Рабиндранат Тагор - Ты погляди без отчаянья… (стихотворения)

• Название: Ты погляди без отчаянья… (стихотворения)
• Автор: Рабиндранат Тагор
• Жанр: Поэзия
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-50999-7

Творчество величайшего поэта Индии Рабиндраната Тагора (1861–1941), писавшего на языке бенгали, давно известно и любимо в России. Еще в дореволюционные годы в переводе на русский вышло два его собрания сочинений. В миновавшем столетии его поэзию переводили выдающиеся мастера, и среди них – Борис Пастернак и Анна Ахматова. В эту книгу вошли избранные из многочисленных русских сборников Тагора лучшие переводы его лирики.

---

* * *

Один за другим погасают на сцене огни.
Зала – как сон, чьи видения стерлись;
Пусто, темно. Знак подала тишина
Строгим перстом. Спокойна душа; и наряд мой,
Перед началом спектакля казавшийся сутью
Образа, в зале пустом бессмысленным стал.
Красками, блестками, всяческой мишурою
Приукрашал я себя, толпе угождая.
Сразу стерлись они – и меня поразила
Вся полнота невидимой сути моей.
Так очертанья земли при скончании дня
Смутно сливаются в час погребенья заката
И открывается небо, прозрачное небо
В звездном сиянье, собою самим изумленное.

Из книги «Вечерний свет» («Шенджути») 1938

Память

Когда душа моя от тела отлетит, —
         Пусть шаловых лесов уединенье
Друзья, которыми не буду позабыт,
         Однажды посетят порой весенней.

         Там птицы на ветвях нашли приют
                  Под кровом свежей тени,
Они не помнят обо мне, свистят, поют, —
         И что для них мое исчезновенье?
         Пусть кто-то в лес пришел, пускай уйдет,
         Мгновений пролетают вереницы, —
                  Бесследна жизнь – и всё не в счет…
         И времени не замечают птицы.
Их ветер тот принес, что старше всех начал,
                           Веков, творений,
         Он и меня в лесу бродить призвал,
         И ритм его – в моем сердцебиенье.
         И я, от доли удалясь почетной,
Блуждал задумчиво, не ведая путей,
                  И все, что в мире мимолетно,
                  С мечтою встретилось моей.
         Как облака, в неведомые дали
         Летели мысли. Знойный небосвод
Мечтал о красоте, и краски воплощали
Все мимолетное, что навсегда уйдет.
И то, что создал я тогда, мечтой томим, —
         Я не отметил именем моим.
Писал, зачеркивал… Мой труд велик иль мал —
Я не оценивал. И ветер все умчал.

В том дне затерян я, – безвестною тропою,
Что не хранит следов, придете в мой предел.
Уже уходит день, но мира красотою
Корзин своих никто наполнить не успел.
         Порою вечности я слышал зовы
         И шел на зов, но уходил назад.
                  Так дети, наигравшись, снова
                           Домой спешат.
         Я ничего не спрячу, не присвою —
Ни бед, ни радостей не унесу с собою.
                  Мир для меня на миг простер
                  Из вешних лепестков ковер.
Встречаются друзья, но их живая речь,
Как дым, развеется – ее нельзя сберечь.
Людей, которые толпе не по нутру, —
Не встретишь никогда на праздничном пиру.
Меня вы помните, – я был самим собою,
         С немой природой чувствовал родство,
                  Я не замечен был толпою,
         Я должником не сделал никого
И не был сам в долгу. Для памяти моей
Не надо ни торжеств, ни сборищ, ни речей, —
И только в шаловом лесу, в уединенье —
         Пусть вспомнят обо мне порой весенней.

Новое время

Все припев старинной песни помнят и поныне:
«Справа – Ганга, слева – Ганга, отмель —
               посредине».
Движет всем Владыка танца: в вечном обновленье —
Водопад имен, обрядов, песен, поколений.
Те, что в юности вдохнули правду этих слов, —
Были созданы иначе, из других основ.
Каждый знал – его светильник по волнам плывет,
Приносил дары богине у священных вод.
Робость тусклая царила в думах и в сердцах.
Смерть пугала, жизнь пугала, мучил вечный страх.
То владыки самодурство, то врагов набег,
Ожидал землетрясений робкий человек.
И к реке ходить опасно темною тропой —
Где-то воры притаились, грех, беда, разбой.
Сказки слушали, где много самых дивных дел, —
Как от гнева злой богини праведник сгорел…
Из пустых семейных распрей в деревнях тогда
Вырастала, распаляясь, грозная вражда.
И плелась коварных козней и обманов сеть,
Чтобы сильному быстрее слабых одолеть.
Побежденный изгонялся после долгих ссор,
И другие забирали дом его и двор.
Кроме бога, кто поможет, защитит в беде?
И прибежища иного не было нигде.
Мысли робкие бессильны. Человек притих…
И хозяйка опускала взоры при чужих.
Черным очи обводила, а на лбу – пятно.
Зажигать пора светильник – в комнате темно.
Молит землю, небо, воды: «Защитите нас!»
Ждет напасти неизбежной каждый день и час.
Чтоб дитя в живых осталось, нужно колдовство:
Кровью жертвенных животных мажет лоб его.
Осторожная походка, боязливый взгляд, —
Как узнать, откуда беды ей теперь грозят?
Ночью грабят на дорогах и в лесах густых,
И грозят ее семейству козни духов злых.
Всюду видит преступлений и грехов печать
И от ужаса не может головы поднять…
Долетает чей-то голос, мрак тревожа синий:
«Справа – Ганга, слева – Ганга, отмель —
               посредине».

А река плескалась так же, льнула к берегам…
Как светильники, скользили звезды по волнам.
И купцов теснились лодки около базара,
И во мгле рассветной весел слышались удары.
В мире тихо и спокойно, но заря близка, —
Розовея, озарялся парус рыбака.
На закате все стихало, словно обессилев,
Только трепет доносился журавлиных крыльев.
День прошел, гребцы устали, ужинать пора.
У опушки – темный берег и огонь костра.
Тишину успокоенья лишь порой шакал
Где-то в зарослях прибрежных воем нарушал.

Но и это все исчезло, мир земной покинув.
Не осталось грозных судей, стражей, властелинов.
Одряхлевшие ученья давят грузом тяжким.
В дальний путь теперь не едут с буйволом
               в упряжке.
Неизбежна в книге жизни новая страница, —
Всем обычаям и судьбам надо обновиться.
Все исчезнут властелины, грозные владыки,
Но останется таким же плеск реки великой.

Приплывет рыбак на лодке и купец заезжий, —
И такой же будет парус, всплески весел те же.
И такие же деревья будут у реки, —
К ним опять привяжут лодки на ночь рыбаки.

И споют в иных столетьях так же, как и ныне:
«Справа – Ганга, слева – Ганга, отмель —
               посредине».

Примечания

1

B. A. and M. A. («Bachelor of arts» и «Master of arts») – бакалавр искусств и магистр искусств.

2

Макс Мюллер (1823 – 1900) – немецкий филолог, востоковед, автор монументального труда «Священные книги Востока».

3

«Законы Ману» – свод законов древней Индии (III в. до н. э.), установивший деление общества на четыре касты и церемониал брахманского богопочитания.

4

Священный шнур носили представители трех высших каст (у каждой касты он был из особого материала).

5

Самхита – один из четырех сборников вед, древнейших памятников индийской словесности.

6

В битве при Незби, деревне в Англии, сторонники парламента одержали решающую победу над роялистами.

7

Малоти – растение, цветущее ароматными мелкими белыми цветами.

8

Лакшми – богиня счастья, красоты, изобилия, супруга бога Вишну.

9

Якши – мифические существа, хранители сокровищ бога богатства – Куберы.

10

Бриндабон (Бриндаван) – священная роща на берегу Джамуны, где бог Кришна предавался любовным утехам с пастушкой Радхой.

11

Панда – проводник богомольцев во время паломничества к святым местам.

12

Брадж – местоположение Бриндабона.

13

Бигх – мера площади, около четверти гектара.

14

Саньяси – отшельник, аскет.

15

Яма – бог смерти, владыка преисподней.

16

Бабу – почтительное обращение, господин.

17

Урваши – небесная дева, апсара, необычайной красоты. Ее танец, подобный игре морских волн, очаровывает даже отшельников.

18

Карма – учение, согласно которому все добрые и злые дела, совершаемые любым существом, суммируются и положительный или отрицательный итог определит последующую форму существования.

19

Бойшакх – месяц бенгальского календаря, апрель – май. Месяц пыльных бурь.

20

Калиюга (железный век) – в индийской мифологии время делится на четыре повторяющихся эпохи. Калиюга – последняя и самая страшная из них – век раздора и зла.

21

Сетара (сатара) – княжество и крепость на  западе Деканского полуострова.

22