Александр Лонс - Чмод 666

• Название: Чмод 666
• Автор: Александр Лонс
• Жанр: Детективная фантастика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-93550-008-4

Что может быть существеннее смерти ближайшего родственника? Это предстоит узнать главному герою. Получив известие о гибели своего отца, Виктор приезжает на похороны и попадает в круговорот странных событий. Бросив спокойную размеренную жизнь в Европе, он оказывается в неуютной зимней Москве. Встречи с самыми разными персонажами, мистические приключения и необычные происшествия часто ставят под сомнение здравость рассудка главного героя. Но когда все решается, ему сообщают, что от его наследства зависят чуть ли не судьбы вселенной. Причем что именно он получит в результате, пока не ясно, но призовой фонд может стать весьма необычным!

---

Невольно поймал себя на мысли, что если в Париже меня все считают русским, то по прилете в Москву, я уже ощущаю себя французом.

Москва не похожа ни на один город мира и в то же время похожа на многие из них. Как и в Пекине, в середине русской столицы располагается запретный императорский город, именуемый Кремлем. Как и Париж, Москва поделена пополам рекой с островом посередине и сохранила средневековую кольцевую планировку. Как и в Варшаве, московский сталинский ампир ничуть не отличается от застройки центра польской столицы, а привычная высотка — обычнейший элемент городского пейзажа. Но на этом их схожесть заканчивается.

В этом мегаполисе преобладают индивидуалисты — люди живущие только для себя. Они очень любят свои машины, и готовы часами простаивать в пробках, хотя на метро наверняка добраться можно быстрее, а иногда скорее пройти пешком. При этом москвичи поражают любовью к своим «кантри-хаусам». Заведут участок земли где-нибудь в нескольких сотнях километров от столицы, полдня в дороге, а они все равно прутся туда. Все-таки «свой дом», а не квартира. Обращаться в Москве с вопросом «Скажите, а как пройти..?» — дело практически лишенное смысла. Если кто и откликнется, то в лучшем случае один из десяти опрошенных, причем ответит неправильно. За москвичами закрепилась стойкая репутация людей злых, бездуховных и невоспитанных. И дело даже не в том, что так называемые москвичи это — провинциалы, или дети провинциалов, которые приехали в Москву, но уже считают себя коренными столичными жителями и от них исходит основная злоба, агрессия и негатив. Просто в Москве чрезвычайно интенсивный ритм жизни, и на эмоции банально не хватает времени. А настоящих москвичей мало. Очень. Они вымирают, как мамонты.

Чем еще, кроме самих жителей, может похвастаться русская столица? Не самой высокой телебашней и не самым большим метро, но в чем она действительно не похожа ни на какой другой город мира, так это нарядами и дорогими безделушками. Минуло много лет с тех пор, как Россия отправилась в свободное плавание галсами, держа замысловатый курс на капитализм, но у русских так и не вошла в привычку европейская бережливость. Москвичи похожи на тяжелую в общении девочку-подростка с дурными привычками, расходующую деньги, приготовленные для школьных завтраков, на бижутерию, косметику, макияж и дорогую контрацепцию.

Зная эту привычку своих соотечественников, я затоварился разными покупками в duty-free. Особенность всех магазинов дьюти-фри состоит в том, что обслуживание в них ведется только при наличии посадочного талона и паспорта. То есть только для тех, кто покидает страну или въезжает в нее. Но, как известно, в любой бочке дегтя, есть только одна ложка меда. Во всех магазинах дьюти-фри существуют ограничения на покупку товаров определенной категории, вернее ограничения на их вывоз из страны. Обычно, эти товары намного дешевле, чем в обыкновенных магазинах. Как правило, товары дьюти-фри — это всякие безделушки, сувениры, игрушки, разнообразные спиртные напитки, парфюмерия, косметика. Но иногда встречается одежда престижных мировых брендов. Конечно, ассортимент магазинов дьюти-фри крайне ограничен, но почему бы ни посвятить свободное время прогулке по магазину в аэропорте? Или даже в самом самолете? Бортпроводники продемонстрируют товары на передвижном столике-витрине и расскажут о них все. Это же так приятно, черт возьми, делать покупки, не вынимая собственную задницу из самолетного кресла.

Первый, к кому я обратился в Москве, был Соломон Маркович Лурье — старинный друг нашей семьи и прекрасный врач-кардиолог. За глаза мы по-доброму называли его — «Маркыч». Еще из парижского аэропорта я условился с ним о встрече, и как только прилетел, сразу же отправился к нему на квартиру. Старик очень обрадовался, долго жал мне руку и вспоминал о давно прошедших событиях. Потом он взял подаренную мною бутылку французского коньяка «Хеннесси ХО», подмигнул мне, и, со словами: — «на Новый Год выпью: для того чтобы как можно полнее почувствовать вкус дорогого коньяка и насладиться им до предела, надо пить его на халяву!», — убрал куда-то в недра своего бара. Мы раскупорили другую бутылку, и перешли к долгому разговору. Наша беседа получилась очень продолжительной и позитивной еще и потому, что вначале я не спрашивал ничего для себя нужного. Наконец, подошел к главному.

— Чего-то вы темните молодой человек, — сразу же все понял Маркыч. — В чем-то вы не договариваете. Знаете такой анекдот? Приходит мужик на исповедь и говорит священнику: «Батюшка, виноват я перед Господом, ибо согрешил». «А в чем заключается твой грех, сын мой?» «Я обманул старого еврея…». Поп почесал затылок и после некоторого раздумья сказал: «Это не грех, сын мой. Это чудо!». Вот и я — всякую фальшь чувствую очень хорошо, и обмануть меня — дело практически безнадежное. Разные там полиграфы и детекторы лжи — мне в подметки не годятся. Говорите все честно, полностью и по сути.

В немногих словах я изложил основные свои мысли и спросил, каково будет его мнение. Соломон Маркович сразу погрустнел и уклонился от определенного ответа. Колебание и недоверие прозвучали в его голосе:

— Почему вы с этим вопросом обратились в первую очередь именно ко мне? — удивился старый доктор.

— А к кому? Вы — первой человек из отцовского окружения, кого я встретил в Москве. И вы же сами предложили посидеть у вас.

— Видите ли, Витя… можно я вас Витей буду звать? Все-таки знаю с самого вашего детства.

— Конечно, Соломон Маркович! Я же с вами знаком, сколько себя помню! И, пожалуйста — называйте меня на «ты». Ведь так раньше и было когда-то. Прошу вас.

— Спасибо Витя. Так вот… Антон, твой папа, болел. Тяжело болел, неизлечимо. Ты же знаешь, что весной он перенес еще один инфаркт? Вот. Тогда он обследовался в моей клинике, и… у него нашли онкологию. Операцию делать было уже поздно, да и сердце не выдержало бы. Я мог только компенсировать симптомы. Поэтому, чтобы скрасить его последние дни, я назначил ему общеукрепляющий комплекс, витамины хорошие ему привозил, седативные препараты прописал, еще кое-что… Примерно полгода-год он бы прожил вполне спокойно.

— Значит, отец был обречен… Он знал?

— Нет, Витя. Не знал. Я ему не говорил, а других врачей он не посещал. Верил мне… да, а я вот взял грех на душу… Существует же множество болезней, которые вызывают похожие симптомы. Остеохондроз, гастрит, раздражение кишечника, холецистит, сердечная недостаточность, камни… Вот их я ему и озвучил, как теперь говорят. От них я и лечил, тем более, что все это было следствием его основного заболевания… А я сам тем временем операцию на сердце перенес. Мне вон шунты поставили и клапаны сменили. Со времени создания человека все улучшения его конструкции ограничиваются лишь всякими протезами. Что, осуждаешь меня?

— Совсем нет, что вы… — излишне быстро ответил я. — Святой принцип — лучше сделать и пожалеть, чем пожалеть, что не сделал, хотя и не на все распространяется, конечно. Отец очень боялся умереть как мама. Может, он узнал о своей болезни и покончил с собой?

— Ну, Витя, Витя, что ты… Во-первых я встречался с ним незадолго до… до его смерти. Он был полон оптимизма, смеялся, шутил. Книгу новую готовил к публикации. Во-вторых, я хорошо знаю того патологоанатома, что делал вскрытие. Это Павел Николаевич Ставиский — мой старинный знакомый и прекрасный специалист. Нет, тут все просто — умер он от разрыва церебральной артерии. Практически мгновенно. Возможно, что перед этим он ударился головой, но это только предположение — там есть какие-то следы, но очень нечеткие. Они могли, в принципе, возникнуть и от падения после разрыва сосуда.

— Да, но я прочитал в газете, что он был убит… — тихо сказал я, чувствуя себя дурак дураком.

— Где? В этом желтом листке? Да брось ты! Разве можно верить той газетенке? Верить можно только фактам, а их-то как раз и недостаточно…

Тут Маркыч сделал некоторую паузу, будто разделял параграфы, и вдруг круто изменил тему нашего разговора:

— Витя, я всегда хотел тебя спросить, почему вы не ладили с отцом? Сейчас-то скажи мне. Отца твоего уже нет, а я должен знать.

— А вы разве не знаете? — удивленно спросил я. В устах Маркыча такое признание выглядело странным. — Вы же дружили?

— С Антуаном мог дружить только он сам, да и то не всегда. Ты меня извини, конечно, но у твоего батюшки был довольно-таки непростой характер.

— Да знаю я про его характер… — выдал я расстроенную реплику. — Вот вы сами и ответили на ваш вопрос.

— Э, нет Витя, так не пойдет. Я же видел, как он переживал ваш разрыв.

— Он переживал? — удивился я, поскольку поведение отца никогда не давало мне повода заподозрить его в каких-либо сожалениях или переживаниях по поводу наших с ним отношений.

— Да Витя, да. Переживал. И от этого его больное сердце, все эти инфаркты… я не хочу никого обвинять, но он очень тяжело переносил все это… Для него было тяжелее — только смерть Наташи… твоей мамы.