большего, чем насилием и ненавистью. Но Лютер не внял увещеванию. Десять лет спустя Эразм сказал: «Когда вы станете свидетелями потрясающих мир катаклизмов, вспомните, что Эразм предсказал их». Через двести пятьдесят лет Гете констатировал по поводу Французской революции: «То, что когда-то делал Лютер, Франция делает сейчас, в наше беспокойное и трудное время. Она подавляет миролюбивую культуру». Эти слова, говорит Томас Манн, показывают, что в XVI веке Гете был бы на стороне Эразма. Манн соглашается с обоими. После разгрома Гитлера Томас Манн дважды, с горечью, граничившей с отчаянием, повторил, что «если бы Лютер не восстановил церковь», то Германия избежала бы Тридцатилетней войны, религиозного раскола, истребления значительной части населения, культурной и политической катастрофы. За несколько десятилетий до того, как были написаны эти слова, романист Вильгельм Раабе в своем рассказе о Германии XVI века сказал: «Раскол германской нации стал благодеянием для мира, но несчастьем для нашего отечества».

В многочисленных книгах можно прочесть, что Лютер был недоволен злоупотреблениями церкви. Но уже в 1522 году преемник трех, не отличавшихся приверженностью к христианским заповедям пап папа Адриан VI, устами своего нунция в Нюрнберге, публично пообещал в рейхстаге реформировать церковь и очистить ее от скверны. В 1523 году нунций зачитал рейхстагу письмо папы Адриана VI. Папа осудил Лютера за то, что тот считает себя самым мудрым человеком в Европе, а сам тем временем погружает религию в смуту. Папа снова призвал к мирному переустройству церкви. Бог, утверждал папа, наказал церковь за грехи многих прелатов и священников; непотребные вещи творились даже в самом Ватикане. Папа обещал сделать все, что в его силах, для очищения Ватикана и всей церкви, но призывал к терпению; беды, накапливавшиеся много лет, невозможно устранить за один-два дня.

Если бы Лютер действительно хотел восстановить церковь, то в тот момент он мог бы одуматься, но вместо этого он объявил благочестивого папу антихристом. Его устами, утверждал Лютер, говорит сам Сатана. Такая грубость была отличительной чертой языка Лютера. Когда в 1538 году папа Павел III опубликовал меморандум о планируемой церковной реформе, Лютер назвал его авторов лжецами, зарвавшимися плутами и проклял папу именем «его бога – дьявола». В памфлете «Против римского папства» Лютер допускает еще более непристойные выражения: «Его Чертейшество, папа-осел с ослиными ушами, римский гермафродит, папа содомитов, отброс дьявола». Томас Манн говорит о специфически лютеранской холерической неотесанности, пылающей необузданной яростью грубости и называет Лютера не только врагом Рима, но и врагом Европы, к тому же ярым националистом и антисемитом. Германизм в своем чистом состоянии вызывает потрясение и страх. Революционер и реакционер в одном лице Лютер был типичным представителем Средневековья и, как таковой, непрестанно боролся с дьяволом и догматически верил в демонов. Его дьявол, так же как и дьявол Фауста, есть типично немецкая фигура. Томас Манн склонен считать противопоставление народной грубости и цивилизации, антитезу Лютера и Эразма, неизбежной. Гете сумел подняться над этим противоречием. Когда Томас Манн сказал это публично, немецкие лютеранские епископы, никогда не выступавшие против гитлеровских гонений на евреев, начали яростно протестовать. До сего дня ни один немец не позволит никому сказать худого слова о таких немецких героях, как Лютер, Бисмарк, Вагнер, Ницше и Гинденбург.

Томас Манн тоже лютеранин, и когда он писал эссе о лютеранине Лессинге, то хорошо сознавал, что является его духовным наследником. Манн не слепой, он понимает, что Лютер является создателем современного немецкого языка, который был бы немыслим без лютеровской Библии. Поэтому Манн называет Лютера «величественным воплощением германского духа» и хвалит за то, что тот сумел сломать схоластические оковы и возвестить – во многом против своей воли – наступление эры разума и свободных философских суждений.

Лютеранская писательница Рикарда Хух тоже с большой похвалой отзывалась о немецкой Библии Лютера, добавив, что без нее не было бы таких великих немецких писателей и поэтов, как Лессинг, Гете и Шиллер. Однако о памфлете Лютера «Против евреев и их лжи» Рикарда Хух – в период варварской гитлеровской тирании – говорила, что некогда Лютер считал евреев самым благородным из народов, ибо среди них воплотился Бог, но затем самым ужасным образом переменил свое мнение. Вот что говорил Лютер в этом и другом своем памфлете «Шем амфора»: «Сжигайте их синагоги, изымайте и уничтожайте их книги, включая их Библию. Евреи должны быть принуждены к подневольному труду. Если они осмелятся произнести имя Божье, доносите на них властям или мажьте коровьим навозом. Моисей говорил: «Не терпите идолов!» Будь он жив, он первым бы сжег их храмы. Пусть они последуют за ним и вернутся в свой Ханаан. Я бы предпочел быть свиньей, нежели еврейским Мессией». Еще в одном месте: «Что нам делать с этим развращенным и мерзким народом? Я предлагаю вам самим выбрать: их синагоги и школы должны быть сожжены огнем, их дома и жилища следует разрушить до основания, мы должны уничтожить их молитвенные книги и их Талмуд, который учит их всех идолопоклонству, лжи, кощунственной порочности, их раввинам под страхом смерти должно быть запрещено учить, иудеям же следует запретить ездить по нашим дорогам и ходить по нашим улицам». В то время император Максимилиан опросил по этому поводу нескольких экспертов, включая знаменитого исследователя Библии Иоганнеса Рейхлина. Рейхлин защитил евреев, сказав, что в их литературе нет ничего преступного и что они имеют право исповедовать свою религию. Современник Лютера швейцарский реформатор Генрих Буллингер был потрясен грубым языком Лютера и назвал его языком свинопаса, а не пастыря человеческих душ. Профессор Риттер защищает Лютера, утверждая, что он действовал не по расовым, а по религиозным и нравственным мотивам. Но, вероятно, еврею, которого убивала разъяренная толпа, было не до тонких идеологических разногласий. Многие историки пишут о катастрофических последствиях деятельности Лютера. Он вырыл пропасть между Германией и Западной Европой, высвободив германский иррационализм. Ряд некатолических богословов, социалисты и политики – Карл Барт, Рейнгольд Нибур и Дин Инге – называли Лютера одним из главных вдохновителей национал-социализма. Австрийский историк Хеер писал: «Тот, кто хочет понять причину полного отсутствия терпимости, гуманизма, религиозной, духовной и политической свободы в протестантской части Германии и Европы, должен оценить влияние мнения Лютера об Отце».

Различные лютеранские авторы сегодня обвиняют Лютера и в других вещах. Рикарда Хух говорит, что Лютер называл правителей земных государств наместниками Бога и что «германские князья с готовностью и радостью примкнули к этому новому учению». Профессор Вильгельм Рёпке говорит, что «влияние учения Лютера на политическую, духовную и социальную историю Германии нельзя назвать иначе как катастрофическим. Реформация Лютера несет главную ответственность за разделение политической и частной жизни в Германии, а учение Лютера о зле привело к непротивлению немцев безраздельной власти государства, к утрате интереса к политике и к покорному повиновению правителям». То же мы видим в «Фаусте», когда один из персонажей начинает петь:

Всей Римскою империей священной
Мы долго устоим ли во Вселенной?

А его собутыльник не хочет ее слушать, возражая:

Дрянь песня, политический куплет!
Благодарите Бога, обормоты,
Что до империи вам дела нет
И что другие есть у вас заботы.

Эти слова стали девизом философа Шопенгауэра, который яростно выступал против революции 1848 года, так же как в последующие годы и Рихард Вагнер, который, побыв короткое время революционером, объявил затем, что демократия не соответствует германскому духу. Много лет спустя Гитлер скажет, что демократия – это изобретение грязных евреев. Писатель-романтик Э.Т.А. Гофман говорил, что художника не должны волновать современные ему политические события. Ницше с гордостью именовал себя последним неполитизированным немцем. Но он не был последним неполитизированным человеком среди германских писателей. Таким был и Томас Манн, энергично, не без пессимизма отстаивавший свою позицию во время Первой мировой войны. К чести Томаса Манна, он переменил свое отношение, чтобы предупредить своих соотечественников об опасности политической отстраненности. В «Чудесной горе» устами демократа Сеттембрини Томас Манн говорит, что все на свете есть политика. Но немцы не прислушались к Манну в период между двумя войнами. Двадцать лет спустя писатель бросил немцам этот упрек, констатировав: «Немецкая культурная идея, лишенная политической воли и демократии, самым ужасным образом обрушилась на нашу голову».