Петр Елисеев - Привал на Эльбе

• Название: Привал на Эльбе
• Автор: Петр Елисеев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: О войне
• Год: 1960

Над романом «Привал на Эльбе» П. Елисеев работал двенадцать лет. В основу произведения положены фронтовые и послевоенные события, участником которых являлся и автор романа.

---

Когда делегация вернулась из Москвы, рабочие и инженеры радиозавода собрались в клубе послушать своих посланцев о поездке. Слово для доклада получил Штривер.

— Доклад я не сделаю, не умею, — расположил он собравшихся своей искренностью. — Я прочту свои записки, — поднял он кипу тетрадей. — Здесь только факты.

Штривер начал читать. Не помышляя об успехе своих записок, он захватывал внимание зала сообщениями о новостях науки и техники страны социализма.

— Для меня эта поездка была чрезвычайным событием, — сказал в заключение Штривер. — Она обновила мои познания. За три дня после возвращения я нашел много технических решений в моей изобретательской работе. Я предлагаю начать делать телевизоры на нашем заводе: мой проект и чертежи почти готовы.

У Гертруды чуть не лопнули перепонки. Она надеялась, что Штривер передаст ей свой проект для отправки на ту сторону Эльбы и вдруг — «делать телевизоры на нашем заводе». Возражать опасно: рабочие выгонят с собрания. Она сделала другой ход, сказав, что предложение Штривера чрезвычайное. Гертруда говорила складно, выразительно, стараясь внушить всем, что она болеет душой за производство. Где нужно, она повышала тон, произносила слова с пафосом, а когда имела в виду трудности, ее речь звучала призывом. Не слушать Гертруду нельзя было. Интонация такова, будто на тарелке подает каждое слово; после предложений, особенно после вопросительных и восклицательных, делает паузы, чтобы заставить слушателей задуматься. После ее выступления обычно шептали: «Красиво говорит». Мысли, изложенные ею, можно сразу понять, но почему они высказаны, не каждый сообразит. На этом собрании делегаты, вернувшиеся из Москвы, предлагали начать делать телевизоры по примеру советских друзей. Гертруда до небес возносила энтузиастов, называла их патриотами новой Германии, повторяла их удачные слова, добавляя при этом: «как сказал такой-то». В заключение сделала вывод:

— Телевидение — высшее средство культуры. Надо немедленно прекратить производство радиоприемников и начать изготовление телевизоров.

Сделав длинную паузу, она добавила, чтобы собрание просило магистрат и комендатуру о срочном разрешении этого вопроса, сказала и о том, что для массового выпуска надо принять советский телевизор, испросив для этой цели патент.

Никто не знал подспудных мыслей Гертруды, не знал их и Пермяков, и возражать как будто нечего. Кто против стремления от низшего к высшему? Возразил только главный конструктор Штривер со своей точки зрения:

— Немедленно начинать — технически чрезвычайно сложно.

— Новое всегда сложно рождается, — почти оборвала его Гертруда. — А рабочие, инженеры, а мы, руководители, для чего? Все станем на вахту, пока не освоим выпуск новой продукции.

В душе Гертруды таился замысел: чтобы перестроить завод для изготовления телевизоров, нужно приостановить выпуск радиоприемников, сделать глубокий технологический переворот. Потребуются редкие материалы, иные приспособления, другие мастера. Эту сложность и имел в виду главный конструктор Штривер. Гертруда отлично понимала это, поэтому и внесла свое предложение. Ей хотелось застопорить завод, вызвать замешательство, длительный простой рабочих, перебой в оплате труда, недовольство.

Пермяков думал не только о сложности перестройки завода, но и о его значении в народном хозяйстве. Об этом он и начал толковать с рабочими и инженерами. Он говорил просто, без восклицаний и вопрошаний. Сила его речи была не в блеске, а в мысли, не в напыщенности, а в правде. Если приходилось ему полемизировать, то он сначала разбивал противника, потом выкладывал свои взгляды.

— Гертруда Гемлер предлагает выбросить карася со сковородки, чтоб жарить непойманную стерлядь, — сказал Пермяков. — Она предлагает немедленно прекратить производство радиоприемников. Это или левацкий загиб, или злонамеренность. Не так следует решать. Надо для начала открыть при заводе цех телевизоров, освоить серийный выпуск, а потом построить новый завод. Гертруда предлагает испросить патент на советский телевизор. Советское правительство разрешило бы, даже бесплатно. Но будет честью коллектива, если он выпустит свой телевизор, конструкции инженера Штривера.

Раздались возгласы: «Правильно!» Гертруда, почуяв свой провал, сразу перекрасилась. Выступить против предложения коменданта было бы самоубийством. Она сказала, что рада осознать свою ошибку. Чтобы не остаться очерненной, она стала расписывать свое предложение, называя его искренним, патриотическим, сослалась и на то, что бюджет не позволяет постройку нового завода, а немедленный массовый выпуск телевизоров сразу бы повысил доходную часть бюджета.

Собрание закончилось. Больце попросил коммунистов остаться. Он информировал их о проверке городским комитетом партии статьи Гертруды, в которой она обвиняла профессора Торрена. Статья признана неправильной, в газете появится опровержение.

— А что сказали автору статьи? — спросил Вальтер, недавно принятый в партию.

— Гертруде Гемлер указали на недобросовестный подбор фактов для выступления в печати, — пояснил Больце.

— Разрешите, — сказал Вальтер и вышел вперед. С присущим ему задором он начал резать напрямик. — На вечере дружбы у коменданта я горячо выступил против благодушия майора Пермякова. Гертруда Гемлер тогда мне шепнула: «Арестуют тебя за такое выступление». У меня душа в пятки ушла. На одном политзанятии молодой милиционер привел пример, как он напал на распространителя клеветы. — Вальтер рассказал о стычке Любека с Гертрудой на базаре и сделал вывод — Мне сейчас пришло в голову: нечестный человек товарищ Гемлер. Так же нечестно она выступила и в газете.

— Что ты предлагаешь? — спросил Больце.

— Проверить честность Гертруды Гемлер.

Гертруда выходила из себя. Она бледнела, зеленела, кусала губы, сжимала кулаки. Она покажет этому скороспелому вожаку честность! Гертруда припоминала язвительные остроты, чтобы сделать Вальтера посмешищем собрания.

— Один глупец клал под голову книгу, чтоб стать умным, — с яростью выпалила она. — Вальтер тоже кладет под голову «Политграмоту», чтобы стать политиком. Ты бы хоть спросил старших товарищей, что такое бдительность.

— Я знаю, — подал голос Вальтер. — Проверить тех, кто кричит о бдительности.

Гертруда ошалела от злости: душу вывернули ей. Не узнал ли этот молодой коммунист о ней больше, чем он сказал? Как она, многоопытная разведчица, не разгадала в нем, желторотом руководителе, опасного врага и не угостила его конфетами, от которых кишки чернеют! Она решила припугнуть молодого коммуниста.

— Товарищ Больце, я требую заставить Вальтера извиниться, или я подам на него в суд за клевету.

— Не нахожу нужным извиняться.

— Прошу прекратить перепалку, — призвал Больце к порядку, — этот разговор перенесем в другое место.

— Правильно, — воскликнул Вальтер, — в комендатуру!

Гертруда затряслась. Злость переходила в трусость. Не началось ли крушение ее затянувшейся игры? Не пора ли кончать, пока не схватили за горло? Пора! «Но надо сыграть последний номер, — шевельнулась злая мысль в ее голове, — отправить Вальтера вслед за Курцем». И это она сделает. Она поднялась со стула, с притворной болезненностью скривила рот и тихо, как измученная и поруганная, взмолилась:

— Больно до слез слушать такую обиду. Хоть бы постеснялся Вальтер моих волос, которые раньше срока побелели в фашистских застенках. Я честно отдаю здоровье, силы за дело моей партии. Ой! — схватилась она за грудь и опустилась на стул.

Больце подал воды. Гертруда продолжала играть. Она очнулась и более жалобно простонала:

— Ничего… Сердечный приступ — отдача фашистских застенков. Продолжайте собрание. Я сяду ближе к окну, — примостилась она рядом с Вальтером. — Ты, молодой мой друг, тогда не понял меня, — уговаривала парня Гертруда, — или не расслышал. Я сказала, что за такое выступление профессора Торрена арестуют. А его давно бы надо посадить в тюрьму. А за меня не беспокойся, тут все верно, — положила она руку на грудь. — Выступи сейчас и скажи: ошибся.

Вальтер махнул рукой и вышел. Он побежал в комендатуру и все рассказал капитану Елизарову.

— Подозрение есть, но явных улик нет, — заметил Елизаров. Он колебался. Неужели Гертруда «оборотень»?

Елизаров пригласил Любека. Молодой милиционер стал извиняться, что сразу не сообщил о стычке с вице-бургомистром на рынке. У Михаила окрепло убеждение, что совесть у Гертруды не чиста: надо допросить ее, но он не решался без Пермякова, только что выехавшего в Берлин. Медлить нельзя: Вальтер крепко припугнул эту старую лису, и она может исчезнуть. Елизаров решил взять ответственность на себя. Он с помощниками поехал за Гертрудой.