Эрнест Джонс - Жизнь и творения Зигмунда Фрейда

• Название: Жизнь и творения Зигмунда Фрейда
• Автор: Эрнест Джонс
• Издательство: Гуманитарий
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1997
• ISBN: 5-89221-006-5

Эрнест Джонс (1879–1958) — известный психолог и психоаналитик, сыгравший основополагающую роль в становлении психоанализа в Англии и США, был учеником и одним из ближайших сподвижников Зигмунда Фрейда более тридцати лет. Данная книга составлена на основе написанной Э. Джонсом биографии Фрейда в трех томах и содержит обширную информацию о его жизни, научной деятельности и литературном наследии. Автору удалось совместить глубочайшее уважение к наделенной яркой индивидуальностью личности Фрейда с бесстрастным научным анализом его сложной жизни, эволюции его мышления и творчества.

Книга адресована как специалистам в области психоанализа, так и самому широкому кругу читателей.

---

Что же касается другого посетителя[193] то я бы хотел создать кандидату затруднения, чтобы испытать степень его заинтересованности и добиться с его стороны большей жертвенности. Психоанализ как женщина, желающая быть покоренной, но знающая, что ее не будут уважать, если она не окажет сопротивления. Если Ваш Дж. будет слишком долго раздумывать, он же может позднее обратиться к кому-нибудь другому— к Джонсу или к моей дочери.

Мне говорят, что Вы, уходя, что-то здесь забыли, перчатки и т. п. Вы знаете, что это обещание вернуться.

1 августа был проведен Международный психоаналитический конгресс в Париже; это был последний ежегодный конгресс, за которым последовала пауза в течение нескольких последующих лет. Именно на нем возникло резкое расхождение во взглядах, особенно по вопросу непрофессионального анализа, между европейскими и американскими коллегами. Был создан комитет из представителей каждой стороны, чтобы найти подходящее решение. Европейский комитет собрался в присутствии Фрейда в его доме 4 декабря, где Фрейд высказал свои хорошо известные взгляды. Этот комитет собрался вновь, также в присутствии Фрейда, 20 июля 1939 года, хотя в этот раз Фрейд был слишком болен, чтобы принимать в обсуждении активное участие. К счастью, вся эта программа была отложена в связи с началом войны, после которой отношения между этими двумя континентами были превосходными. Это был последний конгресс, на котором присутствовал Эйтингон; он приехал в Лондон, чтобы нанести, как оказалось, свой последний визит Фрейду, а затем возвратился в Палестину.

По прибытии Фрейда в Лондон комитет Научного института новоеврейского языка (Y.I.V.O.) выразил свое желание оказать ему почести[194]; Фрейд немедленно ответил:

Мне было очень приятно получить ваше приветствие. Вы, несомненно, знаете, что я охотно и с гордостью признаю свое еврейское происхождение, хотя мое отношение ко всякой религии, включая нашу, критически негативное.

Как только я немного оправлюсь от недавних событий в Вене и от усталости после утомительного для меня путешествия, я буду рад вас видеть.

Он несколько раз пытался устроить эту встречу, но лишь 7 ноября 1938 года здоровье позволило ему это сделать. Фрейд долго говорил о своих взглядах по поводу работы «Человек Моисей и монотеистическая религия», и о тех предупреждениях, которые он получил от еврейских источников, не публиковать ее. Но для него истина священна, и он не может отказаться от своего права ученого высказывать правду. В этой связи он написал одно письмо: «Мы, евреи, всегда знали, как уважать духовные ценности. Мы сохранили наше единство через идеи, и именно из-за них мы уцелели до наших дней».

В следующий август, за месяц до смерти, Фрейда пригласили заменить д-ра Моисея Гастера, который умер, на посту президента лондонского филиала Y.I.V.O. Он ответил: «Из-за активной оппозиции, которую моя книга „Человек Моисей и монотеистическая религия“ возбудила в еврейских кругах, я сомневаюсь, будет ли в интересах Y.I.V.O. выставлять мое имя перед публикой в таком качестве. Я оставляю решение за вами».

К концу этого года Фрейд настолько выздоровел, что мог проводить четыре анализа ежедневно, и продолжал это делать, с небольшими перерывами, почти до самого конца. Даже английская погода не оправдала своей плохой репутации той осенью и усилила тот теплый прием, который был оказан Фрейду по его приезде в Англию. В ноябре стояла июньская температура в 68 градусов по Фаренгейту, и я помню, как Фрейд в своем саду сказал с удовольствием: «Это очень смахивает на май». Однако в конце декабря температура упала до 23 градусов, и наступили старинные «белые» рождественские праздники.

Фрейд успел добавить окончательные штрихи к третьей части своей книги о Моисее до операции, и она была напечатана в Амстердаме к августу этого года; к лету следующего года было продано примерно 2000 экземпляров немецкого издания этой книги.

Другая работа этих последних лет, «Очерк о психоанализе» так и не была закончена. Фрейд годами намеревался написать короткое изложение подобного типа, но когда в 1928 году появилась моя небольшая брошюра «Психоанализ», Фрейд был настолько ею доволен, что поблагодарил меня, сказав, что она избавила его от необходимости написать подобную. Теперь, однако, он возобновил свое намерение, но в основном с целью занять свободное время. Он начал писать эту книгу во время дней ожидания в Вене и к сентябрю написал 63 страницы. Он продолжал говорить, насколько стыдно ему писать одно и то же, без какой-либо новой идеи, и считал, что это будет мертворожденный плод. Она была опубликована год спустя после его смерти и на самом деле представляет значительную ценность.

Была еще одна работа, которая также появилась год спустя после его смерти, «Расщепление Я в процессе защиты», которая была написана во время рождественских праздников в 1937 году. Она была короткой, но важной. Фрейд утверждал, что будет ошибочным рассматривать эго как единый синтез; существуют различные пути, которыми эго может быть расщеплено в раннем детстве в отношении к реальности, и такое расщепление может усиливаться с годами. Он описал эпизод одного случая заболевания, чтобы проиллюстрировать, как это может происходить.

Мы приближаемся к концу. Тревожным симптомом теперь было то, что в последние два года подозрительные зоны больше не оказывались предраковой лейкоплакией, определенно являлись злокачественными повторениями самого рака. Во время рождественских праздников 1938 года Шур удалил омертвевшую часть кости, и это принесло Фрейду значительное облегчение. Но в это же самое время появилась опухоль, которая постепенно принимала все более угрожающий вид. В начале февраля 1939 года Шур был уверен, что это означает рецидив рака, хотя не мог убедить Экснера в этом диагнозе. Было решено обратиться за советом к Уилфреду Троттеру, крупнейшему специалисту по раку в то время. Я привел его с собой, чтобы представить Фрейду, который последний раз видел его на Зальцбургском конгрессе 41 год тому назад. Он сделал осмотр 10 февраля, а затем 21 и 24 февраля, но также сомневался в данном диагнозе и рекомендовал дальнейшее наблюдение. Шур и Анна были в отчаянии. Ежедневное наблюдение в течение многих лет в равной мере сделало их такими экспертами, каким не мог быть ни один посторонний человек. Шур срочно написал Пихлеру, который в ответе от 15 февраля посоветовал применять электрокоагуляцию совместно с лечением радием. Профессор Лакассань, директор Института Кюри в Париже, был вызван в Лондон, где обследовал Фрейда 26 февраля. Однако он высказывался против лечения радием. Биопсия обнаружила явное злокачественное повторение опухоли, но хирурги пришли к заключению, что она недоступна для хирургического вмешательства и что любая дальнейшая операция нежелательна. Так что этот случай носил теперь фатальное название «неоперируемый, неизлечимый рак». Конец был не за горами. Оставалось лишь паллиативное лечение, и с этой целью ежедневно применялось рентгеновское облучение. Лакассань снова прибыл из Парижа 12 марта, чтобы сделать все необходимые приготовления. Ходить на лечение в дом д-ра Невилла Самуэля Финзи на Харлей-стрит оказалось для Фрейда крайне утомительным делом, но лечение имело некоторый успех, не давая болезни развиваться.

Фрейд сообщил Эйтингону о своем положении и о том, что лечение даст ему еще несколько недель жизни, во время которых он сможет продолжать свои аналитические сеансы. Его последнее письмо к Эйтингону, состоящее всего из нескольких строк, было написано 20 апреля.

19 марта Гейнц Гартманн, один из любимых учеников Фрейда, нанес ему последний визит. Мари Бонапарт также была несколько раз в Лондоне в конце зимы.

Фрейд написал ей после этих визитов: «Я хочу еще раз сказать, как мне жаль, что я не мог уделять Вам больше внимания, когда Вы останавливались у нас. Возможно, в следующий раз, когда Вы приедете, дела пойдут лучше — если не будет войны, — ибо моя боль в последнее время ослабла. Д-р Хамер, который только что был у меня, считает, что лечение оказало несомненное влияние».

Она снова была в Лондоне с 31 марта по 1 апреля этого года, и после ее визита последовало намного менее жизнерадостное письмо от Фрейда.

Я долгое время не писал Вам, и Вы, конечно, знаете почему; об этом может Вам сказать мой почерк. Мои дела идут неважно; мои жалобы и последствия лечения делят ответственность в такой степени, которую я не могу определить. Люди, находящиеся вокруг меня, пытаются окутать меня атмосферой оптимизма; рак уходит вглубь; реакции на лечение временные. Я ничему этому не верю и не хочу быть обманываемым.

Вы знаете, что Анна не поедет на парижский конгресс[195], так как не может оставить меня. Я все больше и больше завишу от нее и все меньше и меньше от себя. Какая-нибудь случайная болезнь, которая закончила бы эту жестокую процедуру, была бы очень желательна. Поэтому стоит ли мне рассчитывать увидеть Вас в мае?..