Джоконда Белли - В поисках Эдема

• Название: В поисках Эдема
• Автор: Джоконда Белли
• Издательство: Издательство Мир книги
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-486-02745-1

Сколько живет человечество, столько не утихают споры о том, существует ли рай на Земле. Может быть, он находится в непроходимых лесах Южной Америки? И представляет собой мифическую страну Васлалу, где живут в покое и гармонии мудрецы и поэты? Юная Мелисандра вместе со спутниками отправляется на поиски Васлалы — страны, которая есть и которой нет…

---

— Как?.. — недоумевала Мелисандра.

— Загадка, дочка. Размножались животные, но ни одна женщина не беременела. Как, вероятно, объяснял тебе дедушка, Васлала существует между мирами: во временном разрыве, в неопределенном пространстве. Это пространственно-временное искажение является единственным объяснением, которое мы можем найти для этого феномена. Мы частично решили эту проблему, отправляя супружеские пары на время в соседнюю сельскую общину, о которой тебе, должно быть, рассказывал мой папа. Уже беременные, женщины возвращались и здесь рожали своих детей, но этот выход из положения тоже имел свои недочеты. Всегда существовала опасность, что они не найдут обратную дорогу. Несколько супружеских пар не вернулись никогда.

— То есть те, кто населял Васлалу, должны были в некоторой форме отказаться от биологического размножения, самого основополагающего, самого элементарного атрибута жизни?

— Я никогда не размышляла об этом в подобных терминах, — ответила мать, слегка улыбнувшись, — но, думаю, можно сказать, что так оно и было.

— Продолжай… — попросила Мелисандра. Она поднялась. Принялась расхаживать из стороны в сторону.

— Естественно, после того как умер последний поэт, община осталась плыть по течению и, если бы не посетители, она бы непременно себя исчерпала. Попасть в Васлалу не так сложно, как кажется. Время от времени к нам приходили люди, которым удавалось пересечь Коридор ветров. Поначалу эти визиты имели пагубное воздействие. Новости, которые приносили путешественники, жизнь, о которой они рассказывали, какой бы жестокой, тяжелой и абсурдной она ни казалась многим, у некоторых оставляли вкус реальности, более стимулирующий, чем пасторальное однообразие наших дней. Мы заметили, однако, — она скрутила новую сигарку, — следующий парадокс: Васлала не была уже просто шатким экспериментом, на который мы пошли. Это была легенда, ориентир, надежда. Еще не доказав своей эффективности, она превратилась в некий образец. Она выполняла функцию мечты, способной мобилизовать желания и стремления тех, кто жаждал общественной судьбы, согласованной с лучшими человеческими возможностями. И тогда мы поняли, что фантазия приобрела значимость, равноценную реальности.

Не знаю, кто предложил на одном из наших собраний подпитывать фантазию о Васлале. Осуществление этого имело удивительные эффекты, избавившие нас от трудностей и спасшие нас от вырождения, которого никто не желал. Возможно, это была наша миссия, — говорила она, — зародить химеру. Эта идея завладела нами. Мы задались целью создать иллюзию о месте, красота, гармония и совершенство которого навсегда запечатлелись бы в памяти тех, кому сквозь игры времени, его разрывы удалось найти дорогу к Коридору ветров. Было решено оставлять этих людей на ночлег, а затем переносить их в другое место, пока они спят глубоким сном, вызванным отваром из цветов. На воплощение фантазии в жизнь у нас уходили целые дни и всё наше воображение.

Для начала мы так возделали наши сады и украсили нашу местность, чтобы визуальные впечатления были самые яркие. Васлала превратилась, таким образом, в искусственно созданную страну розовых кустов, огненных бугенвиллей, беседок, увитых жасмином, балконов, с которых спадают колокольчики, гелиотропы, тропинок, по бокам которых произрастают ирисы, цветники гвоздик и камелий. Каждый дом представлял собой целое зрелище; из-за обилия цветов ветер пах теплыми воспоминаниями, нежностью, опьянял. Любой путник мог закрыть глаза и вернуться к истокам, в эпоху растительности, когда легкого прикосновения солнца достаточно было, чтобы порадовать кожу. Затем мы покрыли мхом и газонами землю, развели гигантские папоротники, подрезали ветви многолетних деревьев, чтобы они художественно переплетались между собой. При помощи ручья снабдили Васлалу скрытыми каналами и источниками, так чтобы шум воды слышался повсюду и снимал тоску.

Потом построили из кедрового массива домик, просторный и светлый, для размещения гостей, освежили наши жилища, кухни, детские площадки, школы, больницу и с рвением принялись довершать помещения, где обучали искусствам и где создавались при помощи доступных нам материалов многоцветная керамика, скульптуры, роспись по дереву.

Собрав книги всех жителей, мы оборудовали библиотеку. Полки мы разместили на ветвях дерева энтеролобиума, между стволом и кроной которого мы соорудили потолок из сжатых пальмовых листов, не пропускавших воду. Стены мы сделали из раздвижных панелей, которые открывались и закрывались таким образом, что освещение в библиотеке было всегда ярким, но никогда не слепило глаза. Там же мы разместили литературные цеха, где читали свои произведения поэты и велись философские беседы… То, что ты видела сейчас, это лишь жалкая тень от того, чем когда-то была Васлала.

Мать остановилась, чтобы перевести дух. У нее блестели глаза, и эйфория от этих воспоминаний таила в себе глубокий отпечаток ностальгии.

«Как она похожа на бабушку!» — подумала Мелисандра; у нее были те же жесты, та же неколебимая уверенность в движениях и словах.

Слушая ее рассказы, Мелисандра почувствовала к ней глубочайшую нежность.

— Почему они ушли? — мягко прошептала она, прислонившись к стене.

— Созидание мечты сплотило нас настолько, насколько это было необходимо, чтобы устранились все разногласия между нами. Мы смогли наконец прийти к консенсусу и отказаться от лидерства. В спорных вопросах мы прибегали к авторитету старейшин. Не знаю, что произошло снаружи, — сказала она, — но, когда мы стали преуспевать в своей задаче пропагандирования легенды, к нам перестали наведываться гости. Мы остались без возможности превратить в жизнь замысел, к которому мы так стремились. Мы оказались в кризисном положении. Сначала семьи, которые уходили, чтобы зачать ребенка, не возвращались. Исход остальных жителей был медленным и болезненным, пока не остались только твой отец, я и старейшины.

— Но это не объясняет причины их ухода… — мягко настаивала Мелисандра, снова присаживаясь.

— Я не знаю, Мелисандра. Правда в том, что я действительно не знаю этого. — Мать положила голову на спинку дивана и, закрыв глаза, продолжала: — При каждом удобном случае на наших собраниях обсуждалась задача поддержания мечты о Васлале, которую уже никто не искал, которая, казалось, никому уже не была интересна.

— Это Эспада, — пробормотала Мелисандра. — Эспада задались целью сбить с толку каждого, кто будет искать Васлалу.

— Нам стоило иметь более четкое представление о сохранении идеала ради самого идеала. Верить в его возможную пользу. — Мать поднялась на ноги, снова наполнила стаканы водой, пришла в себя. — Те, что ушли отсюда, искали связи с реальностью. Они потеряли веру в то, что наше уединение имело какой-то смысл. Я их не осуждаю. Многих воодушевляли более возвышенные чувства. Они хотели найти цель, которая помогла бы им обрести себя…

— Я и сама об этом думала, — сказала Мелисандра.

— Дело в том, что мы привыкли думать о развитии в терминах противоречий и исключающих истин. Если идеал недостижим, от него отрекаются. Ему приписываются вредные заблуждения. Его осмеивают или, в лучшем случае, относятся к нему скептически. Что происходит, если искажается эта перспектива? Если идеальное и реальное почитаются как необходимые ценности в бесконечной динамике согласий и разногласий? Если считается, что обязательно, чтобы существовало одно для восходящего движения другого? Для чего отказываться от идеала, Мелисандра? Зачем умалять ценность мечты? Ведь именно в поиске мечты человечество построило себя. В извечной дилемме между тем, что может быть, и тем, что есть. Я продолжаю оставаться здесь, потому что полагаю, что Васлала как миф, как надежда оправдывает свое существование. Более того, я считаю, что необходимо, чтобы она существовала, чтобы снова стала тем, чем была прежде, чтобы продолжала порождать легенды. Самое важное в Васлале, это то, что мы оказались способны придумать ее, в конце концов, именно фантазия привела этот механизм в действие. Есть люди, которые, даже если я останусь такая одна, должны продолжать подпитывать воображаемые Васлалы. Придумать иную реальность по-прежнему так же важно, как построить ее.

— Народ никогда не забывал Васлалу, — улыбнулась Мелисандра, потрясенная. — Ты рада будешь узнать, что они не переставали настаивать на том, чтобы я предприняла это путешествие. Они ждут меня. Ждут, что я принесу им новости отсюда. Любопытно, правда, что мы, мужчины и женщины, по-прежнему ностальгируем по этим волшебным, совершенным местам… несмотря ни на что, — добавила она, — несмотря на долгую историю поражений.

Мать подошла к ней.

— Это память, Мелисандра. Мы всегда думаем, что память должна иметь отношение к прошлому, но я убеждена, что есть также другая память, мемориал будущему; и мы также храним воспоминания о том, что может быть. Мужчины и женщины, мы замышляем поиски этого ускользающего воспоминания. Поэтому существует неутолимая жажда таких мест, как Васлала. Поэтому твой отец и я остались здесь в ожидании того дня, когда Васлала вновь будет заселена, свято веря, невзирая ни на что, что этот день обязательно придет. Возможно, он уже пришел. Возможно, это есть твое воззвание, твое наследие.