Михаил Булгаков - «Мой бедный, бедный мастер…»

• Название: «Мой бедный, бедный мастер…»
• Автор: Михаил Булгаков
• Жанр: Советская классическая проза

Известный знаток творчества Михаила Булгакова В.И.Лосев реконструировал исто рию создания одного из самых известных романов XX века. В томе представлены все сохранившиеся важнейшие редакции романа. Каждый из текстов заметно отличается от последующих, каждый по-новому интерпретирует описываемые события и героев «за катного» романа, добавляя к ним новые яркие штрихи…

Представлен в томе и канонический текст «Мастера и Маргариты».

Для любящих творчество М.А.Булгакова чтение этого подробно и со знанием дела откомментированного тома – увлекательнейшее занятие. Читатель проследит эволю цию замысла, увидит, как крепла рука мастера, как преображалось произведение, связанное тончайшими нитями с современной писателю действительностью.

---

Итак, водка и закуска тоже разъяснились, но все-таки на Степу жалко было смотреть: никакого контракта он не заключал вчера и, хоть убейте, не видел вчера этого Фаланда.

– Разрешите взглянуть на контракт, – попросил пораженный Степа.

– Пожалуйста! – воскликнул гость и вынул контракт.

У Степы в глазах позеленело, но уж не от похмелья. Он узнал свою подпись на несомненном контракте, составленном по всей форме, и не только составленном, но уже и выполняемом, потому что из надписей на контракте видно было, что из четырнадцати тысяч гос подин Фаланд пять уже получил.

«Что же это такое?!» – подумал несчастный Степа, и голова у него закружилась, но уже после того, как контракт был показан, дальней шее удивление выражать было бы просто неприлично, и Степа, по просив разрешения на минуту отлучиться, как был в носках побежал в переднюю к телефону.

По дороге завернул в кухню и крикнул:

– Груня!

Никто не отозвался.

Из передней заглянул тревожно в кабинет Мирцева, но ничего там особенного не обнаружил.

Тогда он, прикрыв дверь в коридор из передней, набрал номер телефона в кабинете финансового директора кабаре Григория Даниловича Римского. Положение Степы было щекотливое: и иностранец мог обидеться, что Степа проверяет его уверения (да и контракт, черт возьми, показан!), и с финдиректором трудно бы ло говорить.

Нельзя же спросить: «Заключал ли я вчера контракт на четырнад цать тысяч?!»

– Да! – резко крикнул в трубку Римский.

– Здравствуйте, Григорий Данилович, – смущенно заговорил Степа, – это я, Лиходеев. Тут вот какое дело: у меня сидит… гм… ар тист Фаланд… Как насчет сегодняшнего вечера?..

– Ах, черный маг? Все готово, – ответил Римский, – афиши будут через полчаса.

– Ага, – слабым голосом сказал Лиходеев, – ну, пока.

– Скоро придете? – спросил Римский.

– Через полчаса, – ответил Степа и, повесив трубку, сжал го лову руками. Она была горячая. Сомнений больше не было. Контракт был заключен, Римский в курсе дела. Но штука выхо дила скверная! Что же это за такой провал в памяти? И водка здесь ни при чем. Можно забыть то, что было после нее, но до нее?

Однако дольше задерживаться в передней было неудобно, гость ждал. Степа тогда составил такой план – скрыть от всего мира свою невероятную забывчивость, а сейчас первым долгом расспросить артиста хорошенько хоть о том, что он, собственно, сегодня на пер вом выступлении будет делать.

Степа двинулся по коридору к спальне и, поравнявшись с дверью, ведущей из коридора в гостиную, вздрогнул и остановился. В гости ной, отразившись в зеркале, прошла странная фигура – длинный ка кой-то, худой, в шапчонке. Степа заглянул в гостиную – еще больше поразился – никого там не было.

Где-то хлопнула дверь, кажется, в кухне, и тотчас в гостиной случилось второе явление: громадный черный кот на задних ла пах прошел по гостиной, также отразившись в зеркале, и тотчас пропал. У Степы оборвалось сердце, он пошатнулся. «С ума я, что ли, схожу? Что это такое?» И, думая, что дверь хлопнула в кухне потому, что Груня вернулась, закричал испуганно и раз драженно:

– Груня! Какой тут кот у нас? Откуда он?

– Не беспокойтесь, Степан Богданович, – отозвался вдруг из спальни гость, – кот этот мой. Не нервничайте. А Груни нет. Я услал ее в Воронежскую губернию.

Слова эти были настолько дики и нелепы, что Степа решил, что он ослышался. В полном смятении он заглянул в спальню и букваль но закоченел у дверей на пороге. Волосы его шевельнулись, и на лбу выступил холодный пот.

Гость был уже не один в спальне. В другом кресле сидел тот самый тип, что померещился в гостиной. Теперь он был яснее виден – усыперышки, мутно блестит стеклышко в пенсне, а другого стеклышка нету. Но хуже всего было третье: на пуфе сидел черный кот со стоп кой водки в одной лапе и с вилкой, на которую он поддел маринован ный гриб, в другой.

Свет, и так слабый в спальне, начал меркнуть в глазах Степы. «Вот как сходят с ума», – подумал он и ухватился за притолоку.

– Я вижу, вы немного удивлены, драгоценнейший? – осведомил ся гость. – А между прочим, удивляться нечему. Это моя свита.

Тут кот выпил водки, и Степина рука поползла по притолоке.

– Свита эта требует места в квартире, – продолжал гость, – так что кто-то здесь лишний в квартире. И мне кажется, что это имен но вы!

– Они, – вдруг ввязался козлиным голосом в разговор длинный, в котором Мирцев мгновенно узнал бы незабвенного регента, – они, – продолжал он, явно подразумевая под этим словом самого Степу, – вообще в последнее время жутко свинячат в Москве. Пьян ствуют, вступают в связи с женщинами, используя свое служебное положение, лгут начальству…

– Машину зря гоняет казенную, – добавил кот, прожевывая гриб.

И тут случилось четвертое и последнее явление – тогда, когда Сте па, сползши совсем уже на пол, негнущейся рукой царапал притолоку.

Из-за трюмо вышел маленький, но необыкновенно широкопле чий, в котелке и с длиннейшим клыком, безобразящим и без того не виданно мерзкую физиономию, рыжий.

И вышедший сразу вступил в разговор.

– Я, – заговорил он гнусаво, – вообще не понимаю, как он попал в директора. Он такой же директор, как я архиерей. Ему давно уже надо проветриться. Разрешите, мессир, выкинуть его к чертовой ма тери из Москвы!

– Брысь! – рявкнул кот, вздыбив шерсть.

И тогда сперва спальня, а затем и вся квартира завертелась вокруг Степы, так что все смешалось в угасающих глазах. Степа ударился го ловой о низ притолоки и потерял сознание. Последняя мысль его была: «Я – умираю!»

Но он не умер. Открыв глаза, он увидел себя в тенистой аллее под липами, и первое, что ощутил, – это сладкое свежее дуновение в ли цо от реки. И эта река, зашитая в гранит, река бешеная, темная, как бы графитовая, не текла, а неслась, бешено прыгая через камни, раз брасывая пену и грохоча. На противоположном берегу виднелась хитро и пестро разрисованная мечеть, а когда Степа поднял голову, увидел в блеске солнечного дня вдали за городом большую гору с плоской, косо срезанной, вершиной.

Шатаясь, Степа поднялся со скамейки, на которой очнулся, и ог лянулся. Приближался какой-то человек; приблизившись, он дико вато уставился на Степу. Это было естественно: Степа стоял перед ним в сорочке, брюках, носках, с опухшим лицом, с сумасшедшими глазами и пошатывался.

– Умоляю, – выговорил наконец Степа жалким, молящим, чис тым голосом, – скажите, какая это гора?

Человек усмехнулся и ответил:

– Однако! – и хотел пройти.

Тогда Степа пошел на все. Стал на колени, моляще протянул руки и заговорил:

– Я не пьян! Поверьте, я не пьян… Я болен… Со мною что-то слу чилось страшное. Скажите мне, где я? Какой это город?

Человек остановился, все еще недоверчиво косясь на растерзан ного Степу, поправил кепку и наконец ответил, нахмурясь:

– Ну, Владикавказ.

Степа качнулся с колен влево, тихо простонал и упал лицом в пе сок аллеи. Сознание покинуло его.

Глава 8 ОШИБКА ПРОФЕССОРА СТРАВИНСКОГО

Несколько ранее, чем со Степой случилась беда, Иван Николаевич проснулся после глубокого и долгого сна и некоторое время сообра жал, как он попал в эту необыкновенную комнату с белейшими сте нами, с удивительным ночным столиком из какого-то светлого и лег кого металла и с белой шторой, за которой чувствовалось солнце.

Иван тряхнул головой, убедился в том, что она не болит, и вспом нил, что он находится в лечебнице. Эта мысль, естественно, потяну ла за собою воспоминание о гибели Мирцева, но она не вызвала в Иване вчерашнего потрясения.

Вообще, выспавшись, он стал спокойнее и хоть своей миссии поймать таинственного на букву «Ф» или оповестить о нем хотя бы и не забыл, но решил действовать сдержаннее, так как было ясно, что силой ничего не возьмешь.

Увидев на стене над постелью кнопку звонка, Иван нажал ее, и тотчас появилась толстая, приветливая женщина в белом и сказа ла: «Доброе утро!»

Иван не ответил, так как счел это приветствие неуместным: в са мом деле – засадить здорового человека в лечебницу, да еще делать вид, как будто это так и нужно!

Женщина, оставаясь по-прежнему приветливой, опять-таки при помощи одного нажима кнопки увела широкую штору вверх. В ком нату хлынуло солнце через металлическую широкопетлистую решет ку, за которой открывался балкон, опять-таки с решеткой, но в мел кую петлю – скорее сеткой, чем решеткой. За решетками виден был бор на высоком берегу извивающейся реки.

– Пожалуйте ванну брать, – пригласила женщина; стена под ее руками раздвинулась, обнаружилось ванное отделение с белой ван ной с блестящими кранами, с душем.

Иван решил с женщиной не разговаривать – ведь она-то его выпу стить не может, но не удержался и, глядя, как широкими струями во да хлещет в ванну, сказал с иронией:

– Ишь ты! Как в «Астории».

Толстая женщина на это ответила с гордостью:

– Ну нет, гораздо лучше. За границей нигде нет такого оборудо вания. Ученые и врачи специально приезжают осматривать. Каж дый день интуристы бывают.