Джоанна Линдсей - Влюбленный мститель

• Название: Влюбленный мститель
• Автор: Джоанна Линдсей
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-007790-4

Может ли безжалостный мститель как по волшебству превратиться в мужчину, сгорающего от страсти к дочери злейшего врага?

Может ли девушка, имеющая все основания ненавидеть и презирать человека, разорившего ее семью, внезапно увидеть в нем своего защитника и возлюбленного?

Если в игру ненависти и мести вступает истинная Любовь — возможно все!

И тогда между безжалостным циником бароном Уиндсмуром и гордой Лариссой Аскот, волею судьбы оказавшейся в полной его власти, внезапно вспыхивает искра, которой предстоит разгореться в бурное, всепоглощающее пламя...

---

Но ей действительно стало легче. Что-то совсем иное заставило ее затрепетать. И теперь она уже опасалась глядеть на него. Лучше не видеть блеска его глаз. Она не без оснований опасалась, что может утонуть в расплавленном огне. Слишком натянуты нервы. Она попросту не выдержит.

Поэтому девушка вновь шагнула к порогу и даже переступила его, прежде чем обронить:

— Не беспокойтесь, со мной все в порядке. Неизвестно, услышал он ее или собирался возразить. Не дав ему ответить, Ларисса метнулась к лестнице и буквально взлетела наверх.

Глава 10

Вчера вечером, когда Ларисса ужинала в одиночестве, слуги пояснили, что барон редко бывает дома вечерами. Вполне естественно для светского джентльмена посещать балы и рауты в разгар сезона! К тому же она чувствовала себя неловко в его обществе, так что все к лучшему.

Именно поэтому она смело спустилась вниз, не ожидая снова встретить его. Кроме того, было бы непростительной грубостью просить подать ужин ей наверх.

Оказалось, он решил присоединиться к ней.

Уверенная в том, что и сегодня вечером не увидит барона, она едва не охнула, когда он показался в дверях и, коротко поклонившись, занял свое место напротив. Ларисса чуть не сгорела со стыда, вспомнив, как вела себя в его кабинете. Так глупо разрыдаться перед посторонним человеком! Неужели так трудно было сдержаться?

Но в ту минуту она не могла думать ни о чем, кроме своих горестей.

Оказалось, однако, что барон не собирается упоминать о ее постыдной слабости, за что девушка была ему более чем благодарна. Он прошептал что-то слуге, разливавшему вино. Сама Ларисса сначала отказалась т вина, поскольку не пила за ужином, но, взглянув на лакея, сделала знак рукой. Ей надо подкрепиться, чтобы достойно выдержать его общество.

Молчание затягивалось, становясь все более неловким. Им следовало бы вежливо беседовать, как подобает светским людям. Неужели нельзя найти какую-то отвлеченную тему? И кроме того, нужно помнить о просьбе Томаса. Сегодня брат снова потребовал украсить елку барона самодельными игрушками. Ларисса не собиралась оставаться здесь до Рождества, поскольку надеялась подыскать другое жилье, но разве можно говорить об этом с Томасом? И на тот случай, если найти подходящий дом не удастся, следовало заранее обратиться к барону.

В конце концов, что тут такого? Вряд ли он откажет. Вот вам и тема! Отчаянно необходимая и вполне безопасная, потому что напряженная тишина действовала ей на нервы.

— Я заметила, что вы еще не поставили елку. Когда вы ее обычно украшаете? — начала она.

— Елку? У меня не бывает елок, — просто ответил он, откидываясь на спинку стула и рассматривая вино на просвет.

Ей следовало бы заранее понять, что такие люди, как он, не уделяют внимания подобным пустякам. Он наверняка предоставлял это своим слугам, а потом любовался плодами их труда.

Поэтому Ларисса уточнила вопрос:

— Я хотела сказать, когда вы приказываете нарядить елку.

— Никогда, — бросил он. Ларисса ошеломленно заморгала.

— Хотите сказать, что у вас вообще не бывает елки?

— А почему вас это так удивляет?

— Потому что… у нас всегда бывала елка. Я думала, что у каждого… не как же вы праздновали Рождество в детстве?

— Никак.

Ларисса вспомнила о том светлом времени, когда каждый сочельник был наполнен ожиданием чуда. Наряжать елку, разворачивать подарки… какая радость! Неужели все это было недоступно барону?

— Вы ведь англичанин, верно?

Винсент рассмеялся, но сама Ларисса не видела тут ничего забавного. Томасу не терпится украсить елку своими любовно сделанными игрушками. И он получит елку, даже если ей придется срубить дерево собственными руками.

— Разумеется, — кивнул он с улыбкой. — Просто до сих пор мне не с кем было праздновать.

— Простите, — покраснела девушка, — не знала, что вы осиротели так рано.

. — Вовсе нет, — хмыкнул он, пожав плечами. — Родители умерли, когда мне исполнилось двадцать.

Ларисса молча уставилась на него. Разве так бывает? Что за странная семейка!

Будь у него жена, наверняка вспомнила бы о елке!

— Почему же вы еще не женаты? — вдруг выпалила она.

Это все вино. Она в жизни не вздумала бы лезть в чужие дела, если бы не выпила залпом целый бокал и уже не принялась за второй. Хоть бы лакей унес злополучную бутылку! Нет, лучше бы стоял поближе, а не торчал столбом на другом конце комнаты!

Однако барон не оскорбился. И даже вежливо ответил:

— Мне предстоит еще найти вескую причину для столь серьезного шага.

Ей следовало бы извиниться за столь неуместный вопрос, но Лариса уже не могла остановиться:

— Но вам нужно передать кому-то титул.

— Отцовский титул. Я презирал отца, к чему мне сохранять его наследие?

— Вы неоправданно суровы. Но может, это всего лишь видимость?

— Верно. Ненависть живет всего несколько лет, а потом сменяется безразличием.

— Вы это серьезно? До сих пор я не знала никого, кто не любил бы родителей, — с неподдельным изумлением протянула Ларисса.

— Просто вы вели жизнь уединенную и встречали не так уж много посторонних людей. Бьюсь об заклад, у всех ваших знакомых бывают елки на Рождество. Рассказать вам, как легко бывает лишиться и детства, и елки?

Нужно немедленно прекратить разговор. Она и без того не может выбросить барона из головы, а узнав больше, совсем рассудка лишится…

— Да.

Прежде чем начать, он осушил бокал.

— Я вырос в фамильном поместье в Линкольншире, где не был с самой смерти своих родителей.

— Почему?

— Потому что не испытываю там ничего, кроме чувства неполноценности, а неприятные воспоминания лишь бередят душу.

— Вам совсем не обязательно говорить об этом… — начала девушка.

— Все в порядке, — перебил он. — Поверьте, эти самые чувства давно поблекли. Говоря по правде, я вообще вряд ли что-то испытываю к своим родителям. Так, стрекозы-однодневки… выполнили свою обязанность, произведя наследника, то есть меня, и мгновенно забыли о моем существовании. Оставили под присмотром нянек и слуг, как принято в свете.

Он говорил правду, хотя многие родители все же заботились о своих отпрысках. Но это еще не объясняло причины его ненависти к отцу с матерью.

Но нужды допытываться не было, потому что Винсент уже продолжал:

— Через несколько лет родился мой брат, Альберт.

Нежеланный ребенок, которого тоже бросили на милость челяди. Тогда я еще не понимал, что мои родители попросту не любят детей и не желают уделять им время. Их никогда не бывало дома… словом, они напрочь о нас забыли. Мы с Альбертом стали довольно близки, прежде чем его увезли.

— Увезли?

— Да, с собой в столицу. Видите ли, к четвертому году жизни он стал настоящим «придворным шутом». По крайней мере в моих глазах. Он из кожи вон лез, чтобы забавлять людей, и преуспел в этом занятии. Превосходный актер! Я же, со своей стороны, не обладал подобными качествами, поскольку был слишком серьезен и сдержан. Не помню, чтобы я когда-то смеялся.

Во время одного из своих редких визитов домой мои родители это обнаружили. В тот раз они привезли с собой гостей, и Альберту удалось рассмешить всех и каждого. Родители неожиданно поняли, что младший сын станет ценным дополнением к их вечерам, и поэтому его стоит взять с собой, — Но не вас, — тихо добавила девушка.

— Не меня, — согласился Винсент. — Я был бесспорным наследником и к тому времени уже имел гувернера. Им пришлось, однако, вернуть Альберта домой, когда настала пора учиться. Зато теперь они чаще бывали дома и оставались надолго. Оказалось, что им не хватает Альберта. А когда он не был в школе, они забирали его с собой.

— То есть когда наступали каникулы, — уточнила Лариса.

— Да.

Лариссе хотелось плакать при мысли о гордом одиноком мальчике. Он так спокойно говорит о прошлом! Должно быть, оно и в самом деле мало что значит для него. Но, Господи, что ему пришлось пережить в детстве, когда брат купался в родительской любви, а ему не уделялось и малой толики. Он говорил о неполноценности. Как ужасно ощущать себя нелюбимым, нежеланным…

Ларисса опять не сумела сдержать слез, но теперь по крайней мере успела вытереть их, прежде чем он заметил… или притворился, что не заметил Наверное, барон не имел ни малейшего желания утешать ее каждую минуту и вряд ли отнес ее слезы на свой счет. Да и с какой стати, если они едва знают друг друга? В крайнем случае он посчитает, что она опять думает об отце.

Глупая, глупая чувствительность, заставляющая ее поминутно рыдать! Но ей было так жаль лорда Эверетта. Какая несправедливость расти в таком равнодушном холодном окружении!

Если этот самый Альберт жив, должно быть, Винсент и его ненавидит! Недаром сказал, что они были близки совсем недолго. А значит, сейчас у лорда Эверетта никого не осталось. Неужели теперь о нем и позаботиться некому?