Михаил Лермонтов - Стихотворения (ПСС-1)

• Название: Стихотворения (ПСС-1)
• Автор: Михаил Лермонтов
• Жанр: Поэзия

---

Но светлая слеза - жемчужина страданья.

И черные глаза, остановись на мне,

Исполненны таинственной печали,

Как сталь твоя при трепетном огне,

То вдруг тускнели, то сверкали.

Ты дан мне в спутники, любви залог немой,

И страннику в тебе пример не бесполезный:

Да, я не изменюсь и буду тверд душой,

Как ты, как ты, мой друг железный.

* * *

Гляжу на будущность с боязнью,

Гляжу на прошлое с тоской

И, как преступник перед казнью,

Ищу кругом души родной;

Придет ли вестник избавленья

Открыть мне жизни назначенье,

Цель упований и страстей,

Поведать - что мне бог готовил,

Зачем так горько прекословил

Надеждам юности моей.

Земле я отдал дань земную

Любви, надежд, добра и зла;

Начать готов я жизнь другую,

Молчу и жду: пора пришла;

Я в мире не оставлю брата,

И тьмой и холодом объята

Душа усталая моя;

Как ранний плод, лишенный сока,

Она увяла в бурях рока

Под знойным солнцем бытия.

* * *

Слышу ли голос твой

Звонкий и ласковый,

Как птичка в клетке,

Сердце запрыгает;

Встречу ль глаза твои

Лазурно-глубокие,

Душа им навстречу

Из груди просится,

И как-то весело,

И хочется плакать,

И так на шею бы

Тебе я кинулся.

Как небеса, твой взор блистает

Эмалью голубой,

Как поцелуй, звучит и тает

Твой голос молодой;

За звук один волшебной речи,

За твой единый взгляд,

Я рад отдать красавца сечи,

Грузинский мой булат;

И он порою сладко блещет,

И сладостней звучит,

При звуке том душа трепещет,

И в сердце кровь кипит.

Но жизнью бранной и мятежной

Не тешусь я с тех пор,

Как услыхал твой голос нежный

И встретил милый взор.

* * *

Она поет- и звуки тают,

Как поцелуи на устах,

Глядят - и небеса играют

В ее божественных глазах;

Идет ли - все ее движенья,

Иль молвит слово - все черты

Так полны чувства, выраженья,

Так полны дивной простоты.

ВИД ГОР ИЗ СТЕПЕЙ КОЗЛОВА

Пилигрим

Аллах ли там среди пустыни

Застывших волн воздвиг твердыни,

Притоны ангелам своим;

Иль дивы, словом роковым,

Стеной умели так высоко

Громады скал нагромоздить.

Чтоб путь на север заградить

Звездам, кочующим с востока?

Вот свет все небо озарил:

То не пожар ли Царяграда?

Иль бог ко сводам пригвоздил

Тебя, полночная лампада,

Маяк спасительный, отрада

Плывущих по морю светил?.

Мирза

Там был я, там, со дня созданья,

Бушует вечная метель;

Потоков видел колыбель.

Дохнул, и мерзнул пар дыханья.

Я проложил мой смелый след,

Где для орлов дороги нет, И дремлет гром над глубиною,

И там, где над моей чалмою

Одна сверкала лишь звезда,

То Чатырдаг был...

Пилигрим А!..

(К Н. И. БУХАРОВУ)

Мы ждем тебя, спеши, Бухаров,

Брось царскосельских соловьев,

В кругу товарищей гусаров

Обычный кубок твой готов.

Для нас в беседе голосистой

Твой крик приятней соловья,

Нам мил и ус твой серебристый

И трубка плоская твоя.

Нам дорога твоя отвага,

Огнем душа твоя полна,

Как вновь раскупренная влага

В бутылке старого вина.

Столетья прошлого обломок,

Меж нас остался ты один,

Гусар прославленных потомок,

Пиров и битвы гражданин.

(А. Г. ХОМУТОВ О И)

Слепец, страданьем вдохновенный,

Вам строки чудные писал,

И прежних лет восторг священный,

Воспоминаньем оживленный,

Он перед вами изливал.

Он вас не зрел, но ваши речи,

Как отголосок юных дней,

При первом звуке новой встречи

Его встревожили сильней.

Тогда признательную руку

В ответ на ваш приветный взор,

Навстречу радостному звуку

Он в упоении простер.

И я, поверенный случайный

Надежд и дум его живых,

Я буду дорожить, как тайной,

Печальным выраженьем их.

Я верю, годы не убили,

Изгладить даже не могли

Все, что вы прежде возбудили

В его возвышенной груди.

Но да сойдет благословенье

На вашу жизнь, за то, что вы

Хоть на единое мгновенье

Умели снять венец мученья

С его преклонной головы.

ДУМА

Печально я гляжу на наше поколенье!

Его грядущее - иль пусто, иль темно,

Меж тем, под бременем познанья и сомненья,

В бездействии состарится оно.

Богаты мы, едва из колыбели,

Ошибками отцов и поздним их умом,

И жизнь уж нас томит, как ровный путь без цели,

Как пир на празднике чужом.

К добру и злу постыдно равнодушны,

В начале поприща мы вянем без борьбы;

Перед опасностью позорно малодушны

И перед властию - презренные рабы.

Так тощий плод, до времени созрелый,

Ни вкуса нашего не радуя, ни глаз,

Висит между цветов, пришлец осиротелый,

И час их красоты - его паденья час!

Мы иссушили ум наукою бесплодной,

Тая завистливо от ближних и друзей

Надежды лучшие и голос благородный

Неверием осмеянных страстей.

Едва касались мы до чаши наслажденья,

Но юных сил мы тем не сберегли;

Из каждой радости, бояся пресыщенья,

Мы лучший сок навеки извлекли.

Мечты поэзии, создания искусства

Восторгом сладостным наш ум не шевелят;

Мы жадно бережем в груди остаток чувства

Зарытый скупостью и бесполезный клад.

И ненавидим мы, и любим мы случайно,

Ничем не жертвуя ни злобе, ни любви,

И царствует в душе какой-то холод тайный,

Когда огонь кипит в крови.

И предков скучны нам роскошные забавы,

Их добросовестный, ребяческий разврат;

И к гробу мы спешим без счастья и без славы,

Глядя насмешливо назад.

Толпой угрюмою и скоро позабытой

Над миром мы пройдем без шума и следа,

Не бросивши векам ни мысли плодовитой,

Ни гением начатого труда.

И прах наш, с строгостью судьи и гражданина,

Потомок оскорбит презрительным стихом,

Насмешкой горькою обманутого сына

Над промотавшимся отцом.

ПОЭТ

Отделкой золотой блистает мой кинжал;

Клинок надежный, без порока;

Булат его хранит таинственный закал,

Наследье бранного востока.

Наезднику в горах служил он много лет.

Не зная платы за услугу;

Не по одной груди провел он страшный след

И не одну прорвал кольчугу.

Забавы он делил послушнее раба,

Звенел в ответ речам обидным.

В те дни была б ему богатая резьба

Нарядом чуждым и постыдным.

Он взят за Тереком отважным казаком

На хладном трупе господина,

И долго он лежал заброшенный потом

В походной лавке армянина.

Теперь родных ножон, избитых на воине,

Лишен героя спутник бедный,

Игрушкой золотой он блещет на стене

Увы, бесславный и безвредный!

Никто привычною, заботливой рукой

Его не чистит, не ласкает,

И надписи его, молясь перед зарей,

Никто с усердьем не читает...

В наш век изнеженный не так ли ты, поэт,

Свое утратил назначенье,

На злато променяв ту власть, которой свет

Внимал в немом благоговенье?

Бывало, мерный звук твоих могучих слов

Воспламенял бойца для битвы,

Он нужен был толпе, как чаша для пиров,

Как фимиам в часы молитвы.

Твой стих, как божий дух, носился над толпой

И, отзыв мыслей благородных,

Звучал, как колокол на башне вечевой

Во дни торжеств и бед народных.

Но скучен нам простой и гордый твой язык,

Нас тешат блестки и обманы;

Как ветхая краса, наш ветхий мир привык

Морщины прятать под румяны...

Проснешься ль ты опять, осмеянный пророк!

Иль никогда, на голос мщенья,

Из золотых ножон не вырвешь свой клинок,

Покрытый ржавчиной презренья?..

1839

* * *

Ребенка милого рожденье

Приветствует мой запоздалый стих.

Да будет с ним благословенье

Всех ангелов небесных и земных!

Да будет он отца достоин,

Как мать его, прекрасен и любим;

Да будет дух его спокоен

И в правде тверд, как божий херувим.

Пускай не знает он до срока

Ни мук любви, ни славы жадных дум;

Пускай глядит он без упрека

На ложный блеск и ложный мира шум;

Пускай не ищет он причины

Чужим страстям и радостям своим,

И выйдет он из светской тины

Душою бел и сердцем невредим!

НЕ ВЕРЬ СЕБЕ

Que nous font apres tout les vulgaires abois

De tous ces charlatans, qui donnent de la voix,

Les marchands de pathos et les faiseurs d'emphase

Et tous les baladins qui dansent sur la phrase?

A. Barbier '

He верь, не верь себе, мечтатель молодой,

Как язвы, бойся вдохновенья...

Какое нам в конце концов дело до грубого крика всех этих горланящих шарлатанов, торговцев пафосом, мастеров напыщенности и всех плясунов, танцующих на фразе?

О. Барбы: (франц.)

Оно - тяжелый бред души твоей больной

Иль пленной мысли раздраженье.

В нем признака небес напрасно не ищи:

То кровь кипит, то сил избыток!