Сергей Лифанов - Приют изгоев

• Название: Приют изгоев
• Автор: Сергей Лифанов
• Издательство: АСТ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-017276-1

Еще вчера — да нет, еще минуту назад! — ты был самым обычным парнем из нашего мира...

Всего минута — и ты уже в мире другом.

В мире рыцарей и королей, прекрасных дам и могущественных магов. В мире, где тебя, похоже, заведомо считают великим героем. А быть героем — трудно. Не намного легче, чем «быть богом»!

Остается только — сражаться. Сражаться снова и снова. А в перерывах между сражениями — задавать вопросы...

---

— Вы позволите, милая девушка? — услышала она вдруг и вздрогнула.

Напротив нее на том стуле, где только что сидел Сабик, восседал незнакомый странный старик. Задумавшись, Эйли не заметила, как он здесь оказался, словно просто возник прямо на плетеном стуле — большой, грузный, с чуть одутловатым лицом и щеточкой непривычно коротких усов над полными губами. Он смотрел прямо на Эйли казавшимися маленькими за стеклами —толстых очков в странной оправе глазками. Да и все остальное в нем было странным. Он был непривычно и слишком тепло, даже для зимы, одет в темную мягкую куртку с блестящей металлической оторочкой по карманам и спереди. Воротник куртки был зябко поднят и из-под него выглядывали его чуть оттопыренные большие уши и очень коротко, не по-таласарски, стриженные волосы с обильной сединой. Большие костистые ладони его зябко потирали одна другую. На Эйли он смотрел тоже как-то странно: добро, слегка иронично и в то же время испытующе.

— Простите старика, — продолжал он, чуть-чуть шепелявя. — Сам не знаю каким ветром меня сюда занесло в этот ранний час. Только смотрю, сидит милая девушка и почти плачет. Вот и подумал: может, ей одиноко и плохо, так дай отвлеку ее от грустных мыслей. — Он посмотрел на Эйли, словно ожидая, что она подтвердит его слова, и она подтвердила легким кивком. Это ободрило старика. — Вот и славно, вот и славно, — проговорил он. — Вы не беспокойтесь, я ненадолго. Пока ваш кавалер собирается, меня уже тут и не будет. Вот только… — Его ладони перестали зябко двигаться, разомкнулись и, что-то сделав со своей металлической оторочкой, отчего мягкая куртка разомкнулась сверху, он достал из-под нее странную посудину, похожую на медицинскую склянку, но гораздо больших размеров, со странной цветной бело-желтой наклейкой, и стал откручивать металлическую пробку. Тут же невесть откуда взялась служанка, которая с каким-то благоговейным лсл испугом поставила на стол перед стариком тарелочку с намазанным икрой куском "хлеба — видимо, старика тут уже знали и знали его привычки. И старик кивнул ей и улыбнулся. Из-под куртки же он достал стакан с гранеными стенками и наполнил его из посудины прозрачной жидкостью на треть. До Эйли донесся резкий спиртовой запах. Она с удивлением посмотрела на старика. — Простите, что шокирую вас, — сказал он как-то даже стеснительно. — Промозгло уж больно, согреюсь. — И опрокинул содержимое стакана в рот. Потом зажевал челюстями и продолжил говорить: — Простите еще раз. Но это единственное мое лекарство от одиноче-, ства. Настоящего одиночества, а не того, о котором думаете сейчас вы. Знаете, — говорил он, — я ведь прекрасно понимаю ваше состояние. И, поверьте мне, вы зря так уж сильно его переживаете. Ваше одиночество мнимое, временное. Как и все здесь. Поверьте. Это от молодости и того, что вам так много пришлось пережить не по вашей, к слову, вине… А уж тем более не стоят все эти мятежи, бунты, Наследники… — Эйли вздрогнула и напряглась. — …и одной вашей слезинки. Все это шелуха, наносное, и — он сделал чуть заметную паузу, — все пройдет… А вы — молодая девушка, вам просто невозможно быть одинокой, вам это просто не грозит. По определению. Да и не можете вы пока знать, что это такое, настоящее одиночество. — Он замолчал, задумался.

Эйли пораженно глядела на старика, ожидая продолжения. Она уже догадалась, кто это, но не могла поверить.

Старик, казалось, ушел глубоко в себя, и она решилась спросить:

— Откуда вы все знаете?

Старик услышал.

— Что?.. Что все? Что ваш кавалер сейчас, простите милостиво, натягивает подштанники? Что все у вас будет хорошо? Что все вообще будет хорошо?.. — Он улыбнулся. — А кто вам сказал, что я это знаю? Здесь у вас про меня всякие, глупости говорят: волшебник, мол, колдун… Впрочем, может, и так? Может, чему-то я тут уже и научился? Невольно. Только сейчас это ни при чем… Просто поживите с мое и научитесь и предсказывать, и предугадывать. Опыт. Опыт и анализ. Чего тут не знать-то? Сюжет-то стандартный, ситуации отработаны сотни и сотни раз. Все известно заранее. Шестьдесят три стандартных положения, считая вариации. Разве это много? А это, — он повел рукой, — даже не вариация. Стандарт. Все давно описано, и даже не в Книге Судеб, а в тысячах просто книг — хороших и не очень, интересных и скучных. Разных. И в чем-то одинаковых. — Он замолчал. — Впрочем, вам это, наверное, не интересно. — Эйли хотела было возразить — ей было страшно интересно, хотя, честно признаться, она мало что понимала из сказанного (а может, именно поэтому!); но старик вдруг поднялся — он оказался неожиданно высокого роста — и, завернув крышку на своей странной посудине, спрятал ее и стакан под куртку. — Простите, милая девушка, но мне пора. Точнее — это вам пора, а я просто пойду. Курить уж больно хочется, а вам этого лучше не видеть. А то бог весть что можете обо мне подумать. Прощайте, — сказал он. — И помните — все пройдет. Все! — Он поднял вверх палец, потом опустил и, вздохнув, добавил: — И это, впрочем, тоже пройдет. — И, не оборачиваясь, пошел прочь — чуть ссутулившийся, одинокий, уставший.

Эйли, все еще пораженная, смотрела ему вслед, растворяясь в утреннем тумане, как что-то разыскивал по карманам своей странной куртки. Нашел, остановился; вспыхнул огонек возле его лица — и пошел дальше.

Вскоре его силуэт почти слился с туманом, и только там, где он должен был идти, мелькал слабый огонек, словно какой-то светлячок кружил вокруг лица мудреца…

Менкар, которого Сабик еле-еле добудился, узнав, что его ждет Эйли, чуть не вылетел к ней в одних кальсонах. Чтобы удержать его от порыва, Сабику буквально пришлось схватить его за шкирку — и то Менкар чуть не вырвался — встряхнуть и прикрикнуть: «Поручик! Немедленно приведите себя в надлежащий вид! Вас ждет дама!», чем привел Менкара в более нормальное состояние. Тот кивнул и стал быстро натягивать штаны.

— Откуда она появилась, ее же уже не было в Эвкулеях? «Адресат выбыл»… Где ремень-то, — бормотал он. — Откуда она взялась?

— Она приехала попрощаться с вами, — ответил князь.

— Попрощаться… — продолжал бормотать Менкар, — надо же… Она уезжает? В Империю?

Сабик кивнул и, выходя, бросил:

— Умойтесь хотя бы. Она подождет…

Когда через пять минут Менкар выбежал на террасу, Эйли сидела за столиком и глядела куда-то в сторону берега.

— Эйли! — воскликнул он. Но девушка словно его не слышала. — Эйли? — повторил он, подходя ближе и заглядывая ей в лицо.

Эйли оторвала задумчивый взгляд от чего-то вдали и посмотрела на него. Она улыбнулась, и если бы здесь был князь Сабик, он бы очень удивился ее улыбке — легкой, даже веселой.

— Менкар, — сказала она. — Знаешь, я только что говорила с самим Арканастром. Как ты думаешь, это хороший знак?

— С Арканастром? — повторил Менкар, невольно глядя туда, куда смотрела Эйли. Но в зимнем тумане ничего не было видать. — Не знаю.

Эйли дремала целыми днями, и все дни для нее слились в Один; болезнь вымотала все силы и внушила полнейшее безразличие ко всему окружающему. Приходил важный лекарь, считал пульс и прослушивал через серебряную трубочку грудь, предписывал горькие микстуры. Тенью за занавеси к постели проскальзывала Гомейза — повзрослевшая, пополневшая, — украдкой, чтобы не видели дворцовые, совала в рот Эйли заплесневелые хлебные корочки с ложкой меда — лечила по-своему, как принято у краевиков; увидели бы'такое лечение дворцовые — засмеяли бы или, хуже, обвинили бы в попытке отравления знатной дамы.

Ночами Гомейза сидела у постели в большом мягком кресле, вязала бесконечные чулки и напевала или же рассказывала что-нибудь тихим голосом, если замечала, что Эйли лежит с открытыми глазами. Эйли слушала, понимала разве что десятую часть и совершенно не удивлялась тому, что, оказывается, Гомейза стала солидной дамой: вышла замуж за майора-фельегеря — вдовца с двумя дочерьми, которые были чуть ли не ровесницами мачехе. А коли так случилось, то и надо вести себя соответственно, надо голову ломать, как выводить их в свет да где подходящих женихов подыскивать. «Они славные девочки, —говорила Гомейза. — Но, знаете ли, ваше высочество, у меня ведь сынок есть — такой прелестный малыш, ему два годика…» И Гомейза с восторгом юной матери принималась описывать, что за сокровище ее мальчик, какой он шустрый да забавный… Только Эйли утомительно было слушать ее излияния, и она засыпала, убаюканная негромким говорком.

…А все этот расфуфыренный хлыщ, граф Расальгети. Прямо из себя вышел, когда увидел, что Эйли собирается путешествовать в Столицу в простом шерстяном платье и толстых чулках; заставил переодеться в шелка и муслин, а раз княжне холодно — пусть изволит закутаться в бесчисленные пуховые шали. И в таком вот парадном виде Эйли пришлось ехать по диким нагорьям, где и смотреть-то некому ни на золоченую карету графа, ни на разряженную Дочь Императора в ней. Да и дороги были такие, что по ним в пору не в золоченом дормезе ехать, а на фуре с трехярдовыми колесами или верхами. Но граф чтил протокол, и поскольку ему, как послу, и Эйли, как Дочери Императора, надлежало окружать себя должным почетом, ей приходилось подчиняться всем этим нелепейшим условностям.