Джон Трейс - Заговор по-венециански

• Название: Заговор по-венециански
• Автор: Джон Трейс
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Триллер
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-49555-9

Том Шэман, рядовой американский священник, вступившись за девушку, случайно убивает двоих напавших на нее людей. В попытке убежать от себя он оставляет сан и уезжает в Европу. И надо же такому произойти, что в Венеции, городе, в котором он на время остановился, Шэман оказывается невольным участником расследования страшного преступления — убийства юной хорватки. Самое зловещее в этом деле — то, что на теле девушки обнаружено ровно шестьсот шестьдесят шесть ножевых ран — библейское число Зверя. Все указывает на то, что к убийству причастен неведомый сатанинский культ, тем более что за одним преступлением следует цепочка других…

---

Вито спасает Антонио от дальнейшего унижения, обратившись к Валентине:

— Во сколько продавец рыбы нашел тело?

— Где-то между половиной пятого и шестью.

— Вот тебе и отправная точка, Антонио. Найди место, где жертва ела пиццу, затем проверь в показаниях отца время, когда они с дочерью рассорились, и вот тебе «окно смерти». — Он снова обращается к профессору: — Вы упоминали два странных момента. Какой же второй?

Приподняв очки, Монтесано чешет переносицу.

— У жертвы отсутствует печень.

— Что?!

Судмедэксперт произносит слова по отдельности:

— У — жертвы — отсутствует — печень.

— Уверены?

Воззрившись на майора, Монтесано отвечает.

— Разумеется, уверен, — донельзя убедительно произносит он. — Я знаю, что такое печень, и уж поверьте, ошибки быть не может. Печень вырезали.

Глава 13

«Луна-отель Бальони», Венеция

Том перепил вина. Голова кружится, и по телу разливается приятная истома. Напряжение последних двенадцати часов уходит, и постепенно Том понимает, где он. Лежит на кровати — такой большой и мягкой, на какой не лежал отродясь.

Пахнет цветами: по обеим сторонам от гигантского ложа стоят вазы с лилиями. Слышно, как в ванной журчит вода. Она льется не просто из крана, не в ванну — шумят струи душа, в полную силу бьющие о стены кабинки. Но вот шум стихает, и Том приподнимается. Ему навстречу выходит Тина в банном халате, который для нее явно велик. Сняв резинку для волос, встряхивает белокурыми прядями. Она прекрасна. Смотрит на Тома с такой нежностью, что скованность моментально проходит.

— Идем, — говорит Тина. — Отмоем тебя.

Берет Тома за руку и тянет за собой. Комната покачивается. Свет слишком ярок. Тина ловко щелкает выключателем, и верхнее освещение гаснет. Остается лишь мягкая подсветка от свечей возле мойки.

Том принимается расстегивать пуговицы на рубашке, и Тина целует его в шею. С последними пуговицами она разбирается сама, и рубашка падает на пол. Губы Тома и Тины встречаются. Том чувствует, как Тина расстегивает на нем брюки и те скользят вниз по накачанным бедрам. Тина руками проводит по ногам Тома и чувствует, как под кожей, словно змеи под шелком, перекатываются мышцы. Сердце Тома бьется сильнее, передавая импульсы желания телу женщины. Раздвинув у нее на груди полы халата и ощутив запах, тепло ее кожи, прикоснувшись к ней, Том возбуждается еще сильнее. Чуть отстранившись, Тина целует Тома напряженно и коротко, отчего его губы наливаются жаром. Она трется сосками о его мышцы на груди, и Том начинает мять груди женщины — бережно, словно драгоценный и священный предмет. Он сам не понимает, что сейчас чувствует, да и не хочет понимать. От одного прикосновения к Тине, к ее мягкой и в то же время упругой коже мысли приходят в смятение. Тома, будто в некоем импровизированном танце, закручивает в противоположную привычному сторону.

Позволив халату соскользнуть на пол, Тина держит Тома, пока он освобождается из запутанного узла свалившихся брюк, от нижнего белья, от ботинок и носков. Вдвоем они входят в наполненную паром душевую кабинку, где по коже и волосам ударяют горячие струи воды.

Том что-то хочет сказать, но Тина кладет ему палец на губы и целует. На этот раз более нетерпеливо.

Их танец все разгоняется. Набирает силу неизвестный доселе темп и ритм, который нельзя — да и не хочется — останавливать.

Тина гладит Тома между ног.

Ухватив ее за талию, Том на миг замирает в нерешительности, на перепутье меж двух миров — меж тем, который он оставил, и тем, в который сейчас стремительно погружается, — и тогда Тина впускает его в себя.

Она обхватывает Тома, словно уводя его разум в те дали, о которых он так долго и думать, мечтать не смел. Тина двигается, трется о Тома, обнимая все крепче его мощное тело.

Том грудью чувствует, как бьется ее сердце, чувствует, как глубоко он в нее вошел, как напрягся. Ее пальцы глубоко погружаются в широкую, мускулистую спину, царапая кожу.

Подхватив Тину за бедра, Том поднимает ее, и она коленями стискивает его поясницу. Жмется щекой к щеке, когда по телу пробегают волны оргазмов.

Том прижимает Тину спиной к стенке кабинки и продолжает двигаться с женщиной в одном ритме. Не отрывая губ от ее рта, словно отчаянно боясь упустить нечто важное, если кто-то из них двоих осмелится вдохнуть лишний раз.

И вот оно.

Впервые в жизни, испытывая полный противоречий и удовольствия опыт, Том Шэман отдается — во всей неподвластной себе самому полноте он отдается женщине.

Capitolo VII

Священная роща, Атланта

Спустя два дня после разговора с Песной Тевкр наконец принимается выполнять поручение магистрата.

Вряд ли авгур сумеет ублажить богов, ведь он убийца и будущий отец ребенка, зачатого насильником. И все же он постарается вымолить прощение и разглядеть знаки того, что в грядущие месяцы Атманту вновь освятит милость свыше.

Тетия входит в священную рощу вместе с мужем. Трава мокрая от росы, и единственный звук, нарушающий тишину, — это шорох двух пар сандалий да щебетание птиц в безлистых ветвях.

Тевкр собирается принести богам необычную жертву. Прощение требует чего-то большего, нежели забитый скот.

И Тевкр задумал особую церемонию собственного очищения. Острым концом посоха он очерчивает круг, который охватывает не его одного, но и Тетию. Достав ритуальный нож, авгур протыкает им себе кончики пальцев на левой руке. То же проделывает с левой рукой Тетии и смотрит в небо.

— Мужчина и женщина, сплоченные воедино деянием нашим, сплоченные кровью других, что мы пролили, и кровью своей, что мы проливаем.

Соприкоснувшись окровавленными кончиками пальцев, Тевкр и Тетия расходятся по линии круга. Затем вновь встречаются.

Вместе становятся на колени и вырывают в земле яму, в которой Тетия разводит огонь. Ревущее пламя послужит данью богам, а жрецу и его супруге — маяком в покаянном странствии во тьму. Супруги устраиваются по разные стороны от огня, и Тевкр разворачивает принесенные священные травы и пищу в подношение богам, крошит в растущие языки пламени белену. Тетия тем временем расставляет на земле кувшины с водой, вином и маслами, благословленными авгуром, и красноглиняные чаши для ритуала.

Восходящее солнце вдруг прячется за тучей. Дурной знак, посланный Апулу,[10] богом солнца и света. Леденящее кровь напоминание об очаге, затухшем с попустительства Тетии.

Супруги выпивают по глотку вина, и авгур проводит в небе и на земле линии: с севера на юг и с востока на запад.

— Мои лицо и спина… — Он вытягивает руки. — Мои лево и право…

Ему надо разделить небо, чтобы отметить положение шестнадцати небесных чертогов божеств.

Наконец молодой нетсвис, обернувшись лицом на восток, падает на колени.

— Я Тевкр, сын Венси и Ларкии. Я ваш голос и ваши уши на земле. Великие боги востока, милосерднейшие из богов, к вам взываю. Простите меня, мою супружницу и сотрите из вашей божественной памяти наши деяния. Защитите добрые души Атманты. — Он смотрит на Тетию сквозь пламя костра. — И я смиренно благодарю вас за то, что мы с супругой все еще вместе, свободны и счастливы.

Ребенок в утробе у Тетии начинает пинаться.

Склонив голову, девушка прижимает ладони к животу. Дитя бьет изнутри сильнее и быстрее, чем прежде. Закрыв глаза, Тетия надеется, что боль скоро пройдет.

Тевкр ничего не замечает, церемония поглотила его.

В потемневшем утреннем небе гремит гром. Но не тот, что возвещает о важном событии, не тот, которым боги предупреждают людей. Сейчас боги гневаются. На верхушках деревьев надрывно каркают вороны.

Сверкает молния.

Небо раскалывает ломаная линия. Бьет прямиком из десницы Тина, главы богов. Бьет, благословленная советом старших божеств и божеств скрытых. Гневаются все до единого небожители.

Тевкр с женой прикованы к месту, и авгур клянется не потерять присутствия духа. Только не сейчас, когда от него зависит так много.

Он высыпает в костер еще пригоршню сушеной белены. Ее частички вспыхивают мелкими искрами и тут же гаснут. Вдохнув аромат травы вместе с дымом, Тевкр ощущает, как от висков, ото лба и от плеч уходит все напряжение. Боль у Тетии в животе усиливается, но она стойко выполняет свою часть церемонии: дрожащими руками льет воду в глиняную чашу. Тевкр погружает пальцы в жидкость и стряхивает капли в огонь.

На горизонте, словно призраки, собираются черные тучи. Ветер шелестит сухими листьями на ветвях окрестных деревьев.

Тевкр наливает вино в керамическую чашу на длинной ножке. Делает над ней пассы рукой, обозначающие четыре небесные стороны света, и пригубливает темно-красный напиток. Темно-красный, будто кровь из ран убитого насильника…