Петер Штамм - В незнакомых садах: Рассказы

• Название: В незнакомых садах: Рассказы
• Автор: Петер Штамм
• Издательство: Текст
• Жанр: Короткие истории
• Год: 2006
• ISBN: 5-7516-0584-5

Герои сборника рассказов известного швейцарского писателя Петера Штамма — странники. Участник автошоу Генри ездит с труппой артистов и мечтает встретить необыкновенную девушку. Эрик отправляется на работу в Латвию. А Регина, после смерти мужа оставшись одна в большом доме, путешествует по Австралии с помощью компьютера. И все они постоянно пребывают в ожидании. Ждут поезда, или любви, или возвращения соседки, чей сад цветет не переставая.

---

Всю ночь напролет

В последние предвечерние часы показались первые снежинки. Он обрадовался, что взял выходной: снег валил не переставая и уже через полчаса запорошил улицы. За окном было видно, как дворник расчищает тротуар перед домом. Накинув на голову капюшон, дворник на своем крошечном темном островке вел напрасную борьбу с непрерывно падавшим снегом.

Хорошо, что сегодня он не поехал встречать ее в аэропорт. В прошлый раз он купил цветов в киоске-автомате и уговорил ее добраться до Манхэттена на едва ползущей электричке. Поэтому в недавнем телефонном разговоре она сказала, что встречать ее необязательно: она возьмет такси и приедет сама.

Он стоял у окна и смотрел на улицу. Даже если самолет прилетел вовремя, она окажется здесь не раньше чем через полчаса. Но ему уже было не по себе. Фразы, заготовленные им в течение последних недель, его больше не устраивали. Он знал, что она потребует от него объяснений, и знал, что их у него нет. У него их никогда и не было, хотя он всегда чувствовал себя уверенно.

Через час он снова оказался у окна. Снег шел и шел, сильнее прежнего, на улице разгулялась настоящая метель. Дворник уже прекратил борьбу. Все вокруг стало белым-бело, даже сам воздух, казалось, побелел или приобрел светло-серый оттенок приближавшихся сумерек, едва отличимый от белизны снега. Машины катились тихо и с большой осторожностью. Немногочисленные пешеходы, до сих пор не нашедшие приюта, отчаянно сопротивлялись порывам ветра.

Он включил телевизор. По всем местным каналам говорили о снежной буре, которой, как ни странно, уже подобрали известное всем дикторам имя. Рассказывали, что на окраинах царит еще больший хаос, чем в центральных районах, а с побережья приходили вести о наводнении. Тем не менее у тепло одетых корреспондентов, державших микрофоны со смехотворной защитой от ветра, было отличное настроение, они подкидывали в воздух снежки, а серьезный вид принимали, лишь когда говорили о материальном ущербе или людских увечьях.

Он позвонил в авиакомпанию. Там сказали, что из-за метели самолет направили в Бостон. Только он положил трубку, раздался звонок. Она была в Бостоне и скоро собиралась вылетать. Ходили слухи, что опять открыли аэропорт Кеннеди. Но возможно, ей все-таки придется заночевать в Бостоне. Она сказала, что с нетерпением ждет встречи, а он попросил ее быть поосторожней. Она ответила: «До скорого», и тут же повесила трубку.

За окном стемнело. Снег шел, не останавливаясь ни на секунду, все падал и падал, и, кроме медленно крадущихся такси, на улице не осталось ни одной машины.

Он собирался пригласить ее куда-нибудь поужинать и теперь проголодался. Пока она приедет, пройдет еще не один час. В холодильнике нашлось только несколько банок пива, а в морозилке — бутылка водки и кубики льда. Он решил наведаться в магазин. После долгой дороги ей непременно захочется поесть. Он надел теплое пальто и резиновые сапоги. Другой высокой обуви у него не было, да и сапоги он носил крайне редко. Захватив зонт, он вышел на улицу.

Снега навалило много, но он был мягким и легко проседал под ногами. Все магазины закрылись, и лишь в некоторых потрудились объяснить причину столь раннего окончания работы, написав объявление от руки.

Он решил пройтись по городу. Лексингтон-авеню была целиком покрыта снегом, а на Парк-авеню в отдалении виднелись оранжевые маячки снегоуборочных машин, поднимавшихся колонной по улице. Мэдисон и Пятую авеню недавно расчистили, но и их уже снова замело. Тут ему пришлось перелезать через высокие сугробы. Ноги проваливались, и в сапоги забивался снег.

По Таймс-сквер неторопливо пробегал какой-то стайер. А световые рекламы пестрели огнями как ни в чем не бывало. Их разноцветные переливы в полной тишине создавали ощущение какой-то сказочной таинственности. Он пошел вверх по Бродвею и неподалеку от Коламбус-серкл увидел свет в окнах кафе. Однажды он уже заходил туда, директор заведения и официанты были греки, и кормили там вкусно.

Посетителей в кафе было немного. Большинство из них сидели за столиком у начинавшегося от пола окна и пили кофе или пиво, наблюдая за тем, что происходит на улице. Чувствовалось праздничное настроение. Все молчали, словно боялись помешать случившемуся на их глазах чуду.

Он выбрал себе столик, заказал пиво и сандвич. Снег в сапогах начал таять. Когда официант принес пиво, он спросил его, почему кафе до сих пор открыто. Они не предполагали, что выпадет так много снега, сказал официант, а теперь уже ничего не поделаешь. Многие служащие живут в Квинсе, а сейчас туда никак нельзя добраться. Вот они и решили продолжать работать.

— Может быть, всю ночь напролет, — сказал официант и рассмеялся.

Обратный путь показался ему не таким утомительным, хотя снег все еще продолжал падать. Заказывая сандвич для нее, он подумал, что не знает ее кулинарных пристрастий. Он взял с сыром и ветчиной. Без майонеза и без пикулей — это он помнил твердо.

Дома он обнаружил ее сообщение на автоответчике. Самолет из Бостона не вылетел, потому что там тоже закрыли аэропорт. Ее отвезут на вокзал, и она сядет на поезд. Если больше ничего не случится, она будет в Манхэттене через четыре часа. Со времени записи сообщения прошел час.

Он снова включил телевизор. Какой-то мужчина стоял у карты и объяснял, что снежная буря продвинулась к северу по побережью и достигла Бостона. «В Нью-Йорке худшее уже позади, — сказал мужчина и улыбнулся, — но снег будет идти всю ночь напролет».

Выключив телевизор, он снова подошел к окну. Заготовленные фразы его больше не беспокоили, ему хотелось просто смотреть на улицу. Он погасил верхний свет и включил настольную лампу. Потом сделал себе чаю, сел на диван и принялся читать. В двенадцать он отправился спать.

Звонок раздался в три часа ночи. Пока он доплелся до двери, позвонили еще раз. Он нажал на кнопку домофона и немного помедлил. Потом вышел на лестничную площадку, хотя был только в майке и шортах, и пошел к лифту. Ожидание длилось целую вечность.

Разумеется, он знал, кто это, и тем не менее удивился, когда увидел ее в кабине лифта. Она просто стояла там со своим большим красным чемоданом и ждала. Он шагнул внутрь. Потянулся поцеловать ее, а она обняла его. Дверь лифта закрылась у него за спиной. «Я так безумно устала», — сказала она. Он нажал на кнопку, и дверь снова открылась.

Они разделили сандвич пополам, и она рассказала, как поезд застрял в снегу на полпути и пришлось ждать несколько часов, пока снегоуборочная техника не расчистит рельсы.

— И конечно, никто ничего не мог сказать. Я боялась, что мы всю ночь напролет так и будем там стоять. Хорошо, хоть у меня есть с собой теплые вещи.

Он спросил ее, продолжается ли снегопад, посмотрел за окно в ночную тьму и увидел, что тот почти прекратился.

— На такси я доехала только до Лексингтона. Сюда ему было не проехать. Я дала водителю двадцать долларов и сказала: «Помогите мне добраться туда, не важно как». Он пошел со мной и дотащил чемодан. Низенький такой пакистанец. Добрая душа.

Она рассмеялась. Они выпили водки, и он налил еще.

— Итак? — спросила она. — О чем же ты столь безотлагательно хочешь со мной побеседовать?

— Как же я люблю снег, — отозвался он.

Он поднялся и подошел к окну. В небе парили крошечные снежинки, они то поднимались, словно были легче воздуха, то снова опускались, сливаясь с белым покровом улицы. «Разве это все не прекрасно?»

Обернувшись, он пристально посмотрел на нее: как она сидит и неторопливо потягивает водку.

— Я рад, я очень рад, что ты приехала, — сказал он.

Как ребенок, как ангел

Когда отгремели последние залпы салюта, раздались аплодисменты немногочисленных постояльцев, собравшихся в гостиничном коридоре. Между взрывами ракет можно было расслышать обрывки музыки: пел хор, играл орган, а однажды зазвонили колокола. Музыка доносилась издалека, с берега реки, и порой перекрывалась шумом проходившей под окнами толпы. На мгновение Эрику показалось, что он составляет одно целое с этим городом, этим праздником, этими людьми. Аплодисменты постояльцев вернули его на землю. Кто-то закрыл окно.

«Салют видело миллион людей», — сообщил на следующее утро официант, который принес ему завтрак в номер. По дороге в аэропорт Эрик подсчитал: человек живет в среднем семьдесят лет, примерно двадцать пять тысяч дней. Так что каждый день умирает один из двадцати пяти тысяч. Из миллиона людей, смотревших вчера салют, двадцать, если верить статистике, уже умерли.

Такси проезжало через пригород, и Эрик увидел мать с детьми, стариков и сидевших на автобусной остановке молоденьких девушек. Внезапно его охватило непонятное волнение, которое он ничем не мог объяснить и которое прошло, только когда машина добралась до аэропорта. Эрик пожелал таксисту всего доброго.