Александр Шуваев - ЦВЕТОК КАМНЕЛОМКИ

• Название: ЦВЕТОК КАМНЕЛОМКИ
• Автор: Александр Шуваев
• Жанр: Альтернативная история

Нечастый жанр производственного фантастического романа из альтернативной реальности. Примерно 72 - 74 годы (завязка) Тоже, в общем, про нанотех: извиняет то, что не конъюнктурно, задумано задолго-задолго до нынешней моды. Надеюсь, поверите.

---

- Так-вить… - Замялся таксист. - Не мое это дело, а только - зря вы их тут ищите. По будним дням их в конторе и нет никого сроду… Дома они. А, может, - и еще где… Че им в конторе-то сидеть?

По этому поводу у Островитянина имелось свое мнение, но он не стал его высказывать, высказавшись предельно коротко.

- Вези!

Место компактного проживания здешних немцев, домик по адресу улица Ржевская, 3, располагался на возвышенном месте, откуда открывался превосходный вида на ту самую пресловутую дорогу. Составы шли по ней в обе стороны почти без интервалов, сплошным потоком, будто при переброске войск перед операцией группы фронтов, как минимум, воя рельсами и угрожающе пересвистываясь, как стадо доисторических тварей, вдруг двинувшихся куда-то с самыми решительными целями. Спенсер, прищурившись, глянул на это вроде бы как мимолетно, тут же отведя глаза, и тут же начал вспоминать: знал он, что этот участок электрифицирован, или же нет? Или знал, что - нет, не электрифицирован, но сведения его за истекший срок устарели? А домик… Ну что ж, домик, как домик, ему в своей жизни доводилось видеть и покруче. Примерно десятая часть акра под фундаментом, три этажа. Два подъезда с входами в два отдельных дворика, и еще два - на общую веранду, по всем правилам застекленную и, насколько он мог видеть отсюда, обставленную на предмет совместного использования. Подземный гараж. Построен из самого простого материала - аккуратных плит здешнего белого гранита так, что стены кверху чуть-чуть наклоняются вовнутрь. Роль полосы, разделяющей двор на приватные половины, играет здоровенная, ярдов пять в ширину, клумба, - с какими-то местными растениями, но выглядящая очень по-немецки. Узорные ворота… черт его знает - из чего, и не похоже, чтоб кованые. Но уж эскиз-то точно тевтонский, такое не подделывается. И два звоночка. Чтобы, значит, все, как у людей. Посмотрев на все это, можно было бы, понятно, подвести не представляющий ничего нового итог относительно немецкого умения устраиваться где угодно, если бы не то обстоятельство, что остальные дома, бывшие в пределах видимости, были вовсе не хуже. Другие, - да, разные, но не хуже, располагались вольготно на обширных, как площадь в ином европейском городке, подворьях. Глубоко вдохнув, как бы набирая вместе с воздухом решимость, - позвонил сначала в правую кнопку, поскольку мотива выбирать - не было, а надо же с какой-то начинать? Впрочем, по ту сторону калитки тут же лязгнул массивный электромагнитный запор, и калитка приоткрылась. Почти тут же из правого подъезда показался усатый, круглолицый мужчина средних лет в длинном халате, вытиравший руки расшитым полотенцем. Подойдя к калитке, он вопросительно приподнял брови, но, поскольку Майкл сохранял вид полнейшей невозмутимости, все-таки почел за благо поздороваться. Пожелав доброго утра в ответ, гость изобразил на лице в меру вежливую улыбку.

- А обо мне вас должны были предупредить, как об Оскаре Кляйнмихеле, - он протянул хозяину заранее приготовленные документы, - или произошла какая-то неувязка?

- Нет, герр, предупредили. Достаточно давно. Но я вас ждал вместе с Вилли.

- Может быть, - нам все-таки удобнее будет сначала зайти? Чтобы обсудить этот и прочие вопросы более подробно?

- О, прошу простить! Разумеется, проходите. Сейчас мы будем вас кормить, или, может быть, сначала примете с дороги ванну или душ?

- Благодарю вас, - несколько неопределенно, но со всей возможной вежливостью ответил гость, проходя, - а что касается Вилли… Если вы имеете в виду Вильгельма Хофмайера, то, боюсь, он сейчас несколько не в форме. Видите ли, никто не удосужился нас встретить, а он, откровенно говоря, был настолько пьян, что я был вынужден оставить его на попечение служащих гостиницы в аэропорту. Хотя бы потому что донести его до такси на руках - попросту выше моих сил. Я заплатил за то, чтобы за ним приглядели хотя бы до утра. Надеюсь, по крайней мере к этому времени он настолько придет в себя, что его можно будет забрать.

- Мы, разумеется, разделяем ваше негодование, герр Кляйнмихель, но… Может быть, лучше было бы не спешить с информацией об этом досаднейшем происшествии? Уверяю вас, это совершеннейшая случайность. Видите ли, здесь оказалось гораздо больше работы, чем можно было ожидать, а штаты, как консульские, так и в представительствах, сами понимаете…

- Клаус, - скрипучим голосом проговорил второй немец, проходя на веранду со своего выхода, - гостя вовсе не должны касаться наши сложности и проблемы. Он вполне резонно мог бы возразить, что те, кто не справляется со своими обязанностями, в любой момент могут попросить замены. Или отставки.

Так. Насколько ему известно, омерта, то есть, в данном конкретном случае, моральный запрет на донос по начальству, нарушение которого было бы чревато по крайней мере частичным бойкотом и остракизмом, к немецким национальным традициям не относилась. Доводили до сведения с искренним убеждением, что выполняют свой долг. Даже пострадавшие, кажется, не имели претензий. Значит, - тут интерес, и если не все, то, по крайней мере, многие здешние немцы повязаны между собой общими гешефтами, и смена хотя бы одного - нарушает функционирование отлаженной системы. Бывали в Гонконге, знаем, каковы стандартные, неизбежные, почти не зависящие от национальности нормы взаимоотношений среди белой колонии, окруженной морем туземцев. И про тесную спайку, и про парадоксальным образом вполне сочетающуюся с ней глухую вражду, и про роскошь, вовсе немыслимую в Метрополии для лиц соответствующего ранга, тоже знаем. Все то же. Интересен здесь, пожалуй, только сам факт выгодных гешефтов именно в России, - и среди сотрудников чуть ли ни нижнего звена, поскольку крупные воротилы и прежде обтяпывали свои делишки с неизбывным успехом. А вот не лишенное бесцеремонности высказывание второго, то да, - поинтереснее. Герр вошедший, похоже, вовсе не желает, чтобы ему, - интересно еще, - кому угодно, или именно ему, как вполне конкретному лицу, о котором предупреждали, - становилось известно об истинных масштабах здешних дел. А еще вошедший, скорее всего, является в данной паре лидером. Роскошный халат с бархатным отворотом, чисто выбритое продолговатое лицо, сеточка на очень светлых волосах, тонкий орлиный нос, - и бестрепетный взгляд редко моргающих блекло-голубых глаз. Очень хорош в роли гауптштурмфюрера СС, перед употреблением - взбалтывать… Так что лучше будет предпослать ванну - завтраку, нежели наоборот, чтобы было время обдумать все обстоятельства, уже успевшие возникнуть, хотя и не в большом числе. Потому что скверно начинать миссию с ложных шагов, даже если шаги эти - совсем коротенькие и сделанные в маловажных направлениях.

- Я что-то запамятовал, - тут дорогу давно на электротягу перевели?

- Так, по-моему, - с самого начала, - слегка развел руками Клаус. Дорогу строили, и, одновременно, атомную станцию специально для тяги… Впрочем, - спохватился он, бросая обеспокоенный взгляд на напарника, - точно не скажу. Не наше это дело.

- А самолеты? Что-то я не припоминаю, чтобы у русских были такие модели. Видите ли, - сказал он с подкупающей откровенностью, - авиация, можно сказать, мое увлечение. История авиации, применение, старые машины, - и всякие такие штуки… А тут, поверите ли, - не могу понять даже, как они сделаны.

- Боюсь, - покачав головой, ответил тот самый гауптштурмфюрер, - вам следует подыскать более компетентных собеседников. Наше отношение к самолетам, старым и новым, носит чисто утилитарный характер: загрузили, отвезли без болтанки, выгрузили, - на том и спасибо. А остальное… Ну да, заметил, на каких-то машинах пропеллеры чудные, а так, специально, - не интересовался.

Хорошо излагает, собака. И смотрит хорошо, не сучит взглядом, не отводит глаз, не норовит в сторону глядеть, а все - прямо в глаза, ласковенько, без особого вызова, редко помаргивая и изображая заинтересованность. Сквозь. И даже зовут-то его, что интересно, хорошо, - Хлодвиг Айсблау, не Фриц Шмидт какой-нибудь, не Ганс Бауэр.

Все хорошо, - и угощение, оказавшееся чем-то вроде позднего завтрака или раннего обеда, оказалось совершенно отменным: с нежнейшими телячьими шницелями размером не во всякую тарелку, рассыпчатым рисом и ледяной водкой "Курган", равнодушной и беспощадной, как полярное безмолвие. Десяток соусов на выбор, начиная от соевого в глиняной бутылочке с иероглифами на пестрой этикетке, кончая тертым хреном для колорита, какой-то жгучей, как карри, кавказской пастой и банальным кетчупом. Лососина во всех видах, от нестерпимо-соленой, которую полагалось есть тончайшими прозрачными стружками, и до горячей, приготовленной на вертеле. Потрясающее розовато-желтое сливочное масло и несколько сортов ветчины на выбор, от прибывшей в вакуумной упаковке из Германии, очевидно, только в антиностальгических целях, и до местных, как промышленных, так и явно полукустарного происхождения, но, надо признать, равно превосходную. Все хорошо, - а вот разговор был плохой.