Вера Камша - ТАРРА. ГРАНИЦА БУРИ. Летопись первая.

• Название: ТАРРА. ГРАНИЦА БУРИ. Летопись первая.
• Автор: Вера Камша
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-37027-6

Боги, хранящие мир Тарры, покинули его. Изначальное зло, некогда побежденное ими и загнанное в преисподнюю, поднимает голову. Череда загадочных смертей обрушивается на Таянский королевский дом, подтверждая пророчество о конце света. Но истинная цель темных сил — Герика, королева Таяны, способная принести дитя, новое воплощение бога зла Ройгу. Раскрыть тайну, противостоять нашествию, спасти обитателей Тарры от уничтожения способны избранные — герцог Рене Аррой, прозванный Счастливчиком за невероятную удачливость, и эльф Нэо Рамиэрль, некогда разведчик в мире людей, а теперь его надежда и защита.

Переработанная версия романа.

---

Роман глядел на соратника, нет, пожалуй, уже друга, понимая, что сейчас скажет вещь, кощунственную даже для самого терпимого служителя Церкви.

— Феликс, святой Эрасти и Проклятый — это один и тот же человек.

Начало было положено. Клирик сумел удержать свои эмоции при себе и нарочито спокойным голосом уточнил:

— Почему ты так решил?

— Предпосылок множество. Во-первых, портреты. Если первый написан Эрасти (а об этом прямо сказано в ваших же хрониках), остается предположить, что этот же художник писал и Циалу, причем Циалу — светскую красавицу, а не святую. Кто был влюблен в Циалу? Проклятый! Этот же художник создал «Пророчество», но подобный кошмар не пришел бы в голову ни одному из придворных художников, сколько бы они ни пили. Зато Проклятый мог изобразить все эти ужасы — он проповедовал как раз о конце света, хоть и вразрез с учением Церкви. Согласен?

— Я слушаю.

— Далее. На картине, написанной в год исчезновения Эрасти, он изображен снимающим кольцо. Случайность? Вряд ли. Ты видел портрет… Эрасти шел к решению оставить Анхеля долго, но было это решение окончательным и бесповоротным. То, что он снимает перстень, подаренный ему императором, подтверждает решимость расстаться с другом и уйти в никуда. Я думаю, Эрасти имел прощальный разговор с Анхелем и вернул ему подарок.

— Кольцо осталось на отрубленной руке Эрасти. Оно вросло в палец, иначе мародеры наверняка его бы сняли. И как, даже если предположить на мгновение, что Церна выжил и стал Проклятым, он рисовал без рук?!

— В то, что он вернул кольцо Анхелю, ты можешь поверить? Если не знать продолжения?

— Если не знать продолжения, именно это он и сделал бы.

— Идем дальше. Вчера я припомнил одну балладу. Это было… довольно давно. Я слышал лишь отрывки, причем в переводе. Так вот, в этой балладе говорилось о том, как некий император обменял герцогство Достарбар на голову своего брата, а Анхель и Эрасти считались больше чем братьями. Герой баллады вручил послу некоей державы кольцо, которое брат прекрасно знал. Соответственно, податель кольца — посланец императора, в сущности, так оно и было… Дальше оставалось заманить обреченного, куда требовалось. Когда и как Достарбар вошел в состав Арцийской империи, ты мне вчера рассказал.

Прибавь к этому, что Анхель погиб от руки Проклятого, но императрица и дети не пострадали, хотя сил у колдуна хватило бы на то, чтобы смести с лица земли пол-империи. Он же ограничился единственной жертвой — императором, которого преспокойно похоронили в роскошном склепе. На лице покойника застыло выражение ужаса, но ран и увечий не нашли.

Поскольку Анхель был человеком редкой отваги, всем было очевидно, что его убила магия, но если ты встретишь того, кого тридцать лет считаешь мертвым и кого ты лично послал на смерть… Согласись, от такого можно умереть. Внезапно. Молчишь? Слушай дальше! Если бы Проклятый хотел власти и дрался за власть, то, вне всякого сомнения, получил бы ее. Он же предупреждал людей о грядущих бедствиях, отсюда и «Пророчество»! Будучи потрясающим художником, он пытался убедить людей еще и с помощью своего таланта.

— А Циала?

— Думаю, ты согласишься, что в жизни она была редкостной стервой. Портрет не лжет — это расчетливая, властолюбивая женщина. Уверяю тебя, с Проклятым она сошлась по собственной воле, желая стать властительницей мира. Лучшим доказательством его бескорыстия является предательство — а это было именно предательство — Циалы! Мерзавка добилась того, чего хотела. За голову возлюбленного получила власть.

— Бедный Эрасти… Сначала — друг, потом — любимая. И все же как он рисовал без рук и где он был тридцать лет?

— Его святейшество упоминал при тебе об эльфах?

— Он любил старые сказания… Иногда их пересказывал. Чаще всего он вспоминал Войну Монстров… Ты хочешь сказать?!

— Его святейшество знал, что эльфы были и, возможно, есть. Он искал их. Эта одна из причин, по которой ему понадобился я. Среди эльфов были искусные целители, они могли выходить умирающего. Того, кого сочли умирающим люди. Надо думать, одним из условий, поставленных Анхелем оргондскому королю, была тайна, ведь Церну в Арции обожали.

— Да, узнай люди про сговор, Анхель перестал бы быть «Светлым». Да что там, его бы возненавидели!

— Думаю, исполнители бросили Эрасти умирать там, откуда, по их мнению, человек, да еще с отрубленными руками, не выберется. Эльфов они предусмотреть не могли. Они выходили Эрасти Церну, как… как Рене Арроя.

— Эландец встречал эльфов?! Эльфов?!

— Да, и обязан им жизнью. Аррой прожил с ними на островах несколько лет и был отпущен… под честное слово никому не рассказывать о том, что видел. Он молчал больше двадцати лет и только сейчас, когда знамения конца света становятся все явственнее, рассказал то, что, по его мнению, может быть полезным. Маловато рассказал, кстати говоря, но я знаком с начатками эльфийской магии и… Прости, Феликс, сейчас никто не скажет, что у тебя нет руки. Эрасти же наверняка попал к по-настоящему сильным магам, они смогли не просто создать видимость… То, что у него когда-то не было рук, помнил только Эрасти. Судя по всему, в нем текла непростая кровь, и он смог сам стать магом, и очень сильным, но рисковавший жизнью ради щенят не станет мстить невинным за предательство одного мерзавца… Тем более когда беда грозит всем. Герцог Аррой рассказал, что эльфы опасаются конца света.

— Жаль, что Проклятый унес свои знания в преисподнюю.

— Значит, мы должны пойти за ним.

— Ты шутишь!

— Если хочешь — смейся, но житие святой не говорит о смерти Проклятого. Только о его заточении, а потом пугает людей возможным возвращением «исчадия Зла». Значит, у нас есть шанс. Что Циала заперла, другие откроют. Для начала мне нужно кольцо Эрасти.

— Зачем?

— Пока не знаю. Но меня об этом просили. Он сам.

— Сам Эрасти?!

— Прежде чем мне приснился сон про Филиппа, я видел Проклятого. Возможно, это был ответ на мучившие меня вопросы, слишком чудовищный, чтобы я принял его наяву, но мне кажется, мой сон был чем-то большим. Я видел чудище, по всем признакам страшное, но я не боялся. Затем я снял кольцо с руки на твоей иконе и надел на монстра. Оба — и святой на иконе, и монстр у окна — исчезли, а на его месте появился Эрасти. Он несколько раз повторил: «Верь мне!» И… Звездный Лебедь! Я же видел Эрасти Церну! Одна… болотная ведьма мне его показала в… в особом зеркале! Это был он… Умирающий под какой-то скалой… Это не случайность, это просто не может быть случайностью!

— Так ты думаешь…

— Думаю, Эрасти как-то сумел докричаться то ли до меня, то ли до его святейшества, но я тоже почувствовал. Там, во сне, нужно было кольцо, и я его добуду.

— Мы добудем.

— Ты хочешь сказать…

— Да, Проклятый меня побери…

— Хорошо, чтоб побрал… Но боюсь, нам до Эрасти добираться и добираться. Для начала заберем перстень и отправимся в Таяну к Аррою. Он нас ждет. Он и Стефан Ямбор, а принц — человек умный и отважный.

4

Воздух комнаты еще хранил запах горького меда — запах снадобья, которое Герика варила для Стефана. Жан-Флорентин как-то пытался объяснить адмиралу, что именно там намешано и почему Роман использовал именно эти ингредиенты, но Аррой ничего не понял. Он вообще не пытался понимать то, что ему было не нужно или неинтересно. Такой вот тайной за семью печатями для герцога оставались всяческие зелья… И некоторые люди.

Аррой никогда не восторгался женщинами, похожими на Герику, — слишком покорными, слишком податливыми, слишком тихими. Отдавая должное неяркой красоте тарскийки, которую герцог разглядел вопреки пышным платьям и нелепым прическам, он приходил в уныние от безволия Герики и ее неспособности сказать «нет». И все же Аррой жалел девушку, как жалеют бестолковую собаку, с которой обращаются не лучшим образом, к тому же адмирал никогда не осуждал чужой выбор.

Стефан влюблен в тарскийскую телушку — его дело. После арцийской красотки племянника не могло не потянуть на кроткое, привязчивое создание; Митту же Аррой не терпел. В том числе и потому, что арцийка откровенно намекала о желании познакомиться со знаменитым родичем поближе. Нет, Рене не хранил верность законной супруге; будь Митта женой человека, к которому он не испытывал привязанности, герцог вряд ли бы свое упустил, но Митте не повезло — Стефана адмирал искренне любил и наставлять ему рога не собирался.

Вертихвостка была оскорблена в лучших чувствах, но у нее хватило ума не объявлять Рене войну. Тем не менее развод супругов эландец воспринял с удовлетворением, а зная тщательно скрываемую сентиментальность племянника, счел его встречу с дочерью Михая благом. В тарскийке принц мог быть уверен больше, чем в себе самом. Дело шло к свадьбе, и вдруг…