Кирилл Ласкари - Двадцать третий пируэт

• Название: Двадцать третий пируэт
• Автор: Кирилл Ласкари
• Издательство: Журнал "Нева", №8
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1983

Психологическая драма из жизни театральной богемы СССР. Герои — артисты балета. По мотивам повести на киностудии «Ленфильм» был поставлен художественный фильм «Миф» (1986 г.)

---

Высокий, широкоплечий, в плаще с небрежно поднятым воротником и сумкой через плечо, он был похож не то на интуриста, не то на журналиста, В общем, он был хорош собой. Чего уж там.

— Я ухожу, — сказала Вера стоящему сзади старичку с палкой.

— Культур-мультур-найн, — зачем-то заорал старичок.

Вера подошла к Игорю. Он взял ее под руку, и они пошли.

— Мне нужно в рыбный. Что случилось?

— Вызывали в Управление культуры. Мне дают коллектив.

Они пересекли Невский. Красный свет застал их на пешеходной дорожке. Раздался свисток, и поток транспорта рванулся с места, обтекая их с обеих сторон.

— Что ты молчишь? — перекрывая гул машин, прокричал Игорь. — Ты что, не поняла? Я получаю коллектив.

— Я все поняла и очень за тебя рада. Бежим.

Они перебежали улицу.

— После Парижа можно начинать. Пойдем, сядем на лавочку, — и он потащил ее в скверик у Казанского собора.

«Окрашено» — заботливой рукой было написано на криво прилепленной к скамье бумажке. Женщины, работницы сквера, снимали лапник с клумб.

— Пойдем по каналу, — предложил Игорь.

Солнце умудрилось пробиться сквозь огромную тучу и направило лучи на двух крылатых львов, держащих горбатый мостик. Львам было хорошо. Они сияли.

— Какой коллектив? Профессиональный?

Игорь засмеялся:

— Полу. Полупрофессиональный. Ты помнишь, я тебе как-то показывал аляповатую афишу «Ритмы планеты»?

— Но это же совершенно не то? — удивилась Вера.

— Да. Сейчас это не то. А будет то. Мне дали «карт-бланш». Коллектив себя не оправдал. Руководителей вышибли. Или-или. Или я делаю из него настоящий крепкий коллектив, или их вообще разгонят.

— Это очень трудно. Классический? — заволновалась Вера.

— Нет. Чистой классики там не будет, — замахал руками Игорь. — Совершенно новые названия. Половину народа выгоню., Наберу талантливых ребят. Ты пойдешь.

— На пенсию, — улыбнулась Вера.

— Сколько тебе до пенсии?

— Столько же, сколько и тебе.

— Ерунда. Числиться будешь балериной, а работать репетитором, — мгновенно решил Игорь.

Вера показала ему кукиш:

— Нет уж, спасибо. Я еще хочу потанцевать. И так у нас век бабочки.

— Ладно, ладно. Танцуй себе на здоровье, — согласился Игорь. — Все равно я тебя заставлю делиться опытом с молодежью. Сразу после гастролей подавай заявление об уходе. Поверь мне. Мы еще удивим мир своими кренделями.

Игорь обнял Веру и крепко поцеловал в губы. Он давно ее так не целовал. У нее, как у девчонки, дико забилось сердце. Кровь прилила к вискам. Хозяйственная сумка выпала из рук.

— Спокойно, спокойно, — не то себе, не то Вере шепотом сказал Игорь, выпуская ее из объятий. Нагнулся и поднял сумку. Вынул сигареты. Закурил.

— Давай постоим немножко.

Они облокотились на перила. Маленькие айсберги из нерастаявшего льда нехотя покачивались на мутной воде канала. К одному из них пристала бывшая елка.

— Трудно себе представить, что через несколько дней мы вот так же будем смотреть в воды Сены, — задумчиво произнес Игорь. — Ты рада? Вместе. В Париже.

— Я не поеду. Не с кем оставить Бусю.

— Ты что, в своем уме? — возмутился Игорь. — Люди мечтают попасть в Париж. Покупают путевки за бешеные деньги. А она, видите ли, не может из-за столетней старухи, которая, кстати, бывала в Париже и знает, что это такое. — Вера хотела возразить, но Игорь замахал руками — Не смей меня перебивать. Ты понимаешь? В искусстве нужно быть фанатиком. А в нашем — тем более. Да, приходится многим жертвовать. Не мне тебе рассказывать о великих балеринах. Без семьи. Без детей. Да! Но зато искусство. Всю себя, без компромиссов, без каких-либо скидок на бабушек и дедушек, мужей и детишек. Вот тогда балерина. Вот тогда личность. — Вера опять попыталась вмешаться в речь Игоря, но он не позволил. — Нет уж, прости. Дослушай до конца. Ты прошляпила все. И карьеру, и положение. Нет в тебе фанатизма, черт с тобой. Но в Париж-то хоть съезди. Неужели неинтересно? Когда еще туда попадешь? Поговори с Нинкой. Она все равно не едет. Действуй. Шевелись.

— У нее медовый месяц. А потом, с чего ты взял, что не едет? Она в списках.

— В запасе. Ты что, не понимаешь? Если кто-нибудь заболеет. Или того хуже.

— Это несправедливо. Шипа вкалывает, как лошадь. Скорее она, чем кто-нибудь из молодежи. Ты же в худсовете.

— Вера, Париж — не Тетюши! И не собес. Она распугает всех парижан, — шумел Игорь.

— Шипа лучше многих. И ты это прекрасно знаешь. Она профессиональная крепкая корифейка.

— А рожа? — И он показал, какая.

— Посмотри на себя, гений. Кстати, ведущему танцору выходить в «Жизели» с соколом на две минуты тоже не очень красиво. Тем более что ты там уже бывал.

— Я для дела. Неужели не понимаешь? Мне нужно смотреть.

И они замолчали, глядя в воды канала.

— Прости. Вот что. Бусю на этот месяц нужно устроить в больницу. Тебе неудобно? Понимаю. Я пойду сейчас в дирекцию и все организую. Ты вечером дома? Я буду звонить. Привет рыбоедам.

Вера смотрела ему вслед. Градов шел вдоль канала широким уверенным шагом. У мостика с золотокрылыми львами он обернулся, поднял обе руки над головой, сомкнул в крепком пожатии и трижды приветственно потряс ими. Как чемпион после грандиозной победы.

С детства личность балетмейстера для Веры воспринималась как чудо. Никак не укладывалось в ее маленькой с косичками голове, что «Лебединое озеро», «Жизель», «Спящая красавица» и «Легенда о любви» созданы человеком. Но в музее училища висели портреты прославленных балетмейстеров. Петипа. Иванов, Корали, Григорович и многие другие. Значит, были, есть. Будут.

Обожествляла балетмейстеров прошлого и педагог истории балета Мариэтта Харлампиевна. А одного из современных (Вера его часто встречала в коридорах училища) так прямо и называла — Божество. Вере это было приятно.

Уже став артисткой и работая с балетмейстерами над новыми спектаклями. Вера иногда ловила себя на мысли, что смогла бы поставить не хуже. Но тут же гнала прочь эти крамольные мысли. Подсказать. Посоветовать — еще куда ни шло. Но поставить самой? Никогда. Иногда Вера вела уроки в театре. Ее «комбинации» были интересны и танцевальны. Девчонкам нравилось.

Балетмейстер — это божество! С годами мнения своего Вера не изменила.

Ее удивило, почему Игорь не сказал, что же он все-таки собирается ставить. С чего начнется рождение коллектива? Он должен это знать. Обязан. Может быть, скрывает? Кто она для него? Но ведь пригласил.

Замок, сделанный еще по заказу мамы, громко щелкнул, и Вера вошла в переднюю.

— Ириша, это ты? — раздался Бусин голос.

Иришей звали покойную маму.

Задрав хвосты и жмуря сонные глаза, выскочили Петя и Нолик.

— Привет вам от хореографа Градова.

Вошла в бабушкину комнату. Душно. Воздух тяжелый. Буся категорически запретила открывать окна. Якобы холодно. На самом деле из-за котов.

— Сейчас, Бусенька, разогрею обед.

Бабушка лежала.

— Ах это ты, Верочка? Где котики?

— Вот они, не волнуйся.

— Ты купила им рыбку?

— Все купила. Сейчас буду вас кормить.

Она поставила на плиту кастрюли, зажгла газ. Самой есть не хотелось. Коты вертелись у ее ног. Ели они из старинных «корниловских» блюдечек. Чашки давно разбились, и антикварные блюдца перешли в их полное пользование.

Бусенька немножко приподнялась, и Вера поставила ей поднос на колени.

— Опять щи? — беря ложку, недовольно спросила она.

— Вчера был бульон, — вкладывая ей хлеб в руку, сказала Вера.

— Покрошила в него капусту. Вот тебе и щи. — Где котики?

— Обедают, Бусенька. Я еду на гастроли в Париж.

— Сегодня? — спокойно спросила бабушка.

— Нет, конечно, не сегодня. Как ты смотришь на то, чтобы на это время перебраться в больницу?

Буся молча ела. Котики вернулись и легли ей на ноги.

— Ты согласна?

— А котики? С ними туда можно?

Вера о котиках забыла. Вернее — до разговора с Игорем помнила, но когда возник его план с больницей, котики вылетели у нее из головы.

— Нет. С ними не пустят.

Слезинки медленно текли по сухим Бусиным щекам и падали в щи.

— Ты подожди. Я скоро, — глядя Вере в глаза и гладя ее руку, прошептала бабушка.

— Что ты? Что ты, Бусенька, — и у самой слезы комом сдавили горло. — Никуда я не поеду. Гори он ясным огнем, этот Париж. У меня для тебя есть замечательный пряник «Сувенир». Сейчас принесу. Тебе чай? Кофе?

Вера позвонила Шипе. К телефону подошел «поэт». Трезвый, он был сама интеллигентность:

— Вас можно поздравить. Вы будете на родине Гюго и Бальзака. Правда, в слове «Бальзак» ударение он поставил не там, где следует. Но с кем не бывает? В присутствии «поэта» голос у Шипы становился детским.

— Хорошо, мы зайдем с Димулькой, — журчала Нинка.