Йонас Лессер - Третий рейх: символы злодейства. История нацизма в Германии. 1933-1945

• Название: Третий рейх: символы злодейства. История нацизма в Германии. 1933-1945
• Автор: Йонас Лессер
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-227-02267-7

В книге Йонаса Лессера исследуется вопрос о том, как возник такой страшный феномен ХХ века, как нацизм. На основе подлинных политических и литературных документов из архивов автор дает объективную оценку немецкой истории и ее ментальности. Концентрационные лагеря, газовые камеры, неприкрытое беззаконие и, наконец, безумие целой нации…

Йонас Лессер изучает следствие и находит причины и истоки крайностей немецкого национал-социализма.

---

Томас Манн сравнивал Лютера с Гете. В последнем он также находит демоническую силу, способную напугать обычного гуманитария. Но Гете, резко отличавшийся как от Лютера, так и от Бисмарка, знал, как соединить таинство и ясность мышления, гений и разум. Именно его, а не Лютера и Бисмарка, называет Томас Манн немецким чудом, выделявшимся на фоне обычных немцев. Другой великий немецкий писатель нашего времени Герман Гессе в художественных образах своих поэм и романов рассказывает о своем пути от демонизма к ясности и гуманизму. Гессе возносит хвалу Гете за его совершенно уникальную попытку синтеза германского гения с рациональностью, безотчетного дионисийского музыкального экстаза с ответственностью и моральными обязательствами. В лице Гете, подчеркивает Томас Манн, Германия сделала огромный шаг к человеческой культуре – или, вернее, могла бы сделать, ибо в действительности Германия всегда была ближе к Лютеру, чем к Гете. Гете однажды назвал себя освободителем немцев, но в этом случае великий мыслитель выдал желаемое за действительное. Можно провести прямую линию от князьков эпохи Лютера до Гогенцоллернов и от императора Вильгельма до Гитлера, которого немцы и назвали своим освободителем.

С немцами, которые продолжали придерживаться Лютера, а не Гете, Томас Манн свел счеты в 1947 году, написав роман в отчетливо лютеранском духе. Конечно, мы имеем в виду «Доктора Фаустуса», в котором встречаем богослова Эренфрида Кумпфа, «националиста лютеранского толка», вставляющего в современную немецкую речь фразы на языке эпохи Лютера, если не самого Лютера. Этому современному Лютеру тоже в каждом углу мерещится дьявол, в которого он швыряет чернильницу (точнее, рулон бумаги). Дьявол, с которым заключила союз нацистская Германия, играет важнейшую, решающую роль в этом романе, где все, что имеет отношение к нечистой силе, описывается немецким языком Лютера, куда вкраплены цитаты из старой немецкой сказки XVI века о докторе Фаусте и из «Фауста» Гете. Этот язык, как замечает сам дьявол, «очень приятен для моего слуха».

Университетские друзья героя романа Адриана утверждают, что немецкая молодежь воплощает германский дух, ибо он молод и за ним будущее.

Эти подающие надежды молодые люди – элита двух войн, – объявившие себя при кайзере Вильгельме и при Гитлере, так же как итальянцы при Муссолини, юной нацией Европы, говорят о Германском Становлении, о Германском Скитании, о бесконечных перемещениях германской души: «Если угодно, немец – это вечный студент». В 1925 году немецкий философ Леопольд Циглер констатировал, что немцы – это нация искателей и странников, нечто «незаконченное, сырое и недозрелое среди столь многих законченных, дисциплинированных, взрослых народов… Мы всегда оставались незаконченными варварами; другим народам мы представляемся мятущимися под гнетом демонизма становления, но неспособными достигнуть бытия».

Самый знаменитый враг Гитлера Томас Манн заставляет одного из этих перспективных молодых людей сказать: «Быть молодым – это значит найти в себе силы встать и сбросить оковы отжившей цивилизации, осмелиться – там, где другие уже давно потеряли мужество, – с головой броситься в необузданную стихию». Этот отважный прыжок стоил жизни двенадцати миллионам невинных людей, убитых юными нордическими героями. Из-за этих прыжков Европа дважды подвергалась небывалому опустошению. Герман Гессе, сам будучи лютеранином, сыном и внуком лютеранских миссионеров, написал в 1948 году: «Преуменьшение «добрых деяний», идея спасения верой (fide sola Лютера), уже при нем было ужасным и даже бесстыдным безрассудством, повлекшим за собой отвратительные вещи. Немцы, особенно современные немцы, ни в коем случае не являются нацией, которой можно сказать, что «дела» не имеют никакого значения, их можно отбросить, если за делами была добрая воля. Но их «волей» был лишь настоящий или мнимый патриотизм, и во имя отечества они будут способны совершить завтра злодеяния, которые уже сегодня угрожают нации уничтожением».

Последствия Реформации были катастрофическими для всей последующей германской истории. Немцы так никогда от нее и не оправились. Великий драматург Фридрих Геббель констатировал: «Воистину мы, немцы, никак не связаны с историей нашей нации. Почему? Потому что эта история оказалась безрезультатной, потому что мы не можем смотреть на себя как на производное органического развития, как могут, например, англичане и французы. То, что мы поневоле называем германской историей, есть на самом деле история нашей болезни». Уничтожив бесчисленные мелкие германские государства, по-настоящему весомый и значительный вклад в объединение Германии внес «заклятый враг» немцев Наполеон.

6. Исключение: Гёте

Немцы всегда гордились тем, что они – нация поэтов и мыслителей. Даже в Третьем рейхе один гитлеровский поэт сказал: «Да, мы – нация работников, но мы все равно остаемся нацией поэтов».

Нация поэтов и мыслителей! Что говорили их великие поэты и мыслители и что немцы сделали с ними в эпоху «тысячелетнего» гитлеровского рейха? Что говорили о них великие поэты и писатели?

Начнем с Лессинга. В «Эмилии Галотти» он заклеймил абсолютизм, в «Натане мудром» – фанатизм и ненависть к евреям.

…И будто
Все христианство не на иудействе
Основано? Досадно и обидно.
До слез обидно мне, когда я вижу,
Как забывать способны христиане,
Что сам-то ведь Господь наш был еврей.[4]

В период подъема национал-социализма Томас Манн в одной из своих лекций говорил, что Лессинг никогда не желал прослыть патриотом, ибо считал себя гражданином мира и обращался к людям всех стран, понимавшим, когда патриотизм перестает быть добродетелью. Томас Манн особо это подчеркивал, так как его самого обвиняли в отсутствии патриотизма после того, как он осудил национализм и национал-социализм. Им, нацистам, возражал Томас Манн, угодны только те писатели, которые не желают видеть, что происходит в Германии. Отвечая на обвинение Лессинга в рационализме, Томас Манн говорил: «Мы далеко зашли в иррационализме – к вящей радости всех исконных врагов света и жрецов принудительного оргазма…»

Но обратимся к Гете. Он называл свой труд триумфом чистого гуманизма и находил в Евангелиях «отражение величия, исходящего от личности Иисуса, величия, имевшего ту же Божественную природу, как и все, происходящее на Земле. Я склоняюсь перед Ним, как перед Божественным проявлением высших начал нравственности». Он говорил, что истинной терпимости можно достичь, только оставляя в стороне частные свойства человека и нации и понимая, что все истинно великое принадлежит всему человечеству. Однако национальная ненависть сильнее и в наиболее насильственной форме проявляется в самых примитивных цивилизациях. За двадцать лет до этого Гете говорил, что жизнь ведет нас не к отделению от других наций, но к величайшему слиянию с ними. Впоследствии он написал: «Мы, немцы, принадлежим дню вчерашнему. Да, мы цивилизовали себя за истекшие сто лет, но пройдет еще несколько столетий, прежде чем наши соотечественники проникнутся духом и высокой культурой настолько, что смогут восхититься, подобно грекам, красотой, а другие народы смогут сказать, что давно прошло то время, когда мы были варварами». Вот другое его высказывание о немцах: «О, этот жалкий народ, он плохо кончит, потому что не желает понять себя, а непонимание самих себя возбуждает не только смех, но и ненависть мира. Судьба сокрушит немцев, ибо они предали самих себя и не хотят быть теми, кем являются на самом деле». Гете также полагал, что патриотизм – разрушитель истории и что деспотизм порождает автократию всех и каждого. Он не разделял восторг романтиков по поводу германских древностей, не понимая, что хорошего можно найти в мрачной германской старине. Он высмеивал патриотичного немца, приписывающего себе все добродетели других наций и утверждающего, что все они произошли от немцев. При этом немец забывает «все, чему он научился у других наций за прошедшие пятьдесят лет, и не считает, что до сих пор им обязан».

Что думал Гете о немцах и англичанах? Отдельный немец, говорил он, часто достоин уважения, но вся нация целиком являет собой жалкое зрелище. Он считал, что немцам, как евреям, надо рассеяться по миру, чтобы на благо всех наций развить в себе все хорошее, что в них есть. Гете однажды признался, что испытывает страх, когда сравнивает немцев с другими нациями. Он бежал от немцев в науку и литературу, ибо они не ведают государственных границ. Он нетерпимо относился к тем патриотично настроенным немцам, которые утверждали, что могут жить сами по себе, что другие нации произошли от них и имели дерзость приписывать себе достоинства других народов. Он считал бессмысленным термин «национальная литература» и предлагал заменить его термином «всемирная литература». Каждый должен стремиться приблизить наступление эры всемирной литературы. Прислушивались ли к нему немцы? Сам Гете жаловался, что они всегда отвергали то, что он делал и говорил.