Сергей Гомонов - Изгнанник вечности, полная версия

• Название: Изгнанник вечности, полная версия
• Автор: Сергей Гомонов
• Жанр: Научная Фантастика

Фраза-лидер:

«Сам себе и враг, и бог»…

Там, любознательный Путник, обнаружишь ты мир, полный всесильной магии, а также необычных явлений и знаний, носителями которых являются «бессмертные». Там люди при встрече говорили друг другу: «Да не иссякнет солнце в сердце твоем», а прощаясь: «Пусть о тебе думают только хорошее». Там «человек человеку — волк» (читай — друг), но может оказаться и так, что «человек человеку — человек». Не в лучшем смысле этого слова…

И когда человек явил свои пагубные стороны, позволил проявиться лжи, зависти, алчности, мелочности, ревности и беззаконию, явились в наш мир беды… Человек все-таки победил магию: он ее лишился…

Это история о том, как погибал Оритан. О том, как ори тяжело и скорбно искали себе новый дом взамен той ледяной пустыне, в которую превращалась их Колыбель. О том, как они любили и ненавидели, сражались за жизнь и погибали, побеждали и проигрывали.

Они стояли у истоков. Они сотворили наш нынешний мир. Они достойны того, чтобы мы, их потомки, знали о них.

На фоне быстрого угасания двух могущественных миров прошлого — Оритана и Ариноры — на Земле разворачиваются события, связанные с судьбой тринадцатого ученика целителя. Учитель всеми силами старается помочь тому вспомнить и осознать самое себя. Но слишком большое сопротивление со стороны объективной реальности лишь усугубляет ошибки Падшего Ала — того самого тринадцатого ученика, душа которого, однажды расколовшись, воплотилась сразу в трех телах.

Такая же беда произошла и с его попутчицей: отныне она воплощена в двух женщинах, которые… до смерти ненавидят друг друга, и речи о примирении не может и быть!

И остается лишь выяснить: в ком же из воплощений тринадцатого ученика затаился Минотавр — страж лабиринта, попасть в который можно лишь после жуткого испытания?!

КНИГА ПРЕДВАРЯЮЩАЯ ЦИКЛ

Приключения героев продолжатся в наше время в романе

«Душехранитель»

---

Сосед с очевидной охотой переключился на другую тему:

— А там внутри, под повязками, какая-то перемесь из костей, мяса и металлических штифтов. Они кромсают этот обрубок уже четвертый раз, а толку…

— Когда это произошло?

— На Теснауто.

— Шесть лун назад?!

— Ага. И каждые месяц-полтора они зачем-то потрошат меня, как куренка, как-то там что-то к чему-то приживляют, перекраивают, будто я игра «Спроектируй сто способов новой постройки»… Паском пообещал, что через пару месяцев мой праздник продолжится… Я уже почти люблю наркоз: спишь себе, как мертвый.

— Наверное, повреждения слишком обширны, и они не могут исправить все за одну операцию, — сказал юноша.

Сосед заинтересованно поглядел на него:

— Ну да, мне же говорили, что тебя загребли на бойню как кулаптра. Ты что-то в этом понимаешь?

Фирэ хмыкнул. Что-то он в этом всё ещё понимал…

Ал, который почему-то никак не хотел признаться в том, что он Ал, юноше понравился. Его внешняя некрасивость быстро таяла, стоило с ним поговорить, и уже несколько минут спустя после начала беседы Фирэ совсем перестал обращать внимание на резкие черты его лица, обманчиво жуткий взгляд исподлобья, тяжелую нижнюю челюсть с неровными зубами, искривленный от переломов горбатый нос и темные провалы глазниц. Все эти приметы блекли и пропадали одна за другой. Сложнее всего бывшему военному целителю удалось избавиться от расовой неприязни — самым большим недостатком в глазах Фирэ оказалось аринорское происхождение собеседника. Но растаяло и это. Перед ним был Учитель, которого он искал последние годы, как глоток противоядия в том кошмаре.

Фирэ и не подозревал, что так долго шел к ним через горы Виэлоро, добравшись в конце лета в центральную — совсем не обжитую — часть материка Рэйсатру. Значит, его путешествие заняло целых четыре с лишним месяца!

Он пощупал свои бинты на руках, груди и животе. Боль несколько притупилась, и терпеть ее было можно.

— Вместе с тобой моя жена притащила оттуда каких-то занятных пищащих зверюшек…

— Танрэй?! — обрадовался Фирэ.

— Фух! Вот упертый! — пожаловался сосед, обращаясь к конструкции, которая поддерживала его ногу на весу. — Это у тебя от кровопотери, да? Между прочим, советую тебе прислушаться к словам атме Ормоны — она сказала, что эти бестии еще могут пригодиться в быту. Вот, кстати, и она.

В комнату стремительно вошла одетая в черный брючный костюм высокая брюнетка сказочной красоты, и Фирэ окончательно растерялся, решив, что эти люди подшучивают над ним и зачем-то водят его за нос. У кровати соседа, подбоченившись, стояла Танрэй с потемневшими, но по-прежнему прекрасными очами, и только улыбка ее была несколько высокомерной и отстраненной, нарочито-отталкивающей.

— Я так понимаю, это уже какое-то модное поветрие, — насмешливо сказала она. — Скоро мы доверху забьем кулапторий всеми, кто имеет хоть какое-то отношение к Алу и его ученикам, и на том карательное колесо наших неудач наконец-то сломается…

— Да услышь тебя Природа, — хохотнув, завершил Ал, которому больше нравилось называть себя Тессетеном. — Это я насчет второй части твоей фразы, родная.

Женщина, которая была по сути своей Танрэй и которую чудак-Учитель величал другим именем, приблизилась к мужу, легко согнулась, чтобы поцеловать, и (теперь им не обмануть Фирэ, он, быть может, только это и помнил отныне из своих прошлых жизней!) таким знакомым, родным жестом они соединили ладони, сплетая пальцы и на какие-то мгновения забывая про весь мир, пока их губы касались друг друга. Он даже помнил эти моменты, в разных местах, в разном возрасте, в разных воплощениях. Но они так делали всегда, это было их неповторимое приветствие, а еще Ал обожал шутливо целовать жену в плечо и молча, с восхищенной улыбкой любоваться ею, а еще, а еще…

Фирэ задохнулся, чувствуя, как при воспоминании о счастливом и навсегда утраченном прошлом начинает рваться что-то в груди, а с тем заболели и свежие раны от когтей зверя.

— Что? — спросила Танрэй, распрямляясь и замечая пелену невольных слез, которые он не успел смахнуть с глаз. — Обезболивающего?

— Нет, родная, хватит с него обезболивающих! — вмешался Учитель.

— Ничего, ничего, — прошептал Фирэ. — Я вспомнил… с… своих маму и отца… они…

— Я знаю, — резко пресекла Ормона и еще холоднее заговорила о другом. — Меня удивило, что ты так долго возился с тварью и позволил ей столь сильно покалечить тебя. Но есть выход: ты подчинишь своей воле ее котят, и они отслужат перед нами повинность матери, осмелившейся напасть на человека. Если она бросилась на тебя, значит, что-то родственное притянуло ее в тебе. Это необходимо понять, а поняв — развить в свою пользу.

Она так просто взяла его в оборот, что он даже забыл о недавних траурных мыслях и слушал ее с приоткрытым ртом. Танрэй всегда обладала нестандартным мышлением и предприимчивостью, но Ормона переплюнула ее в обоих направлениях.

— Вы там вообще о чем? — уточнил Тессетен.

— Мне можно вставать? — немного оглушенный этой парочкой, спросил Фирэ.

Ормона равнодушно пожала плечом:

— Так спроси об этом Паскома, разве я кулаптр?

И они зацепились взглядами с мужем, молча, но удивительно красноречиво обмениваясь какой-то недоступной Фирэ информацией.

— Извините, но, может быть, кто-то из вас слышал о человеке по имени Дрэян? Это мой брат.

Супруги снова переглянулись. В глазах Ала-Тессетена заплясала какая-то странная искорка, а Танрэй-Ормона улыбнулась:

— Он живет в этом городе, ему передадут, что ты здесь. Пусть о тебе думают только хорошее — теперь ты с нами.

Фирэ показалось, что у нее на уме было обнять его на прощание, но, что-то уяснив для себя, она вовремя опомнилась и не сделала этого. Они с Сетеном еще раз коснулись рук друг друга.

— Ормона, — тот не отпустил ее в самый последний момент, когда она уже отстранялась, — ты хорошо подумала и продумала? Не поздно все отменить…

— Я не отменяю такие вещи. Мы так долго вели эти проклятые переговоры, что у меня уже болит язык. Я так долго изучала этих чурбанов, что у меня уже ноет мозг. И что, ты желаешь услышать, что после всего этого я скажу: живите с миром, тепманорийцы, я к вам не приеду и не взболтаю вашу трясину?!

— Но ты можешь подождать, когда у меня заживет нога?! Мы поехали бы вместе!

Она наклонилась к нему близко-близко, глаза в глаза, и почти коснулась своим лбом его лба:

— Мы не можем ждать. Я не могу ждать. У меня мало времени.

— Ты… что говоришь? — запнулся Учитель и тоже, вслед за нею, перешел на шепот, прекрасно, между тем, слышимый для Фирэ. — Кто сказал?

Она отодвинулась и сделала бровями какой-то знак. В глазах Сетена мелькнуло смятение:

— Может быть, он ошибся? Такие предсказания — дело непростое…

— Он не ошибся. И он больше ничего не скажет. Я должна сделать это, а там будет видно.

— Но он хотя бы намекнул — что это? Какая-то болезнь, несчастье или…

— Нет, не намекнул. Я думаю — «или».

Ормона поднялась, снова взглянула на Фирэ:

— Приглядывай за ним, кулаптр. Твой Учитель немного сумасшедший… даже не немного. Да будут «куарт» наши едины!

А потом она развернулась и так же скоро, как и вошла сюда, вылетела за дверь. Тессетен остался угрюм и беспокоен, совсем иной человек, нежели тот беспечный и ироничный балагур, что заговорил с учеником полчаса назад.

— Что случилось?

Тот посмотрел на него, поморщился, махнул было рукой, но все же передумал и решил сказать:

— Она только вчера привезла тебя из Виэлоро, а сегодня уже собирается к соседям-северянам…

— К соседям?

— По континенту. Они там, на севере, в Тепманоре. Туда лететь только две трети суток, а что будет там…

Фирэ хорошо помнил, что такое аринорцы. Нет, не те северяне, которые испокон веков жили на Оритане и являлись ори до мозга костей, как Тессетен. Именно аринорцы — те, что бомбили их города, устраивали ночные налеты, обстреливали ракетами… Эти ненавидят южан так, что вгрызлись бы им в глотку, окажись они все даже на Селенио. Беловолосые разумные звери…

— Она летит туда одна?

— Нет. С куратором того Ала, о котором ты все время твердишь, с тримагестром биологии Солонданом. Конечно, у них будет военизированное сопровождение из нескольких гвардейцев, но все это чепуха, если что-то пойдет не так…

— А чего она хочет добиться?

— Мы хотим добиться. Нам нужно сотрудничество с их эмигрантами, оно выгодно нам экономически. Но я участвовал в переговорах, и мне стало совершенно понятно, что собой представляет эта публика…

Для Фирэ по-прежнему многое осталось за гранью понимания, но он решил не усугублять печали Учителя дальнейшими расспросами. Пожалуй, лучше попробовать подняться с постели и пройтись по комнате, что юноша и сделал, действительно оторвав Тессетена от раздумий. Тот принялся следить за ухищрениями ученика, напутствуя его дурашливыми советами и веселыми комментариями. Так и не сумев окончательно подняться и добившись только темноты перед глазами, Фирэ лег обратно, сдерживая стон от боли в потревоженных ранах.