Евгений Наумов - Смеющийся Пеликен

• Название: Смеющийся Пеликен
• Автор: Евгений Наумов
• Издательство: Магаданское книжное издательство
• Жанр: Детская проза
• Год: 1986

В основу повести-сказки «Смеющийся Пеликен» Евгения Наумова, известного читателям по книгам «Утро вечера мудренее», «Корраловый город», «Околесица», «Загадка острова Раутана», положен распространённый в сказках северных народностей сюжет о похищенном Солнце. Юноша-сирота Айван со своими верными друзьями отправляются в далёкий и опасный путь, чтобы освободить Солнце и вернуть его людям. В живой, увлекательной форме повесть знакомит с жизнью и бытом северных народностей, неповторимой природой Севера.

---

— Хорошо! Это тоже хорошо! — приговаривал Эмемкут.

В стороне лежали дары попроще. Коробочки из корья, наполненные сушеными ягодами. Мешочки с тюленьим жиром. Связки сухих съедобных корешков. Чесалки для спины из оленьих рогов. Витые легкие арканы — чааты. Искусно вышитые рукавицы.

Сушеная рыба. Черствые лепешки. Легкие посохи для хождения. Силки на зайцев и песцов.

Полозья для нарт. Некоторые жители приносили даже красивые камешки или ракушки, собранные на берегу моря и горных ручьев, ибо больше ничего хорошего у них не было.

Самый важный человек не сердился, он снисходительно кивал:

— И это тоже хорошо…

Приходили сказители и вели долгие степенные разговоры. Они повествовали о славных походах силачей племени в другие земли, о жестоких битвах и богатой добыче, с которой воины возвращались в родное селение. Они описывали почести, воздаваемые героям.

Приводили их высказывания и мудрые поучения о том, как быстро настигнуть вражеских воинов, неожиданно напасть на них, рассеять по тундре и взять в плен женщин и детей, чтобы иметь в своих шатрах побольше жен и работников. Не оставлять в живых ни одного мужчины — иначе он может потом отомстить. Угнать стада и сжечь все жилища.

— Хорошо! — прикрякивал Эмемкут, и ему вторили другие важные люди племени, слушающие эти удивительные и поучительные сказания.

— Очень все это хорошо!

Наконец он кивнул посыльному Эттувьи, устрашающего вида воину с кривым ножом и крепким чаатом на — поясе.

— Приведи сироту Айвана!

В молчании ждали все, пока не раздался хруст снега под торбасами и в шатер не вошел юноша в сбившемся набекрень рваном малахае. Эттувьи по своему обыкновению наградил его напоследок звучным ударом по шее, но выражение упрямства на смуглом скуластом лице юноши от этого только усилилось. Быстрым взглядом окинул он горы даров, лежавших справа и слева от Эмемкута, сказителей, сидевших на корточках вдоль стены.

— Вот, — сказал Эмемкут, не глядя на сироту. — Ты говорил, что ничего хорошего нет у нас. Смотри, сколько хорошего собрано в моем шатре. Выбирай, что хочешь, и неси Сверху Сидящему. Только отправляйся поскорее! — И он, пыхтя, откинулся на гору шкур, положенных за спиною.

Айван переступал с ноги на ногу. Независимо заложил руки назад. В глубине шатра он уловил знакомый блеск жарких глаз. Яри тоже здесь!

— Разве хорошее это? — заговорил он насмешливо. — Это хорошее только для того, кто им владеет. У других же вызывает зависть и злобу, разжигает плохие желания.

Он помолчал немного и добавил:

— Разве унесу я все это? Даже и малой доли не унесу. А нужно, чтобы хорошее было спрятано от злых глаз, иначе сразу же украдут его или отнимут у меня.

Эмемкут сдержался и указал на сказителей:

— Тогда возьми хорошее у них. Много хорошего рассказали они здесь. Послушай их и запомни, и тогда никто не украдет это у тебя. Ведь не дырявая у тебя голова!

Вокруг раздались угодливые смешки. Айван тоже засмеялся.

— Знаю я их хорошее! Не раз слышал! Только об убийствах и крови рассказывают они.

Как подкрасться к спящему человеку и вонзить нож в его беззащитную грудь. Как сжигать мирные жилища. Как ловить чаатами слабых женщин и плачущих детей!

Ропот возмущения раздался среди сказителей. Эмемкут потряс крепко сжатыми кулаками:

— Почему бесконечно споришь со мной, самым важным человеком племени? Почему говоришь разные пустые слова? Здесь собрано все хорошее, что есть в селении. Что еще нужно тебе?

Сзади к Айвану подскочил Эттувьи, готовый в один миг скрутить ему шею. Юноша услышал, но и бровью не повел. Так же упрямо глядя в лицо Эмемкуту, сказал:

— Ты хочешь, чтобы я пошел к Сверху Сидящему и понес ему что- то хорошее? Так дай его мне! С чем отправлюсь я в путь?

Он указал на груду даров:

— Разве такого нет у Сверху Сидящего? Ведь все это он дает |вам! Разве обрадуется он такому?

Он указал на сказителей:

— Сколько раз он слышал эти хвастливые разговоры. Наверное, уже уши заболели у него от ваших повествований! — Повернулся и ушел.

Эттувьи даже не сделал попытки задержать его — застыл с тупым выражением на лице посреди шатра, растопырив руки. Никогда не слышал он таких дерзких разговоров со своим хозяином.

У самого важного человека взгляд был таким же пустым, как и у его преданного работника.

— Что же это такое делается, люди? — наконец выдохнул он.

Акака сразу же оживился:

— Прогнать его из селения — и все тут. Больше нельзя терпеть подобные разговоры. — Он потер руки от удовольствия. — Теперь-то уж никто не скажет и слова в его защиту!

Кумак тихо спросил:

— Но кто пойдет к Сверху Сидящему?

Наступило тягостное молчание. И множество голосов раздалось снаружи. Отчаянный вопль охрипших от внезапного страха:

— Звезда! Вторая звезда упала!

Кумак сделал незаметный знак Эмемкуту. Пыхтя, тот пополз в просторный полог.

Следом мрачной тенью скользнул Кумак и плотно задернул шкуру.

Неслышимая и невидимая, Яри прильнула к пологу…

Не доходя до своего шатра, Айван услышал позади скрип торопливых шагов. Он сразу узнал их! Быстро обернулся. Его догоняла Яри. Она остановилась в двух шагах от юноши.

— Ты пришла, — сказал он.

— Пришла, — ответила она. — Полные губы ее тронула улыбка. За густыми пушистыми ресницами ласково сияли глаза.

— Уйдем! — зашептала она. — Совсем из селения уйдем. Готовится что-то страшное… — Шагнула ближе. И как тогда, ее горячая рука очутилась в его ладони.

— Почему? — спросил он.

— Когда ты ушел, Эмемкут и Кумак уползли в полог. Но я была рядом и слышала…

Она вдруг замолчала. В темноте двигались неясные тени.

— Сюда идут… Когда все уснут, встретимся у Кривой скалы!

Яри исчезла. Постояв, юноша в раздумье направился к шатру, из которого слышались голоса. Через мгновение из мрака выступила чья-то мрачная фигура. Прислушалась. Сухой лающий звук раздался в ночи, будто лопнула на морозе шишка кедровника. В свете звезд показалось острое, как нож, лицо.

Грустные разговоры. Тро попросил собачьи глаза. Сказки в ожидании хорошей погоды

Айван шагнул в шатер. Посреди весело потрескивал костер, Тут собрались те жители селения, которым нечего было нести в шатер Эмемкута. Вытертые кухлянки, рваные малахаи, руки, почерневшие и корявые от работы. Кряхтели, переглядывались, молчали.

Ненек, сидя у костра, курил.

— Отказался? — коротко спросил он сироту. Тот махнул рукой и сердито бросил:

— Ничего хорошего нет у Эмемкута. Что понесу я Сверху Сидящему?

Присел. Сначала потихоньку заговорили, потом громче. «Зачем пришли?» — мрачно подумал Айван. Ведь у них совсем ничего нет — это сразу видно. А про хорошее и думать не могут. Никогда хорошего не видели. Даже не знают, что это такое. Прислушался к разговорам. Какие-то несуразные разговоры вели собравшиеся.

— У меня хороший сын был, сильный и красивый, — поведал недавно искалеченный медведем Сявая. — Всегда удачлив, много зверя добывал, всю семью обеспечивал. Вот раз на льду охотился. Подул ветер от берега, оторвал льдину, на которой сын сидел, и в море понес.

Но потом стих. Вижу я — сидит сын на льдине и с надеждой на меня смотрит, а я на берегу стою. Что делать? Побежал я к Тро, владеющему Средством, попросил, чтобы байдару на воду спустил и сына моего с льдины снял. А у Тро как раз Кумак сидел. Они сказали: нельзя нарушать волю Сверху Сидящего. Куда укажет он, туда и понесет льдину. Сверху Сидящий указал, чтобы льдину понесло в море… Плачем со старухой, совсем ослепли от горя. Может быть, еще вернется сын?

Говорила молодая Кутвенун, жена молчаливого охотника.

— Дети у меня не живут. Как родятся, сразу в верхний мир уходят. Хоть бы одного оставил мне Сверху Сидящий!

— Вот уже который раз невесту берусь отрабатывать, — робко начал один тундровый паренек. Не кухлянка на нем — одни дырки да латки, на штанах шкура словно прожиренная блестит, шерсть давно стерлась. — У Акаки работал, да не пришелся чем-то по душе ему, выгнал, и пропала моя работа. Пошел к Мэмэрэнэну. Этот тоже много заставлял работать, а потом выгнал. Теперь вот у Эмемкута живу. Неужели для того я родился, чтобы бесконечно работать?

— Трех моих дочерей в жены взял Акака, — сказала грубая крикливая Папата, но на этот раз голос ее звучал тихо и печально, — За долги взял, никакого выкупа не дал. Очень ревнивый Акака. Едва домой возвращается, сразу берет торбаса жен, подошви щупает. Если у какой подошвы сырые, бьет ее. Они молодые, поиграть хочется, вот и выбегают из шатра — тяжело все время внутри сидеть. Часто приходят они домой, жалуются мне, а что я могу поделать? Лицо младшей дочери уже черно от побоев стало Говорит она: «Если останусь у Акаки, плохо мне будет. Уж лучше умереть. А еще лучше, если Сверху Сидящий меня заберет, стану я ему верной женой».