Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль) - Газета "Своими Именами" №42 от 18.10.2011

• Название: Газета "Своими Именами" №42 от 18.10.2011
• Автор: Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль)
• Жанр: Политика
• Год: 2010

«Дуэ́ль» — еженедельная российская газета (8 полос формата А2 в двух цветах), выходившая с 1996 по 19 мая 2009 года. Позиционировала себя как «Газета борьбы общественных идей — для тех, кто любит думать». Фактически была печатным органом общероссийских общественно-политических движений «Армия Воли Народа» (и.о. лидера Ю. И. Мухин).

Частые авторы: Ю. И. Мухин, В. С. Бушин, С.Г.Кара-Мурза. Публиковались также работы Максима Калашникова (В. А. Кучеренко), С. Г. Кара-Мурзы, А. П. Паршева, Д. Ю. Пучкова и др. Художник — Р. А. Еркимбаев

Первый номер газеты вышел 9 февраля 1996 года. До этой даты коллектив редакции выпускал газету «Аль-Кодс» (учредитель — Шаабан Хафез Шаабан). Главную цель новой газеты издатели газеты изложили в программной статье «Учимся Думать»[1].

В 2007 году Замоскворецкий районный суд города Москвы принял незаконное решение [2] об отзыве свидетельства о регистрации газеты. Решение вступило в силу в мае 2009 года, печать газеты прекращена. Коллектив редакции, не пропустив ни одного номера, продолжил выпуск новой газеты «К барьеру!», продолжающей традиции закрытой газеты «Дуэль».

[1] См.Статью «Учимся Думать» http://www.duel.ru/199601/?1_1_1

[2] Кремлевский режим и лобби одного маленького государства в России руками лоббистов этого маленького государства в судах России ..." http://www.kbarieru.info/200901/?01_1_1

---

Захаров. Не только писали, а еще и восхваляли.

Я выступаю так резко потому, что, с моей точки зрения, наша симфоническая музыка зашла в тупик. Наши так называемые достижения в области этой музыки совершенно оторваны от народа, они никакого отношения к народу не имеют. Объясняют это тем, что, видите ли, «народ надо вести». Выражение правильное, но к этим произведениям оно не имеет отношения. Для того чтобы вести народ, надо разговаривать с народом на языке, который понятен народу.

Некоторые из этих композиторов считают, что они пользуются успехом за границей. Более того, они как бы представляют там достижения советской симфонической музыки. Надо рассмотреть этот вопрос. Прежде всего скажу так: например, 8-я, 9-я, 7-я симфонии Шостаковича будто бы за границей рассматриваются как гениальные произведения. Но давайте спросим, кем рассматриваются? За границей есть много людей. Помимо реакционеров, против которых мы боремся, помимо бандитов, империалистов и так далее, там есть и народы.

Интересно, у кого же эти сочинения там пользуются успехом? У народов? Я могу на это ответить совершенно категорически - нет и не может быть. Сейчас самым распространенным композитором во всем мире является наш Чайковский. Во многих иностранных фильмах широко используется музыка Чайковского.

Я постараюсь объяснить, почему это получилось и как это произошло, что наши композиторы начали говорить на «китайском» языке. Я считаю, что на сегодняшнем совещании мы прежде всего должны откровенно сказать, что идеологическая сторона творческой работы наших композиторов, в особенности композиторов с крупными именами, не выдерживает никакой критики. Эти композиторы оторвались от народа, а раз оторвались, то пользы народу они не приносят.

...Если взять сложные современные произведения наших композиторов и хотя бы на одном из них просмотреть, что это: просто бряцание по роялю или это результат какого-то логического процесса, использования музыкальных приемов, - то получится странная вещь. Консерватория обучает музыкальным приемам, консерватория обучает построению аккордов, построению мелодических фраз, переходам из тональности в тональность и прочему. Вообще музыкальное учебное заведение, обучая ученика - будущего композитора, - дает ему технику, дает ему технические приемы, при помощи которых он может грамотно выразить свои мысли, свои чувства. Но существует такая традиция, что каждый композитор почему-то должен неустанно усложнять эти приемы. А ведь приемы существуют для того, чтобы яснее и точнее выразить те чувства и мысли, которые композитор излагает в своем произведении!

Вот здесь, в обращении с этими приемами, по-моему, и есть самый основной порок, который в конце концов привел многих наших композиторов к тупику. На самом деле получилось так, что усложнение этих приемов идет по неправильной линии. Не для того, чтобы в результате использования нового, усложненного приема увеличить количество слушателей, которым эта музыка станет понятней и которых она больше захватит. Не по такой линии пошли. Не по линии обогащения приемами с тем, чтобы увеличить количество слушателей, которым станут яснее мысли композитора. В литературе стремятся к оттачиванию языка, к более точным и образным выражениям. Не по этой линии идут в музыке. Здесь идет усложнение этих приемов по линии усложнения вообще. Каждый композитор считает так: я должен быть не похожим на всех остальных, кроме того, я должен быть современным. Но позвольте, современность ведь заключается не в этих приемах, а в тех мыслях, которые вы выражаете в ваших сочинениях. До революции у композиторов были одни мысли, сейчас у нас народились другие мысли, другие чувства. Вот в чем заключается современность, а не в том, что до революции можно было слушать музыку Чайковского, где мы часто слышим простое трезвучие, а теперь нам стало стыдно слушать это трезвучие. Дело в том, что до революции русские люди говорили на русском языке, но ведь теперь мы также говорим на русском языке.

В результате получилось невыносимое положение, и мы должны совершенно откровенно и прямо сказать, что наша симфоническая музыка зашла в тупик. В Советской стране не может быть искусства, оторванного от народа, а наше симфоническое творчество оторвано от народа.

Кстати о критиках. Критика пишет: вот, скажем, 9-я симфония Шостаковича: здесь выражаются такие-то чувства, такие-то мысли. Критика сейчас превратилась из критики в переводчика: этот «китайский» язык нужно перевести на русский язык, и этим делом занимается критика.

Без переводчика вы ничего не поймете. Я вспоминаю (кажется, в 1931 году) был такой эстрадный номер. Выходил на сцену человек, он сам себя объявляя и сам играл. Он объявлял: «Исторический материализм», музыка Давиденко», - садился и начинал бить кулаками по роялю и так и этак, кончал номер и уходил. Этот номер пользовался большим успехом, гораздо большим, чем сочинения самого Давиденко.

Недавно мне один писатель сказал: «Знаете, у нас есть такая советская музыка, которую можно слушать только под хлороформом».

Было решение по литературе, а потом была опубликована очень большая статья в газете «Культура и жизнь» о партийности в литературе. Я считаю, что нам давным-давно стоило поставить вопрос о партийности в музыке. Неверно, что это к музыке не относится. Вот здесь Андрей Александрович спросил: что, после статьи «Сумбур вместо музыки», эти уродливые направления в музыке изменились или нет: Имела ли эта статья какое-то воздействие или нет?

Я могу заявить совершенно определенно: если они, эти направления, изменились, то на «китайском» языке. На нашем русском языке они никак не изменились.

У нас есть достижения в других областях, в частности, есть достижения в области песни, хотя, правда, и здесь есть очень много плохого. И не случайно, конечно, что музыка Богословского к картине «Большая жизнь» была осуждена.

Должен сказать, что и в этом отношении воздействие в общем малое, но все-таки сейчас есть возможность говорить везде и называть мещанскую музыку мещанской. Появилась эта возможность. Но наши композиторы, в особенности симфонические композиторы, которые пишут симфонии и этот сумбур, совершенно отгородились от народной песни железным или даже стальным заслоном.

Голос. Вы плохо знаете.

Захаров. Нет, я хорошо знаю, я знаю лучше, чем вы. Эти композиторы отгородились от народной песни не случайно, а принципиально, ибо песня – это есть музыка, так сказать, для «черни». Об этом им нельзя сказать вслух, но это, с их точки зрения, так. Поэтому они считают, что использовать песню в их творчестве - значит деквалифицироваться, спуститься вниз. Вот что значит с точки зрения такого композитора народная песня. По-моему, наоборот, этим композиторам нужно было бы дотянуться до народной песни. Композиторы убеждены, что они понимают русскую народную песню или имеют правильное представление о ней, а я должен сказать, что они не знают и не хотят знать народную песню. В лучшем случае эти композиторы знают нотные знаки, обозначающие только мелодию песни. Кстати, иногда песня записывается не очень хорошим собирателем песен, и это не есть знакомство с песней. С песней нужно знакомиться таким образом, чтобы знать, как ее поет народ, надо прочитать много книг, нужно знать, когда люди ее сочинили, кто сочинил, какие чувства вкладывались в песню и так далее. Если бы эти наши композиторы снизошли, спустились с Олимпа на грешную землю, если бы ставили вопрос так: что же я, композитор, должен дать сейчас стране, когда идет борьба за пятилетку? Чем я могу помочь в этой пятилетке? Тогда было бы другое дело. Я должен сказать, что в Ленинграде во время блокады, когда люди умирали на заводах, около станков, эти люди просили завести им пластинки с народными песнями, а не с 7-й симфонией Шостаковича.

Я прошу извинения за это резкое выступление, но дело в том, что так прямо по этим вопросам выступать в любой другой организации до сих пор было невозможно и нельзя было сказать прямо о том, что вот у нас существует большая беда, что наша симфоническая музыка зашла в тупик. Об этом нельзя было говорить, это явилось бы «посягательством» на музыкальную культуру. Необходимо сделать крутой поворот.

(Продолжение следует)

1т. Храпченко - председатель Комитета по делам искусств.

ЛИШЁН ПРАВА ПОЛЬЗОВАНИЯ БИБЛИОТЕКОЙ

Понимаю, что по сравнению с теми проблемами, которые освещает пресса (в частности, ваша газета), моя горечь – сущая мелочь. И всё-таки я выскажу её, ибо она, как мне кажется, дополняет наши представления о демократическом режиме, если сравнить его с прошлым, так называемым тоталитарным.

Чтобы понять моё возмущение фактом отказа мне в пользовании библиотекой, я должен рассказать историю пользования библиотекой в «тоталитарное время».