Бернгард Келлерман - Пляска смерти

• Название: Пляска смерти
• Автор: Бернгард Келлерман
• Издательство: Правда
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1957

Роман известного немецкого писателя-гуманиста Бернгарда Келлермана «Пляска смерти» рисует приход к власти нацистов и события второй мировой войны. С большой достоверностью воссоздает писатель накаленную атмосферу «третьей империи», показывая жестокое подавление демократических свобод и кровавую расправу со всеми недовольными. Роман «Пляска смерти» вошел в золотой фонд немецкой и мировой антифашистской литературы.

---

Спустя несколько минут – налет еще не кончился – гаулейтер уже мчался в сопровождении шести автомобилей в город; на охваченной огнем Вильгельмштрассе им преградил дорогу рухнувший дом. Черные от копоти и дыма пожарные закричали «хайль», увидев его в этом аду; но присутствие в его автомобиле «сказочной красавицы» крайне удивило их.

Утром Румпф убедился, что «английские поджигатели и убийцы» не постеснялись уничтожить и его кабинет. Впрочем, гибель бессмертных фресок не произвела на него особого впечатления, он оплакивал лишь пропажу двух тысяч гаванских сигар, запертых в старинном шкафу.

Гаулейтер приказал вырыть братскую могилу для «доблестно павших» и установить над ней шестиметровый крест со знаком свастики.

Изувеченные жертвы ужасного налета – от них остались только зола и кости, отдельные конечности или скрюченные, наполовину обгорелые тела – были сложены в общую могилу и торжественно похоронены. Гаулейтер первым поднялся на ораторскую трибуну.

– Нам нужна стойкость и стойкость! – кричал он. – Поклянемся, что мы будем драться до последней капли крови. Пусть мир увидит, с каким геройством восьмидесятимиллионный народ борется за права, в которых ему до сих пор отказывали. Победа уже близка, вот она, перед нашими глазами, еще несколько месяцев – и она будет в наших руках!

Речь Фабиана, который в качестве заместителя бургомистра выступил после гаулейтера, была проникнута сдержанным оптимизмом. Все нашли, что это достойная и тактичная речь.

Хотя после смерти Робби прошло уже немало времени, Фабиан все еще не пришел в себя. Разрушение города, в котором он родился, гибель тысяч жителей, горе людей, потерявших кров, изнурительная работа последних дней – все это тяжелым бременем ложилось на его душу. Он был погружен в глубокую печаль, которую несколько развеяло лишь неожиданное возвращение Гарри из России.

Гарри отличился в боях и в награду получил Железный крест и недельный отпуск.

И вот он вернулся, Клотильдин «генерал». Вернулся на родину героем!

Клотильда была преисполнена материнской гордости. Она водила сына по знакомым и друзьям: пусть все восхищаются им, пусть все видят Железный крест. Конечно, надо было использовать приезд Гарри и для Союза друзей. Гарри, ее сын, ее герой, должен пожинать лавры и как оратор! И он сделал большой доклад «О танковых боях». Бог ты мой! Ведь здесь и понятия не имеют о том, что происходит в России. «Вот мчатся шесть русских танков… но мы не знаем страха и сами наступаем на них».

Одно время Гарри находился в Ростове-на-Дону, теперь его армейская группировка наступала в районе Волги, другая группировка намеревалась захватить Кавказ. Гарри в девятнадцать лет рассуждал как опытный офицер генерального штаба и своей смелой уверенностью вдохнул в Фабиана новое мужество.

– Дело, конечно, будет нелегкое, папа, – сказал он отцу, – но мы справимся, ручаюсь головой. – Мы перейдем Волгу и займем Урал с его рудными богатствами, а через несколько месяцев в наших руках будет и Баку с его нефтью. Клянусь тебе, папа! Мой генерал, а он гениальный стратег, полагает, что мы из Баку прорвемся в Иран, чтобы из Индии проткнуть кинжалом сердце Англии.

Недельный отпуск Гарри пролетел как один день, и он снова уехал на фронт.

Только через несколько недель родители снова получили от него короткую весточку. Полк Гарри внезапно перебросили в район Сталинграда.

«Вот уже в воздухе грохочет машина, через десять минут я улетаю», – писал он.

VII

– Мы все реже и реже слышим по радио экстренные сообщения, победные фанфары, – сказал Фабиан. – Разве это не странно?

Бодрость и уверенность Гарри на некоторое время придали ему новые силы, вернули горячую веру в победу. Как это было прекрасно! Но вот прошло несколько недель. И что же? Вновь обретенная надежда увяла, его одолевают прежние сомнения, вера в победу подорвана. Что бы там ни говорили, а непредвиденный отпор тормозил победное продвижение армии. Ведь Фабиан-то умел читать карты, как бы победно ни звучали официальные донесения.

В последнее время у него появилась потребность вечерами, после изнурительной работы, гулять по разрушенному городу. Он избирал такие маршруты, при которых ему не приходилось перебираться через груды развалин и горы мусора. Расчищенные улицы едва освещались, прохожих на них почти не было видно, лишь изредка встречалась какая-нибудь телега, тщетно пытавшаяся проехать среди куч щебня. Кругом руины, зияющие глазницы выгоревших окон, черные от копоти здания, призрачные фронтоны. Здесь, в глубокой тишине, он любил предаваться своим мыслям.

Как одинок он был, как страшно одинок! Он чувствовал это ежечасно! Люди, к которым его тянуло, теперь его избегали. Сердце Фабиана сжималось от боли, когда он думал о Кристе, а он часто думал о ней. Да, когда он видел ее в последний раз, она была мила и любезна с ним, но он понимал, каких усилий ей стоило быть милой и любезной. Как бы она ни вела себя, он чувствовал, что между ними выросла стена, слишком ясно это чувствовал. Ему было известно, что она снова сблизилась с Вольфгангом, хотя прежде ей была не по душе его резкость. Брат Вольфганг, которого он все еще любил, раз навсегда захлопнул перед ним двери своего дома. Робби трагически погиб, а Гарри воюет где-то под Сталинградом в своем танке, безрассудно храбрый и, конечно, опьяненный верой в победу, свойственной юности. Одному богу известно, свидятся ли они. Гарри заявил ему на прощание, что вернется не иначе как с Рыцарским крестом.

С Клотильдой он окончательно порвал и, оставшись без пристанища, жил теперь в маленькой комнатке в своем Бюро реконструкции.

Через несколько дней после того как Фабиан купил Амзель, Клотильда вступила во владение домом, великодушно предоставив свою обширную городскую квартиру Союзу друзей. Она с большим вкусом – в этом ей нельзя было отказать – расставила в Амзеле великолепную старинную мебель. Большую часть огромной библиотеки медицинского советника она велела снести в подвал. В доме осталось только несколько тысяч томов – те, которые были в особенно нарядных переплетах. Это придавало дому ученый вид, против чего она не возражала. А что это за книги, ей было безразлично; Клотильда уже много лет ничего не читала.

Фабиан не вмешивался в ее распоряжения, он позаботился лишь о том, чтобы редкие книги были аккуратно сложены в подвале; но он еще раз напомнил Клотильде, что по договору Фале может снова приобрести Амзель, как только настанут другие времена.

И тут опять обнаружилось, какая глубокая, непроходимая пропасть разделяет их.

Клотильда, оглядев его сверху донизу, злобно сверкнула светло-голубыми глазами.

– Ты настоящий идиот! – закричала она вне себя от негодования. – Я скорее дам себя разорвать на куски, чем выпущу Амзельвиз из рук! Ты как думаешь, еврей вернул бы тебе купленное? Что? Только ты можешь быть таким идиотом! Я забочусь о сыне, который борется за нашу страну, а ты – о каком-то ничтожном еврее!

В этот вечер он навсегда покинул дом.

Фабиан остановился. Он хотел избежать встречи с тремя одноногими инвалидами, которые, смеясь и болтая, шли по улице. Теперь на каждом шагу попадались эти одноногие жертвы злополучной суровой зимы – зимы первого года войны с русскими.

На сегодня хватит. Фабиан устал от скитаний по улицам, от раздумий. Он отправился поужинать, как всегда по вечерам, в винный погребок при «Звезде». Погребок еще был открыт для посетителей, но остальные помещения гостиницы гаулейтер занял для служебных надобностей.

Отужинав, Фабиан сидел за бутылкой легкого мозеля и курил сигару, погруженный в свои мысли, преследовавшие его, как рой назойливых насекомых. Теперь ему часто случалось быть здесь единственным гостем. В городе стало очень неуютно. Кому была охота идти в ресторан, чтобы на много часов застрять там в случае воздушной тревоги!

Но сегодня ему повезло. Дверь открылась – и кто же вошел? Архитектор Крит! Да, он!

От радости Фабиан вскочил. Вот это приятно! Наконец-то можно перекинуться словом с разумным человеком! Он сразу заметил два новых ордена на груди у Крига.

Криг привез ему привет от Таубенхауза. О, этому в Смоленске жилось великолепно! Настоящий паша, магараджа, великий могол! А какое казино он выстроил в Смоленске! Мечта! Такое здание было бы уместно и в Париже! Деньги? Деньги никогда не играли роли для Таубенхауза.

Криг явился прямо с вокзала; он решил, что Фабиан сидит в «Звезде», и оказался прав! Криг подпрыгнул и захлопал в ладоши.

– Как я живу? Спасибо, хорошо! Очень хорошо! Впереди у меня месячный отпуск. Что-то там не ладится на Кавказе; скажу вам по секрету: высокопоставленные господа, видно, просчитались, – шепнул он на ухо Фабиану. – Мне было поручено, – продолжал он, повысив голос, – построить вместе с одним мюнхенским архитектором гостиницу в Тифлисе.

– В Тифлисе? – удивился Фабиан.