Мария Фагиаш - Сестры-близнецы, или Суд чести

• Название: Сестры-близнецы, или Суд чести
• Автор: Мария Фагиаш
• Издательство: У-Фактория, АСТ Москва
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9757-0244-9, 978-5-9713-6871-7

Летней ночью 1904 года при пожаре сгорает дом в имении графа Николаса Каради недалеко от Будапешта. В огне погибает его молодая жена, красавица Беата. Казалось, что весь смысл жизни молодого офицера Генерального штаба австро-венгерской армии навеки разрушен. Со всех концов империи на похороны съезжаются родственники и друзья Николаса. Из Берлина приезжает Ганс Гюнтер барон фон Годенхаузен, майор лейб-гвардии полка кайзера Вильгельма II со своей женой Алексой, сестрой-близнецом погибшей Беаты. Николас, который до этого никогда не видел Алексу, был потрясен ее сходством с сестрой. Он еще не знает, что этот миг определит всю его дальнейшую жизнь…

Книга известной в Европе писательницы Марии Фагиаш «Сестры-близнецы» на русском языке издается впервые.

---

В начале ноября Николас получил приглашение в замок князя Максимилиана Эгона фон Фюрстенберга в Донауэшингене, в сердце Шварцвальда. Приглашение в принципе не удивило бы Николаса, не будь среди других гостей и ожидавшегося там кайзера Вильгельма II. После своего отзыва из Берлина Николас знал, что он для прусского двора является persona non grata.

Было очевидно, что князь Фюрстенберг не стал бы потакать капризам кайзера, если бы из-за этого могли пострадать его отношения со старыми друзьями вроде Каради.

Николасу доводилось бывать во многих дворцах аристократов, но красота и совершенство поместья князя Фюрстенберга произвели на него неизгладимое впечатление. В этом так быстро меняющемся мире, в котором даже великие имена медленно теряли свой блеск, это имя блистало, как и прежде.

Вильгельм еще не прибыл, его ждали во второй половине дня, и во время обеда гости на удивление откровенно обсуждали статью в Daily Telegraph и ее возможные последствия. Со времени своего отъезда из Берлина Николас впервые снова встретился с людьми, кое-кто из которых принадлежал к узкому кругу приближенных кайзера. Другие относились к представителям высшей европейской аристократии разных стран. В отличие от прежних времен отсутствовали лишь англичане и французы.

Шутки за столом граничили временами с оскорблением его величества, и Николас подумал, что такие несдержанные речи были бы немыслимы без недавнего падения престижа кайзера. Только один из гостей дал отпор этим пренебрежительным шуткам: генерал фон Хюльзен-Хеслер, глава императорского военного кабинета. У Николаса никогда не было с ним хороших отношений; теперь же генерал держался с ним на такой ледяной дистанции, которую не заметить было невозможно.

Соседями Николаса по столу оказались баронесса Зорг, урожденная графиня Новаков, и ее муж; с момента ее неожиданного ночного появления у Николаса на Бендлерштрассе он о ней ничего не слышал. В Вене тоже — как и в Берлине — ее считали двойным агентом на службе России и Австрии.

— Что нового в Берлине? — спросил ее Николас во время прогулки в парке.

— Не много. А уж при дворе вообще ничего. Это большое облегчение, хотя бы ненадолго вырваться из той атмосферы. Приедет Его Величество, и вся прелесть пропадет, а о покое останется только мечтать. Я, допустим, еще молода, и на меня это сильно не действует, а посмотрите вы на этого Хюльзен-Хеслера, ему же пятьдесят шесть, а он все еще рвется предупредить любое желание Его Величества… — Она перебила себя. — Но отчего, собственно, он так ужасно зол на вас?

— Я действительно не имею представления! К тому же мне это в высшей степени безразлично.

— И такое ничтожество стоит во главе военного кабинета! Ничего удивительного, что у Германии постоянно какие-то проблемы.

Кайзер прибыл в отличном настроении, что само по себе было удивительным на фоне последствий балканского кризиса и скандала с Daily Telegraph, ощущавшихся по всей Европе. Он приехал прямо после визита к Францу Фердинанду, который расценивался как знак одобрения демарша Австро-Венгрии против Боснии.

Как обычно, кайзеру был предоставлен для одобрения список гостей. Увидев фамилию Каради, он нахмурился. После этого он демонстративно его не замечал.

Охота в Донауэшингене прошла для хозяина дома с большим успехом. Дипломатические последствия всего этого мероприятия, которым Берлин всячески старался сгладить последствия и скандала со статьей, и аннексии Боснии и Герцеговины, казалось, кайзера вообще не интересовали. У него было прекрасное настроение. Но после праздничного банкета в последний вечер не обошлось без трагического инцидента.

Николас до конца своих дней вспоминал об этом банкете, с которым для него закончилась целая эпоха, отмеченная высоким вкусом, беспечным весельем и особой, торжественной красотой. Замок князей Фюрстенберг служил сценой, на которой разыгрывали веселый спектакль люди, которые благодаря своему духовному богатству, унаследованным состояниям и власти были властителями Европы. Дамы демонстрировали роскошные туалеты, мужчины были в парадной форме или во фраках, увешанных орденами. Те, кто принимал участие в охоте, были одеты в пурпурно-красный наряд всадника. Ничто не нарушало великолепия этой картины, залитой мягким светом бесчисленных свечей.

После банкета гости во главе с кайзером направились в большой зал, где на антресолях домашний оркестр играл популярные мелодии. Внезапно музыка умолкла и после короткой паузы из прилегающей галереи в балетной юбочке и розовом балетном трико выпорхнул генерал Хюльзен-Хеслер, на голове у которого был парик блондинки. Оркестр заиграл отрывок из «Лебединого озера» Чайковского, и глава прусского военного министерства начал танец на пуантах, пародию на соло из балета. Он танцевал, делал пируэты и прыжки с такой профессиональной ловкостью, что изумленные зрители не могли удержаться от овации. Некоторые, однако, испытывали мучительную неловкость.

Николас не верил своим глазам. Хотя, по слухам, во время мужских поездок на яхте кайзера не раз происходили подобные представления, князь не хотел этому верить. Он взглянул на сидевших рядом. Никто, казалось, не находил представление пошлым. На отдельных лицах сквозило выражение вежливой скуки. Кайзер же был в восторге, он сиял, как тот балетмейстер, который представляет своего любимого ученика изысканной публике. Ловкость и доведенная до гротеска женственность пятидесятишестилетнего генерала привели Николаса в изумление. Он полагал, что генерал долго не выдержит, но чем дальше он танцевал, тем живее были его вращения и прыжки. Генерал явно наслаждался своим выступлением. На лбу у него блестели капли пота, но он продолжал неутомимо танцевать как заведенная кукла. Музыка стала громче, видимо, танец подходил к концу. Граф Хюльзен-Хеслер исполнил еще один прыжок, настоящий антраша, и, казалось, пошатнулся. На его лице улыбка внезапно сменилась гримасой боли, он рухнул на пол и остался недвижим.

Поначалу зрители подумали, что это падение является частью выступления. Но когда генерал не поднялся, в зале возникло смятение. Вдруг раздался крик одной из дам, сидевшей неподалеку. Гости вскочили со своих местах и столпились вокруг неподвижного генерала. Его отнесли в боковую галерею, и доктор Ниднер, лейб-врач кайзера, всячески пытался вернуть его к жизни. Но все старания оказались напрасны — генерал был мертв.

В зале царило всеобщее смятение. Кайзер встал и последовал за врачом в галерею. Оркестр продолжал играть и умолк только по знаку хозяина дома. Княгиня Фюрстенберг сидела на нижней ступени лестницы, ведущей на антресоли, и безутешно рыдала.

В одиннадцать часов доктор Ниднер, который все еще хлопотал вокруг генерала, пытаясь показать кайзеру, что делалось все возможное, объявил о смерти Хюльзен-Хеслера. С него сняли танцевальный костюм — трико доктору пришлось разрезать ножницами — и облачили в то, что должен носить генерал, — в военную форму.

Естественно, общественность не должна была узнать, что глава военного кабинета Его Величества умер в балетной пачке, но в течение суток вся Европа была уже в курсе. Покойного временно перенесли в большой салон на втором этаже замка. В суматохе никто не подумал о графине Хюльзен-Хеслер, и только после полуночи кому-то пришла в голову мысль ее известить.

Вначале Вильгельм впал в какое-то оцепенение, но внезапно это его состояние сменилось лихорадочной активностью. Совет доктора Ниднера удалиться в покои и отдохнуть он категорически отклонил. Необходимо было заняться подготовкой к погребению генерала, и он не преминул лично принять в этом участие. За этой энергичной деятельностью кайзер пытался скрыть свой страх. Когда кто-нибудь упоминал о выступлении генерала как о танце смерти, он становился смертельно бледным. Всю свою жизнь он боялся болезней и инфекций. Увидеть своими глазами, как внезапно может наступить смерть человека, — это значит, что и он, любимец богов, тоже смертен.

Трагедия Донауэшингена была последней в чреде зловещих событий, случившихся в последние несколько месяцев: постоянное ухудшение отношений с его дядей Эдуардом, кризис на Балканах, статья в Daily Telegraph и вот теперь это. Неужели счастье действительно от него отвернулось? Вильгельм был на ногах до двух часов утра и, прежде чем отправиться ко сну, попросил вызвать к нему гофмаршала графа Цедлитц-Трютцшлера. Он обсудил с ним план поездки на следующий день. Граф был почти у дверей, когда услышал вопрос кайзера, сильно его удививший.

— Скажите, граф, назначен ли день нового процесса против Ойленбурга? — Гофмаршал смотрел, не понимая, на монарха, но тот повторил вопрос.

— Насколько мне известно, нет, Ваше Величество. Согласно последнему медицинскому заключению, князь по-прежнему не в состоянии участвовать в процессе.