Федор Успенский - История Византийской Империи VI – IX вв. Том 2.

• Название: История Византийской Империи VI – IX вв. Том 2.
• Автор: Федор Успенский
• Жанр: История
• Год: 1996
• ISBN: 5-244-00838-2

Вторая книга выдающегося русского византиниста охватывает страницы истории великой империи от времени правления Ираклия до воцарения Михаила III и восстановления в империи православия (VI–VIII вв.). Этот огромный период включает деятельность Константина Великого, Магомета, Карла Великого, борьбу за светскую и духовную власть, наполненную интригами, предательством, убийствами.

---

Довольно трудно разобраться в обстоятельствах, сопровождавших смерть короля и вступление на престол его преемника, туринского герцога Агилульфа. На первый план выступает здесь вдова Автари, королева Теоделинда, происходившая из баварского королевского дома и исповедовавшая католическую веру. Будто бы она отдала свою руку храброму Агилульфу и тем содействовала избранию его в короли. Существенное значение этого обстоятельства, которое вполне было оценено папой, заключается в том, что католическая королева могла оказать влияние на арианского короля и окружавших его людей, и ввиду этих соображений папа не преминул завязать с ней переписку. Быть может, под этим углом зрения следует смотреть на некоторую уступчивость нового короля по отношению к представлениям экзарха Романа. Во всяком случае, идя по этому пути, последующие папы достигли обращения лангобардов к католичеству. Но это случилось позже, предстояло еще преодолеть множество затруднений.

Ближайший к Риму герцог Сполето Ариульф в особенности ставил папу в тяжкое положение, угрожая сношениям Рима с Равенной и Неаполем и отрезав Вечный город от остальной Италии. В 592 г. собранная им из охотников разного происхождения дружина вступила в Римскую область и стала под стенами города. В городе не видим ни гражданских, ни военных властей, экзарх далеко и занят защитой Равенны; чтобы добраться до Рима, ему нужно было воспользоваться морскими судами и обойти кругом всю Италию. Таким образом, обстоятельства передавали папе не только гражданские, но и политические судьбы Рима. Положение становилось тем опаснее, что были слухи о движении на Рим герцога Беневента. Чтобы предотвратить опасность, папа послал к герцогу Ариульфу послов с предложением денежного откупа. Герцог не прочь был снять осаду и отступить, но ставил условием, чтобы предложение папы было подтверждено подписью экзарха. Но здесь встретились препятствия весьма деликатного свойства. Экзарх не считал удобным дать свое согласие на акт, к которому папа и лангобарды пришли помимо его воли и без его предварительного разрешения. Он полагал, что, дав согласие на заключение перемирия, он ослабит свое влияние в Риме и заслужит нерасположение императора, и потому не согласился на представления папы. В письме к архиепископу равеннскому Григорий жалуется, что экзарх помешал ему заключить мир, и убеждает архиепископа употребить все свое влияние на экзарха, чтобы расположить его в пользу папы. Оказывалось, что в Риме не было достаточного гарнизона, и что некому было защищать стены.

Осенью 593 г. Рим снова подвергся осаде, и на этот раз со стороны короля. Повторились те же сцены, которые были при осаде города в прошедшем году. «Наши напасти увеличились до чрезмерности, — говорил папа в своей проповеди, — со всех сторон мы окружены мечами, со всех сторон нам угрожает опасность смерти. Одни приходят с оторванными руками, другие взяты в плен».

В это время Григорий сказал несколько проповедей на текст из пророка Иезекииля. Чертами современности особенно богата одна беседа по яркому сопоставлению тогдашнего положения Рима с пророчествами об Иерусалиме и Самарии6. Приводим несколько мест из этой беседы.

«Какая же остается нам в сем мире отрада? Везде видим печаль, всюду раздаются стоны. Города разрушены, крепости срыты, поля опустошены, земля обращена в пустыню. На полях не осталось колонов, в городах нет жителей, и те малые остатки, которые еще мы видим, каждодневно и неослабно терпят новые поражения. Небесные бичи разят без конца, ибо еще не уничтожили греховности нашей. На наших глазах одних берут в плен, других увечат, иных убивают. Какая же отрада дана нам в сей жизни? Но если даже такой мир мы любим, то, значит, мы любим не радости, но раны. Посмотрим, что сталось с Римом, бывшей владычицей вселенной. Многообразно удрученный различными страданиями, разорением граждан, утеснением варваров, частыми опустошениями, он испытал все то, что пророк Иезекииль говорил о Самарии (XXIV, 4, 5, 10, 11). Котел был поставлен тогда, когда был основан этот город; тогда в него налита вода и собраны в нем куски, когда отовсюду стекались в него народы, которые, как горячая вода, подверглись кипению в мировых событиях и разварились в кипятке, подобно кускам мяса. Об этом прекрасно сказано: вскипел котел, и разварились в нем кости, ибо сначала сильно бурлила в нем погоня за славой, но потом пропала и сама слава вместе с теми, которые гонялись за ней. Под костями разумеются сильные земли, под мясом народ, ибо как костями держится мясо, так вельможами слабость народа. Но теперь у него отняты все сильные мира, ибо кости переварились, и народа больше нет, ибо мясо распустилось. Где сенат, где народ? Растопились кости, распустилось мясо, погас весь блеск гражданских достоинств, уничтожился весь состав его. И мы немногие, которые еще влачим жалкое существование, находимся под постоянным опасением то меча, то разнообразных страданий. Поставь, сказано, пустой котел на уголья. Ибо при отсутствии сената гибнет народ, и среди немногих оставшихся ежедневно увеличиваются скорбь и плач, так переживает последние дни опустевший Рим[12]. Но что говорить о людях, когда на наших глазах разрушаются самые здания. Куда девались те, которые некогда гордились его блеском? Где их роскошь, где их гордость, где постоянная радость и чрезмерная веселость?»

Агилульф осаждал город, вероятно, без особого напряжения и не взял его. Папа организовал защиту из граждан, сам входил на стены и видел своими глазами, как римлян целыми толпами отправляли на продажу в Галлию. Он не мог ожидать помощи ни из Византии, ни из Равенны и начал вести переговоры о мире опять от своего имени. Но как вопрос шел не только о снятии осады с Рима, но и об общем мире, то потребовалось согласие экзарха. Встречая и на этот раз упорное сопротивление к утверждению так желанного мира, мы не иначе можем объяснять действия экзарха, как ревнивым охранением прав. Весьма вероятно, что он заподозрил действия Григория и в глазах императора, который написал папе укорительное письмо, порицая его за непринятие некоторых мер к защите города. Папа отвечал почтительно, но с достоинством: «Когда дело идет об Италии, я бы просил ваше величество смотреть на дела, а не склонять слух к внушениям других. Впрочем, я более надеюсь на милосердие Иисуса, чем на твое правосудие».

Хотя война продолжалась и после того, как Агилульф, получив окуп, снял осаду с Рима, но папа употреблял все меры и перед императором и перед лангобардским королем, чтобы заключить окончательный мир. Ему удалось достигнуть, что прежний экзарх был отозван, а новый был уступчивей на его представления. Мир с лангобардами заключен был, наконец, в 599 г.; благодарственные письма Григория к равеннскому архиепископу и королеве Теоделинде показывали, что этот мир состоялся вследствие влияния на Агилульфа названных лиц. Договаривающиеся стороны были, с одной стороны, лангобардский король и его герцоги, с другой — византийский наместник в Равенне (Каллиник). Когда дело дошло до подписания договора, лангобардский король изъявил желание, чтобы и Григорий приложил свою подпись. Момент, характерный для суждения о том, как смотрели на римского епископа в Италии. Но тогда папы еще помнили границу между светскою и духовною властью, еще не было теории о соединении в лице папы двух этих властей, неизвестен был принцип двух мечей в руках папы… и Григорий отказался от подписи договора.

Престол св. Петра занимал первое место между западными епископскими кафедрами. Даже восточные епископы, хотя не без оговорок, признавали за ним первое право чести. Когда константинопольский патриарх принял титул вселенского, Григорий прямо высказался против него, утверждая, что такой титул еще приличен был бы римскому епископу, но что он не желает носить его из боязни оскорбить других патриархов. Но если право чести и усвоялось римской кафедре, с этим далеко не соединялось мысли о том, чтобы римскому епископу принадлежало право решения вопросов веры и суда над другими епископами. Тем не менее, в VII в. входит папская власть с готовыми уже задатками главенства в западном христианском мире в вопросах веры и церковной дисциплины. Эта теория выработана Григорием в отношениях его к равеннскому и миланскому архиепископам; она основывалась, однако, не на канонических правилах, но на личности самого Григория и почете, которым он по справедливости пользовался между своими собратьями. Но, во всяком случае, первые завоевания римский престол имел в собственной Италии, где местные епископы, бедные и приниженные вследствие лангобардского завоевания, не могли равняться по силе и значению с римским епископом. Семь северных провинций, например, были подчинены в церковном отношении миланскому архиепископу. Но когда лангобарды взяли Милан, архиепископ бежал в Геную и не только сам нуждался в поддержке, но и его паства получала новых епископов и священников из Рима. Равеннский архиепископ, правда, пользовался некоторыми привилегиями, но его епархия ограничивалась иногда только стенами города. Вообще, бедствия времени побуждали итальянцев соединяться теснее около епископа, а почетнейшим и влиятельнейшим между ними, бесспорно, был римский.