Мишель Дюшен - Герцог Бекингем

• Название: Герцог Бекингем
• Автор: Мишель Дюшен
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: История
• Год: 2007

---

Повсюду распространялись сатирические стихи:

И ты посмел вернуться? Ты, кого
Считают королем бездельников никчемных!
Три вещи погубили честь, твою:
Измена, небрежение и трусость {365}.

Такое суждение несправедливо, и это знали все, кто был в курсе событий. Побывавший на Ре полковник Кросби пишет: «Вне всяких сомнений, герцог проявил мужество, великодушие и несравненную способность к действию, и в других условиях он стал бы прославленным военачальником. Однако офицеры плохо выполняли его приказы по причине своей неопытности, проявляли слабость, сталкиваясь с нарушениями дисциплины, а большая часть армии была готова к мятежу, отказывалась выполнять приказы или шла в атаку, едва волоча ноги. […] Напротив, когда зашла речь об отступлении, всe стали делать очень быстро. Особенно это касалось погрузки на корабли пушек, на которую герцог согласился слишком рано, о чем потом жалел» {366}.

Лучшим опровержением обвинения в трусости, которое против Бекингема выдвигали враги, служат свидетельства французов, таких как Иснар, которого мы уже цитировали выше: «Он последним покинул остров и взошел на корабль…»

Что до качеств Бекингема как военачальника, то даже самые бесстрастные военные комментаторы по большей части признают, что мысль захватить Ре, чтобы поддержать Ла-Рошель, сама по себе стратегически великолепна. Поначалу этот замысел вполне удался благодаря энергичным действиям главного адмирала при высадке на Саблансо. Однако захват острова мог послужить делу, только если бы прибыло подкрепление, потому что без него армия Бекингема не располагала достаточными силами, чтобы начать на суше масштабную операцию против крепнущей день ото дня французской армии.

Осада крепости Сен-Мартен также была хорошо продумана: траншеи на суше, а на море – линия кораблей и шлюпок, соединенных канатами. Буря, позволившая Болье-Персаку прорвать блокаду, стала для англичан одним из тех бедствий, каким из-за капризов погоды подвержены любые морские операции. Бекингема ни в коем случае нельзя винить за эту неудачу.

Остаются штурм крепости 5 ноября и, в особенности, разгром при переходе через мост на Луа. Что до штурма, то лестницы явно были коротки. Однако можно усомниться в том, что, даже при наличии достаточно длинных лестниц, сытый и хорошо вооруженный гарнизон крепости сдался бы деморализованной и недисциплинированной английской армии. В другой своей ошибке Бекингем публично раскаивался: пушки были погружены на корабли слишком рано, а они были очень нужны в день штурма. Что до моста на Луа, то очевидцы признавали, что в неправильной подготовке переправы виноваты «неопытные» офицеры. Возможно, Бекингему следовало самому внимательнее следить за работами. Но в тот момент численный перевес французов стал столь очевиден, что охваченные паникой англичане уже не подчинялись приказам.

Итак, в целом «экспедиция на остров Ре» – с точки зрения историков, а не современников – довольно почетное поражение (a fairly honourable defeat), если вспомнить название прекрасного романа Айрис Мердок.

Впрочем, таково же было мнение короля Карла, который, едва узнав о прибытии флота, послал верного Эндимиона Портера, чтобы тот встретил Бекингема в Портсмуте и передал ему дружеское послание: «Стини, мое несчастье заключается в том, что я не смог вовремя послать тебе подкрепление. Все честные люди признают, что ты сделал даже больше, чем можно было надеяться, я смею сказать: даже больше, чем было возможно. Первые известия о твоем отступлении были, слава Богу, хуже, чем дело обстоит в реальности. Я счастлив знать, что ты вел себя во всех отношениях благородно. […] Больше всего я сожалею о том, что не был рядом с тобой в это время страданий, ибо мы могли бы заботами утешать друг друга. Но будь уверен, что в моих глазах ты завоевал такую же репутацию и достоинство, как если бы тебе удалось исполнить то, чего ты желал» {367}.

Прекрасное свидетельство верности и доверия короля, сохранившихся после столь сильного разочарования. Однако в Англии мало кто отреагировал подобным образом. Вид матросов и солдат, сходящих с кораблей в Портсмуте и Плимуте, оборванных, голодных (некоторые были почти раздеты), вызвал негодование, а также страх. Многие были больны и заразны. Никто не хотел брать их на постой. Тайный совет решил насильственно разместить их в селениях Девона и Корнуолла. Это вызвало протест: «Почему одни мы должны страдать от последствий общенационального несчастья?» Небезосновательный аргумент.

Едва сойдя на берег, Бекингем поспешил в Лондон, чтобы встретиться с королем и своей верной Кейт, которая была на последних месяцах беременности. Когда главный адмирал уезжал из Портсмута (король послал за ним собственную карету, чтобы доставить как можно быстрее), некая старуха предупредила его, что слышала, как какие-то люди планировали убить его по дороге в столицу. Племянник Бекингема Уильям Филдинг, сын его сестры Сьюзан, сопровождавший его на Ре, предложил поменяться с ним одеждой, чтобы убийцы приняли его за герцога. «На что герцог, нежно обняв его, ответил, что благодарит за подобное предложение и доказательство любви, но если он сейчас смалодушничает, то впредь у него не будет ни минуты покоя» {368}. Трусость явно не входила в число недостатков Джорджа Вильерса.

Уладив свои личные дела, Бекингем выслал в Портсмут сумму в 3 тысячи 500 фунтов стерлингов из собственных доходов на помощь нуждающимся матросам и солдатам. Тем временем эпидемия разыгралась вовсю: 12 декабря насчитывали уже 500 умерших со дня возвращения экспедиции.

Но думать, что главный адмирал впал в отчаяние и чувствовал себя неудачником, означало бы слишком плохо знать его. Исполненный своей обычной невероятной энергии – по правде говоря, граничащей с безрассудством, – он уже горел новыми проектами. Он планировал нападение на Кале и возвращение к Ла-Рошели с новым, хорошо оснащенным флотом. Карл I, не менее самоуверенный мечтатель, желал того же. Но как взяться за дело, если опять нет ресурсов?

Глава XX «Ах, негодяй!»

Новые проекты, последние иллюзии

По мнению одного беспристрастного наблюдателя, весной 1628 года положение Карла I как в Англии, так и за ее пределами постоянно ухудшалось. Становилось все более очевидным, что тяготы войны – или, точнее, трех войн: против Франции, против Испании и против германских католиков – выше сил Англии. Тем более что с самого начала правления, которому в марте пошел четвертый год, выразитель воли народа – парламент – открыто противился утверждению налогов, а набор солдат и матросов с каждым разом осуществлялся все с большим трудом.

Если бы это был не Карл I, а его советником был не Бекингем, из подобных обстоятельств сделали бы соответствующие выводы. Но характер главного адмирала, равно как и его господина, не позволял отступать. К их политике после неудачи на острове Ре вполне подошло бы выражение «бегство вперед». Впрочем, по мнению Карла I, неуспех был не столь велик, как его расписывали невежды и злопыхатели. «Я не скажу, что отступление – это большая удача, но я не скажу также, что оно столь уж разрушительно», – доверительно сообщил он в декабре 1627 года венецианскому послу. И добавил: «Король Франции решил погубить Ла-Рошель, а я решил помешать ему в этом. Самое лучшее – это возобновить военные действия и послать в Ла-Рошель двести тысяч человек» {369}. Как только Стини вернулся в Лондон и снова стал участвовать в заседаниях Тайного совета, замаячили новые проекты.

Что касается новой экспедиции к Ла-Рошели, то Субиз, вернувшийся в Англию вместе с Бекингемом и несколькими представителями города, небезосновательно настаивал на том, что операцию надо проводить срочно, иначе рассчитывать на успех не придется. Ведь после отплытия англичан с Ре Ришелье с невероятной энергией повел осаду Ла-Рошели, оказавшейся в полном окружении. От моря она была отрезана полутора километровой дамбой, построенной в апреле, а также линией мощно вооруженных вражеских судов. Бекингем осознавал опасность дамбы, но ларошельцы заверили его, что дамбу можно взять штурмом и хорошо управляемый флот может войти в порт. В ожидании помощи осажденные жители Ла-Рошели страдали от голода. У них уже не оставалось другой надежды, кроме вмешательства братьев во Христе с другого берега Ла-Манша.

Но для этого – как всегда, как всегда… – требовались деньги. Финансовая бездна, в которой оказалось государство, продолжала углубляться. Заложив земли короны, вновь прибегнув к принудительному займу, выжимая пошлину «на тонны и фунты», Карл худо-бедно сумел собрать к концу 1627 года около 263 тысяч фунтов стерлингов, а долг составлял 319 тысяч фунтов. Более 7 тысяч 500 солдат и 4 тысячи матросов не получали жалованья. Босые и полураздетые, они бродили повсюду, сея ужас грабежами и нападениями, «достойными диких зверей». Волну протеста вызвало также навязанное правительством насильственное определение на постой.