Ингеборг Фляйшхауэр - Пакт. Гитлер, Сталин и инициатива германской дипломатии. 1938-1939

• Название: Пакт. Гитлер, Сталин и инициатива германской дипломатии. 1938-1939
• Автор: Ингеборг Фляйшхауэр
• Жанр: История

---

В тот день, однако, Сталин, согласно воспоминаниям Хрущева, «правильно оценивал» значение этого договора, «понимая, что, как он сам сказал, Гитлер хочет нас ввести в заблуждение, перехитрить, но по его, Сталина, мнению, перехитрили его мы. Мы подписали договор. Мы, конечно, были за такой договор, даже если чувства были настолько смешанными, что и Сталин, как мне казалось, тоже понимал это. Ведь и он говорил, что здесь ведется игра — кто кого перехитрит, кто кого об­манет... У нас не было другого выхода... И этот выбор имел свое оправ­дание и встретил понимание»[1327].

Приведенное свидетельство предельно ярко высвечивает смысл принятого решения: государственный интерес Сталина при заключе­нии германо-советского пакта состоял в политике умиротворения, сам пакт являлся прежде всего инструментом советской политики умиро­творения. Политики, диктовавшейся в первую очередь побуждени­ем — задачей предотвращения войны, в которой народам социалистического Советского государства пришлось бы, как и в пер­вой мировой войне, проливать кровь за чуждые интересы. Целью этой политики было также предотвращение международных осложнений с непредсказуемыми для существования Советского государства послед­ствиями. Таков был характер политики умиротворения, заставившей военных помощников Сталина внутренне возмущаться, а широкие массы населения — краснеть от бессильного стыда и ярости. И этот акт умиротворения, в котором нашла отражение позиция, ориентирован­ная на самозащиту ради сохранения жизни и личного самосохранения путем частичного и в общем и целом лишь внешнего подчинения, до сих пор не интегрирован в советское историческое сознание. Он по-преж­нему наталкивается на эмоциональное неприятие, и особенно сегодня, когда сняты заслоны для свободного самоопределения и национального самосознания. Понятно, что советские историки, которые десятилетиями клеймили проводившуюся западными демократиями политику умиротворения как выражение их моральной слабости и социально-исторического декаданса, испытывают трудности с признанием того об­стоятельства, что и Советское правительство пыталось избежать войны по возможности методами умиротворения. Да и на Западе прошло не­мало времени, прежде чем в отношении, скажем, британской политики умиротворения было проявлено — как это сделал Себастьян Хаффнер — определенное понимание.

Так, характерно, что и в нынешних дискуссиях по проблематике советского согласия на такой договор и связанных с этим ошибок и даже преступлений, — дискуссиях, которые в других отношениях увенчива­ются столь далеко идущими и четкими оценками, — насколько извест­но, никогда специально не указывалось на то, что оно, советское согласие, было актом умиротворения par excellence. Гордость «молодой нации», вероятно, еще не допускает такого отказа от собственного все­могущества и такого обращения к самоотречению под давлением ре­альностей исторического процесса. Нужен богатый опыт старой культурной нации в переработке и усвоении уроков истории, чтобы, как пишет проф. Д.М.Проектор[1328], увидеть в детерминантах этой по­литики умиротворения универсальную человеческую трагедию.

При этом Сам пакт и примыкающий к нему секретный дополнитель­ный протокол по-прежнему нуждаются в интерпретациях и оценках с точки зрения советских намерений. Крайняя неясность текстов и неоп­ределенность применяемых понятий, особенно основополагающих по­нятий, содержащихся в секретном дополнительном протоколе, оставляют открытым множество возможностей истолкования. Это ка­сается в первую очередь цели территориального разграничения путем определения демаркационной линии и объема понятия «сфера интере­сов» (не случайно в современной внутрисоветской дискуссии это понятие — как правило, под воздействием обратного перевода с английского — нередко передается как «сфера влияния»). Если уж в восприятии современных историков формулировка «в случае террито­риально-политического переустройства» означает не неизбежно вой­ну, а эвентуально мирный раздел с помощью второй Мюнхенской конференции[1329], то с учетом особых обстоятельств, сопутствовавших переговорам и подписанию пакта, право на это можно a fortiori при­знать и за исторически менее образованным Сталиным, особенно приняв во внимание спорность предложенных ему текстуально сомнительных переводов проектов обсуждавшихся документов (слово «переустройство», синонимами которого являются «перестройка», «но­вое обустройство», «реорганизация», не содержит в своем значении ни­какого военного оттенка).

В результате в фокусе внимания неизменно оказывается вопрос проникновения в тайну мысли и воли Сталина. Изучение этого вопроса должно остаться прерогативой советских исследователей. Автор насто­ящего исследования уклонилась от решения этого — не поддающегося ответу на основании предметного анализа источников — вопроса, по­зволив себе рассматривать тогдашний образ действий Сталина в значительной мере с той «привилегированной» колокольни непосредствен­ного свидетеля событий, с которой взирало на них германское посольст­во в Москве. Там отдавали себе отчет в безответственности проводившейся Гитлером политики диктата и насилия, а потому гос­подствовало полное понимание в отношении советской политики уми­ротворения; более того, Шуленбург и его сотрудники немало сделали для того, чтобы ссылками на неизбежные в противном случае последст­вия укреплять Советское правительство в его курсе на умиротворение.

Если взглянуть на происходившее тогда их глазами, то даже образ действий Сталина в период заключения пакта, выдвигающий перед со­временным исследованием все больше проблем, предстает в значитель­ной мере убедительным[1330]. Его осуществлявшиеся с оборонительными намерениями политические и военные шаги — в отличие от открыто аг­рессивных актов его соперника — предпринимались по крайней мере под знаменем легальности. Можно было, как об этом писал в те годы Карл Буркхардт графине Марион Дёнхоф, озадаченно наблюдать, как определенные «государства прячутся за своими международно-право­выми кулисами, используя при этом не обычный человеческий, а иск­лючительно юридический язык конвенций, причем всем смертельно опасным событиям предшествуют безнадежные войны формальных дипломатических нот»[1331] — германское посольство в Москве практико­вало эту «войну дипломатических нот», сознательно, считая ее средст­вом предотвращения или, на худой конец, отсрочки действительной войны. Советское правительство шло ему в этом навстречу.

Примечания

1

Первыми были опубликованы следующие собрания документов того времени: Nazi-Soviet Relations, 1939-1941. Documents from the Archives of the German Foreign Office. Edited by R J. Sontag, J.S. Beddie. Washington: Department of State; а также на немецком языке: Das Nationalsozialistische Deutschland und die Sowjetunion 1939-1941. Akten aus dem Archiv des Deutschen Auswärtigen Amts, Washington (Department of State) 1948; Alfred Seidl (Hrg.) Die Beziehungen zwischen Deutschland und der Sowjetunion 1939-1941. Dokumente des Auswrtigen Amtes, Tübingen, 1949. После опубликования документов германской внешней политики сложилась целостная картина. Работа Карла Хёфкеса (Deutsch-sowjetische Geheimverbindungen. Unveröffentlichte diplomatische. Depeschen zwischen Berlin und Moskau im Vorfeld des Zweiten Weltkrieges. Tübingen, 1988) не оправдывает своего названия, поскольку в ней собраны уже публиковавшиеся ранее материалы. Вы­шедший в 1983 г. в США на английском и в 1989 г. в Вильнюсе на рус­ском языке сборник «СССР-Германия 1939-1941» под редакцией Ю. Фельштинского содержит, как это с разочарованием было отмечено в СССР, давно известные документы (см.: С. Лавров. История без рету­ши: полуправда сродни лжи. — «Ленинградская правда», 19 декабря 1989 г.).

Советский документальный базис оставался долгое время крайне ограниченным. Только в 1989 г. с опубликованием соответствующих дипломатических документов 1938-1939 гг. имевшиеся пробелы были ликвидированы. Сборник «Альтернативы 1939 года» (М., 1989), как и книга «Год кризиса» (1990) своей подборкой документов открывают но­вые перспективы для исследователей. В 1990 — 1991 гг. ожидается вы­ход XXII тома «Документов внешней политики СССР» (1939 г.). Готовящаяся к изданию десятитомная «История Великой Отечествен­ной войны» как в содержательном, так и в методическом плане должна предоставить исследователям обширный материал для дискуссии.

Публикации «СССР в борьбе за мир накануне второй мировой вой­ны» (сентябрь 1938 — август 1939), М., 1971, и «Документы и материалы кануна второй мировой войны, 1937-1939», М., 1981, т. 2, содержат важные сведения, касающиеся внешних условий германо-советского сближения.

В СССР основные документы периода с 15 августа по 3 сентября 1939 г., включая все тексты договора, впервые были опубликованы в журнале «Международная жизнь» в сентябре 1989 г. (с. 90-123).

2

Walter Laqueur. Deutschland und Rußland. Berlin, 1965, S. 316.

3