Ролан Быков - Я побит - начну сначала!

• Название: Я побит - начну сначала!
• Автор: Ролан Быков
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-066287-6

Ролан Быков (1929—1998) вел дневники с пятнадцати лет и до самого конца жизни. Надо ли говорить, что перед читателем разворачивается история страны, театра и кино, но прежде всего — история уникальной личности, гениального режиссера («Айболит-66», «Чучело», «Телеграмма») и актера («Шинель», «Андрей Рублев», «Проверка на дорогах», «Комиссар», «Служили два товарища», «Письма мертвого человека», «Из жизни отдыхающих», «Мертвый сезон»...). Эта книга поражает своей откровенностью. «Неистовый Ролан», как звали его близкие, вел записи для себя, не думая ни о цензуре, ни о дальнейшей публикации.

Перед читателем встает натура страстная, бескомпромиссная — идет ли речь об искусстве или личных отношениях. «Я побит — начну сначала!» — эти слова стали девизом для Ролана Быкова на всю жизнь...

Книга иллюстрирована редкими фотографиями из семейного архива.

---

Хорошо лежим валетом, хорошо лечу, и пантомима хороша; хорошо, когда активен.

Валины[12] первоначальные цветочки — все равно что говорить правду с плутовским выражением лица.

Надо снимать экзотику — и все.

Они и на пробах, и в материале не снимают картину о Шишке.

Все затороплено, все! И Шишка нет, и хорошего полно, и неспокойно на душе.

Девочка нигде не понравилась. Особо нигде и не раздражала. Кроме явного брака по работе с нею.

Огромное несчастье, что это не широкий экран, просто горе. Это тот нечастый случай, когда широкий экран необходим.

Самое сильное в этом куске материальчика — когда пахнет автором.

07.08.75 г. Четверг

Снимали сцену после поломки машины, но уже утром. Бунеев звонил Бритикову, чтобы заменить Оксану. Но на кого? На Вику. Ординарную, банальную... Это г...но, та не лучше...

Я предлагаю ему Мальвину[13].

Он не верит — он истерик все-таки. Позвонил Лене Нечаеву, они уезжают в Минск. Поляну не сняли, девочка занята. Но что из этого? Подумаешь, в общей сложности 5 дней. Делов-то.

Как бы мне хотелось самому снять «Буратино», «Утку»! А сцену снимали в нормальной редакции (доволен за редакцию).

Нельзя меня снимать малюсенькими кадрами. Снимаются смены состояния в кадре, будут лишние паузы. Да!

Бунеев на встрече в лагере рассказал, что, когда ему предложили сценарий, он сказал, что мое участие в картине было условием его согласия ставить фильм. (Это мне рассказывала Голубкина[14].) Но Бунеев продолжил эту мысль — потому что, как известно, шишки — домовые маленького роста. (А вот этого Голубкина не рассказывала. — Интересно, знает ли она об этом?)

О материале

Изобразительно материал раздваивается. Изумительно там, где пахнет Александровым и отобранной натурой. Избы, луга, ночи, небо... Это сразу обнадеживает. (Общие планы.)

Но вот вмешивается «искусство» — на первом плане цветочки, трансфокатор — все «достижения» усредненного кино последних лет. И все оскорбительно, эссенционно, вроде фруктовой воды «Дюшес» в загородной чайной — мутной, кислой, подслащенной. Ведь трансфокатор последнее время дал возможность выделить человека из толпы, он дитя века, века нового, и он почему-то неприятен, неприемлем в «Утке». Он мешает, все время кажется, что «не видно». Тут ведь важен человек, погруженный в эту среду, среда важна так же, как и человек, как его партнер, как экзотика этой картины. Все общие планы выигрывают, средние и крупные на длинном фокусе только теряют. Все это еще страшнее окажется в павильоне. О, Боже! Что будет?!

Конечно, нужна широкоугольная оптика и подходить ближе. И вообще, тут был бы идеален стереофильм.

Цвет тут по фактуре божественен, когда он не испорчен нами. Очень хочется снимать тут «Куролесова».

Обо мне

Говорить, собственно, не о чем. Обе сцены с дефектами. В одной я коротко бегу, в другой пузо шире зада, в третьей я загорожен травинками имени Гинзбурга. Но посыл очень верный. Только я мелькаю, какой-то актерский стробоскоп. Есть запах роли, есть чертовщинка, есть. Мало ребенка. Мало думаю. Мало — и вдруг весь засветился или вдруг обрадовался.

Везде, где правит Борис Бунеев, плохо. Позаботится о реплике, прос.ет всю фигуру сцены. Мучение. (Сегодня с трудом восстановил Александрова.)

Завтра озеро — опять ужас.

Так и не решено, где она увидела рога?

Где песня?

Будут ли дудки?

Сегодня он обеспокоился пленкой. Будет зажим по дублям.

О девочке. Говорено-переговорено. Сегодня она заиграла, но он вызвал Вику — это жестоко. По отношению и к той, и к другой. Ибо он оставит Ксану. Надо написать ему об этом, или пусть придумает Вике эпизод. (Хоть бы вспомнил, как она рыдала, когда ей пришлось ждать очереди на съемках кинопроб.)

Получилось уже три полупантомимы: в сенокосе и две в сцене «после машины»....

Договорились с Бунеевым встретиться, он не пришел... Как хочет...

11.08.75 г. Понедельник

Приехала Леночка. Прошло еще несколько смен. Работа на нуле. Возникла опасность консервации, если пойдет так. Девочка опять заболела. Надо бы нам с Сашей ее навестить.

Вчера был день рождения у Бунея. Сколько же через Ольгу вылезло злобы! Сколько раздражения! Только диву даешься. Она опять понесла девочку, в отношении к девочке — бабье раздражение, реальных оценок никаких. Попробовали нажать на Сашку — он сразу: «Я завтра уеду», — стало быть, отбой. Очевидно, на студии имени Горького привыкли хорошо относиться только к людям с сильной позицией.

Гера[15] сегодня выезжает, надо позаботиться о квартире. Что-то странно с моим договором. (Подписан ли он?)

С этими людьми надо быть осторожней, они истеричны и коварны, как рабы. Именно как рабы трусливы, как рабы злы, если не страшнее.

Буней проговорился, очевидно, до него дошел мой разговор, что он любит собаку (это не мнение о режиссере).

Итак, начались дожди. А натура еще совершенно не снята.

31.08.75 г. Воскресенье

Снимаем очень медленно. Тают дни. Уходит время. У Бунеева большие временные резервы, ему не страшны сроки. Хотя может и снег выпасть. И еще в Москве снимать. (Охо-хо!)

Сегодня Буней выдвинул идею, от которой стало плохо. Машина — это то, что мы строим. Топор — люди, которыми строят, засовывая их за пазуху, а потом выкидывают. Будет марш энтузиастов, а реплику «А может, это и не топор вовсе» будет говорить девочка...

Хоть стой, хоть падай.

Надо срочно что-то делать. Но что? Бунею этот великий смысл открылся как Божье видение. Он сияет. Его Магдалина — Ольга — радостно лепечет: «Ах, Седой, взбалмошный ребенок!» Ему кажется, что это очень глубоко и, главное, смело. А гвоздь — это основная идея. А все кончается машиной, а не деревней Уткой. — Теперь все дело оказалось в машине. О, бо-же-боже!

Живя своей жизнью, своими мыслями, я забываю о существовании мира иного. Того мира, где буквам тесно, а мыслям просторно. Пустыня.

01.09.75 г. Выходной

Мотались на машине. Какое удовольствие ехать одному на дороге! Учиться еще долго!

Это лишь начало. Я не владею пока ею. Буду, наверно. Скорее бы. Я хотел бы, чтобы она была абсолютно послушна, чтобы я точно ощущал каждое ее движение.

Завтра Буней начнет бой. Его решение даже не коробит, это абсурд, этого не будет, но он станет добиваться[16]. Хотя тактически это не может получиться. Что он будет делать?

07.09.75 г.

Бой выигран. Девочка спросила: «Правда, что топор плавает?», но это был один из хилых вариантов. Вроде было ничего. Приезжала Мила[17]. Бунеев напрягся до жути, но веселился, угощал Милу, напился сам. Был не очень приятен.

Я не боролся как лев, я боролся как мышь, баран и лиса. Тупо пер свое и заваливал потихоньку идею «политической» сцены.

Начал осаду Бунеева по поводу сцены прощания. Он колеблется. Заставить его колебаться — дело, правда, простое...

Досняли «Пихто»: укрупнение — и мы убегаем. Досняли озеро средне; досняли лес — 1-й план и два финальных плана: Шишок засыпает.

Начинается премьера «Автомобиля, скрипки...». Очень хочется попросить друзей поднять это дело. Страшно интересно:

1. Сколько копий дали на Москву, Ленинград?

2. Сколько копий напечатано вообще?

3. Вернут ли депремирование?

4. Как у Горковенко?

5. Как со статьей?

6. Есть ли узкий экран?

Надо срочно сделать выступление на ТВ:

а) «Скрипка» — любовь.

б) «100 дней» — любовь; любовь в этом возрасте — конкретная модель.

в) «Дятел» — любовь; становление характера, нравственности и т.д.

Она потом на всю жизнь остается одним из способов решать нравственные задачи[18].

10.09.75 г. Среда

Записался в кинопанораме — мне это, очевидно, не так сложно. Однако можно было бы подготовиться и в целом провести гораздо интересней. Если еще раз придется — сделаю. Может быть, стоит написать Марининой, но нужно иметь материал. Тематические кинопанорамы — это не метод. Тут интересно именно разное.

Записался в мультике «Маленький Мук» — вроде хорошо. Они были довольны. Но совершенно не удивились, вроде ничего другого и не ожидали.

Кто-то почему-то где-то отменил мои торжественные премьеры в Таллине и Риге[19]. Вот бы узнать — кто и почему? Приеду в Москву, попытаюсь этим заняться. Надо будет зайти прямо к Александрову. А может, к Ермашу. А может, в ЦК. Как мне это надоело.

Жданова сценарий[20] не приняла. Она блеяла. Я догадался, что это не убеждения, а раздражение, что я нажал на нее. Стал нажимать. Она сказала, чтобы я приносил вариант.

Лена не позвонила в восемь часов, как обещала. Я сам позвонил в Гирвас[21], чтобы исключить недоразумение — на почту она даже не приходила. Может быть, надо все-таки понять, почему так?

В дороге познакомился с директором Леспромхоза, обещает помочь достать Лене норку. Причем говорит, что это вообще не проблема.

14.09.75 г.

Кончаем сцену появления Шишка. Вроде ничего. Буней хватает все подряд, как голодная щука живца, блесну, голый крючок, — он знает, что все равно он «уйдет» (в монтаже). Но это вроде после машины сцена положительная.