Владимир Лапенков - История нетрадиционной ориентации. Легенды и мифы всемирной истории.

• Название: История нетрадиционной ориентации. Легенды и мифы всемирной истории.
• Автор: Владимир Лапенков
• Издательство: Яуза
• Жанр: История
• Год: 2006
• ISBN: 5-9764-0009-4

Параллельно с официальной историей всегда существовала другая — маргинальная, воинственно-полемическая, остервенело опровергающая самые устоявшиеся и общепризнанные факты.

«Серьезные» историки брезгливо обходят эти сенсационные гипотезы стороной. А зря. Химеры общественного сознания — интереснейший предмет для исследования.

Автору этой книги удалось собрать что-то вроде кунсткамеры самых диковинных, самых уродливых и причудливых исторических легенд и мифов «нетрадиционной ориентации».

«Арийская прародина» и «Велесова книга», легендарная Атлантида и таинственная Шамбала, поиски Святого Грааля и мифической Гипербореи, загадки начальной истории Руси и «шумеро-казацкие веды», новое русское язычество и последняя тайна Сиона — самые скандальные, самые спорные исторические гипотезы, самые неожиданные доводы и разоблачения в новой сенсационной книге В. Лапенкова. Не пропустите!

---

Из этого же ритуально-мифологического круга исходят образы многих эпических персонажей, руководителей специфических — нередко чисто молодежных — военно-обрядовых групп (консорциев и даже субэтносов), в том числе былинный образ Вольги/ Волха Всеславьича, а отчасти и «Дикая охота» Одина/ Вотана. Так что и крестоносное движение, и манихей-ского толка «уклоны» попадали на мифологически предуготовленную почву.

На Западе «каличье движение» получило еще большее развитие, но этих странствующих и нищенствующих монахов, называвших себя «братьями» и «забавниками Божьими», церковь ассимилировала с помощью объединения их в ордена францисканцев, кармелитов и др.

Безусловно, приднепровский Орден «крестовых братьев» гораздо старше западных. Калики выглядят здесь как «внутренний круг» ордена, лишь в самых крайних случаях принимающий участие в сражениях.

Теперь еще несколько описательных моментов. Из Греции — тяжелая сорочинская шляпа Добрыни: так как в некоторых былинах греческие («царь градские») богатыри — татары, то, видимо, речь тут идет о временах турецкого владычества[130]. К известной западной поговорке «пьет, как тамплиер» добавим слова, которые Алеша Попович говорит своему оруженосцу («паробку»): «А мы с тобой, Екимушка, упьянчивы». Православие богатырей тоже особое — «ученое»: «крест кладут по-писаному, Поклон ведут по-ученому», т. е. как бы выстраивая крест из центральной точки — на все четыре стороны; получается некая тетрактида — динамика деления/созидания мира. Двусоставное черно-белое знамя тамплиеров можно соотнести с манихейским мировоззрением; а вообще, черный, белый и красный цвета — типичные цвета рыцарства, но и в русской былине герой наблюдает развевающиеся в поле белое, черное и красное знамена.

В одном из былинных текстов Алеша прямо выставляется как «пес-рыцарь»: Добрыня таскает его за «желты кудри» — «Дивую я псу милитеньскому!..». Позднелат. milites «рыцари», «Milites templi» — рыцари храма, также название «воинство Христово» — обычный церковный термин, но на средневековом Западе он еще означал некую служилую социальную аристократическую группу, вассалов «1-го уровня» в окружении графов. Вот уж все это никак не похоже на случайно возникшую абракадабру! (все цитаты по: «Былины». Сост. В.И. Калугин. М.: Современник, 1986)[131].

Интересно также сравнить жестовый символ поднятой к небу правой руки, — этот типичный рыцарский жест изображен на одном сохранившемся богомильском надгробии (левая — на поясе); ср. слова из былины («Данила Игнатьевич»), где Богородица дает совет богатырю, как избавиться от железных немецких оков: «Здынь-ко правую ручку выше головы, / Левую ручку ниже пояса». Ср. также восточноевропейский образ Ангела-Хранителя: белые одежды, левая рука на мече, в правой — красный крест или белое знамя с красным крестом. Исследователи, отмечающие обилие богомильских элементов в древнерусской литературе, объясняют их исключительно влиянием болгарской, Охридской, автокефальной патриархии, хотя, как мне кажется, корни лежат гораздо глубже.

Говоря об Илье Муромце, стоит рассмотреть возможные связи с соответствующими западными сюжетами об Илиасе Русском и некоторых других, как исторических, так и литературных, героях. Н.В. Филин в историческом альманахе «Армагеддон» опубликовал на эту тему большую работу (2000; http://histline.narod.ru/index.htm). Он объясняет «происхождение прозвища Олафа… из имени Олег, известного в былинах в форме "Волья" и сравнивает его с именем "Элигас-Илиас Русский" из поэмы "Ортнит" и "Тидрек-саги"», которое также «носил легендарный основатель династии Жеротинов, русский князь Олег, последний король Моравии [ум. в 967 г.]. Если предположить, что Бурицлав саги — не Болеслав Польский, как считает большинство исследователей, а Болеслав Чешский, а Олий Русский — Олег Муравлении, то все встает на свои места… М.Г. Халанским была предложена гипотеза о происхождении имени муром-ско-го богатыря из скандинавского Helgi через трансформацию этого имени через формы Helgi — Олий, Елья — Илья».

Все это, конечно, гадательно. Какое-то влияние исторического Олега Моравского на великорусский эпос мне лично представляется маловероятным и недоказанным. Но есть у Филина и более интересные рассуждения (http://histline.narod.ru/il06.htm):

«Былина о Вольге Всеславиче и немецкие сказания об Ilias'e von Ruizen восходят к одному источнику — старинным дружинным песням об Олеге Вещем, женитьбе Игоря и походах руссов в хазарские области Тавриды». Филин, через Гйлярова и Халанского, ссылается на сведения, что «жена же ему Ольга, родом плесковитин-ка, дщи князя Тьмуторокана». (Здесь, как уже говорилось ранее, возможны разные толкования: в первой своей части — см. выше — это реальный след реакции на топоним в Нарвском бассейне — Ольгин Крест, а во второй части это с полным основанием можно сравнить с классическим былинно-фольклорным мотивом «невесты героя, как дочери змея или басурманского царя».)

В поэме «Ортнит» Илиас из Руси — дядя и наставник короля Ортнита, правителя Гарды в Ломбардии. Вместе с Ортнитом и его отцом, духом-карликом Аль-берихом, Йлиас совершает военную экспедицию в сарацинские земли против языческого царя Махореля.

Причиной похода стало желание Ортнита заполучить в жены дочь Махореля[132].

Общим местом былины о Вольге Всеславиче и сюжета поэмы «Ортнит» является поход дружины Воль-ги в дальние страны («Царство Индейское»).

В чем прав Халанский, цитируемый Филиным: «Олег летописных преданий добывает для Игоря невесту Ольгу, руководит им в походах, т. е. играет ту же роль, что и Илиас из Руси, при правителе Гарты Орт-ните». Сюда же — Элигас(т) нидерландской поэмы, несправедливо обвиненный Карлом рыцарь, вынужденный заниматься разбоем[133].

Еще А.Н. Веселовский отметил имя Илиаса Русского в норвежской версии саги о Дитрихе Бернском, чей прототип остгот Теодорих Великий был арианином и происходил из рода Амалов (завоеватель Италии, ум. в 526 г.; а в эпосе роль Дитриха сходна с ролью кн. Владимира). Илиас из Руси присутствует и в норвежской «Саге о Тидреке» (созданной около 1250 г., примерно тогда же, что и средневерхненемецкий «Ортнит/д»), там он — сын русского князя Гертнита, владевшего Русью, Польшей, Венгрией, землей вилькинов (т. е. виль-цев-лютичей) и частью Греции. «У конунга Гертнита, — повествует сага, — было два сына от жены, старший звался Озантриксом, младший Вальдемаром, а третий сын, которого он имел от наложницы, звался Илиа-сом» (и у него самого был сын по имени Хертнид).

Вероятно, здесь произошло наложение имени Илиаса на Владимира, «робичича» от Малуши-Амал-фриды. Поздние легенды о церквостроительстве Ильи также перекликаются с деятельностью Владимира (но в нашем сюжете это объяснимо его «тамп-лиерской» деятельностью). Привязка к Гардарикам и Holm-gard в норвежской саге понятна и очевидна, однако многие моменты в германских сюжетах все равно восходят к более ранним временам Великого переселения народов первых веков н. э. (а общемифологические мотивы вообще насчитывают тысячи лет бытования), поэтому южные, «готские» связи также не должны исключаться из рассмотрения[134].

Филин, вслед за Веселовским, упоминает, что «немецкий исследователь Карл Мюлленгоф доказал, что имя "вилькинов" и их короля Вилькина происходит от названия племенного союза балтийских славян "вильцев", а исторической основой сюжета о войнах Тидрека с Озантриксом, королем вилькинов, являются столкновения балтийских славян с саксами». Филин пытается все эти сведения привязать к Великой Моравии и к Олегу Моравскому, хотя можно было бы вспомнить сходства сюжетов об Илье с иранскими сюжетами о Рустаме и с немецкими о Тейтлейфе. Как отмечают исследователи (см. Филин http://histline.narod.ru/il01.htm), «не "Муромцем", а "Моровлиным" и "Муравлениным" называется Илья в двух письменных источниках XVI в., содержащих наиболее ранние записи имени нашего героя». Естественно, Филин видит здесь Моравию, вряд ли все же игравшую столь значительную роль в русской литературе и в русском сознании, если не считать связи с Моравией создателей славянской азбуки (но с чем они только не были связаны!).

По мнению В.Ф. Миллера, Муром в былинах явился позднейшей заменой г. Моровска бывшего Черниговского княжества. «Не Муром и Великороссия, не Чернигов и Карачев, а Киев и западнорусские области могут быть признаны наиболее вероятным местом первоначальной локализации предания об Илье, — пишет Филин. — В совокупности все варианты прозвания Ильи Муромца: "Мурамец", "Моровлин", "Муравлении", "Муравец" имеют однозначное лексическое значение: "Моравский", "выходец из Моравии"».

Я здесь со многими деталями согласен, но вывод делаю совершенно иной. Имя «Муравленина» следует отнести, на мой взгляд, не к частному историческому случаю, но — как и в большинстве подобных ситуаций — к «вечным» ценностям и к символике традиционного мифосознания. Тайна, как всегда, лежит на поверхности и нужно очень глубоко смотреть, чтобы ее не заметить. Илья, как мы знаем, типичный фольклорный герой, независимо от того, существовали ли реальные герои с таким именем или нет. А «печка муравленая» (т. е. обмурованная, облицованная) — это весьма характерный — для народных песен — и символически «нагруженный» термин.