Роман Романов - MMIX - Год Быка

• Название: MMIX - Год Быка
• Автор: Роман Романов
• Жанр: Филология

Новое историко-психологическое и литературно-философское исследование символики главной книги Михаила Афанасьевича Булгакова позволило выявить, как минимум, пять сквозных слоев скрытого подтекста, не считая оригинальной историософской модели и девяти ключей-методов, зашифрованных Автором в Романе «Мастер и Маргарита».

Выявленная взаимосвязь образов, сюжета, символики и идей Романа с книгами Нового Завета и историей рождения христианства настолько глубоки и масштабны, что речь фактически идёт о новом открытии Романа не только для литературоведения, но и для современной философии.

Впервые исследование было опубликовано как электронная рукопись в блоге, «живом журнале»: http://oohoo.livejournal.com/, что определило особенности стиля книги.

(с) Р.Романов, 2008-2009

---

37. О всякой всячине

«Сон Никанора Ивановича» из 15 главы, как и положено сну, несколько выпадает из текущего времени видимого действия Романа. Впрочем, как и сон Ивана Николаевича в следующей 16 главе. Точно также обе главы выпадают из потока исторического времени в первом слое истолкования, посвящённом событиям 1990-х годов. Насчёт 16 главы мы уже выяснили раньше – там речь идёт о геополитическом сюжете середины ХХ века. А вот какому политическому или иному представлению может соответствовать ещё один театр в Романе, но не Варьете? Честно признаюсь, догадался не сразу и то благодаря подсказкам других почитателей Булгакова.

Самое главное в разматывании клубка тайн – ухватить начало нити, которая тянется из предыдущих глав. Например, есть в главе 15 такой диалог:

«Артист подошел к будке и потер руки.

– Сидите? – спросил он мягким баритоном и улыбнулся залу.

– Сидим, сидим, – хором ответили ему из зала тенора и басы».

Диалог этот практически дословно воспроизводит начало разговора Иванушки с незнакомцем из 13 главы: «– Итак, сидим? – Сидим…». То есть Автор сразу же даёт нам понять, что «артист в смокинге, гладко выбритый и причесанный на пробор, молодой и с очень приятными чертами лица» – это тот же самый дух, что посетил Ивана, а теперь явился во сне Никанору Ивановичу. И кстати, в самом конце 15 главы есть намёк на то, что и страшное происшествие с Римским – это тоже сон Ивана Николаевича. Важное отличие между сном из 15-й и кошмаром из 14 главы состоит в том, что в кошмаре совсем не присутствует тот самый дух «с приятными чертами».

В этом сопоставлении полусонных и сонных глав можно найти один указатель времени – в 15 главе наставляющий дух явно моложе, чем в 13-й. То есть подтекст должен относиться к более раннему историческому времени внутри первого скрытого слоя Романа. Смокинг достаточно уверенно указывает на время, когда этот молодой дух обитал в теле самого Булгакова – 1920-30 годы.

В связи с этим вступает в силу вторая подсказка, давно известная литературоведам. Речь идёт о достаточно очевидном прототипе одного из персонажей – Сергея Герардовича Дунчиля. Русское имя Сергей – не Серж, и не Серхио, вкупе с английской фамилией а ля Черчилль, Кромвель – в старинной транскрипции. Намёк на то, что фамилия не Сергея, а его длинношеей жены. «Dunchill» и «Duncan» имеют большое сходство. Однако этого ещё не достаточно, чтобы утверждать, что речь идёт о Сергее Есенине и его жене Айседоре Дункан. Все сомнения отпадают лишь при сравнении имён любовниц Есенина и Дунчиля. «Ида» – симметричное «Зине» сокращение от «Зинаида», а «Ворс», то есть английское «worth» – калька с немецкого «reich», то есть «богатый». Актриса Ида Ворс однозначно рифмуется с актрисой Зиной Райх.

Чтобы это значило? Ладно, будем пока считать, что Автор хотел нам так сложно сообщить банальное суждение, что знаменитого русского поэта погубили женщины. Это если бы в 15 главе был зашифрован лишь один русский советский поэт. Но я склонен согласиться ещё с одним почитателем Булгакова, что в образе Саввы Потаповича Куролесова зашифрован другой поэт – Маяковский.

О присутствии Маяковского в Романе булгаковеды давно уже догадались, но связывали его с образом поэта Рюхина. Что же касается образа Куролесова, то исследователей почему-то смутил тот факт, что в ранней редакции Романа этот персонаж носил имя «Илья Владимирович Акулинов», имеющее сходство с «Владимир Ильич Ленин», в том числе через традиционную ассоциацию «Ульяна и Акулина». Однако, как можно сопоставить плюгавого бородатого вождя с «рослым и мясистым бритым мужчиной», да ещё и артистом – это для меня загадка. Если только не вспомнить о главном произведении Маяковского, которое так и называется: поэма «Владимир Ильич Ленин». Тут-то и становится возможно сопоставление поэмы с пародийным исполнением Куролесовым «Скупого рыцаря»: «А тот, все повышая голос, продолжал каяться и окончательно запутал Никанора Ивановича, потому что вдруг стал обращаться к кому-то, кого на сцене не было, и за этого отсутствующего сам же себе и отвечал, причем называл себя то «государем», то «бароном», то «отцом», то «сыном», то на «вы», то на «ты»».

Воспользуюсь подарком от ещё одного адепта «Дома Булгакова» – блестящим комментарием к этому тексту: «В этом абзаце «обращения» к кому-то отсутствующему на сцене Михаил Булгаков взял из текста пушкинского «Скупого рыцаря» – и эти же «обращения» в том или ином виде находятся в поэме Владимира Маяковского о Ленине! Там, обращаясь к вождю, поэт говорит от первого лица то в единственном числе, то во множественном, называет Ленина «революции и сыном и отцом»… Приведенные несколько строк булгаковского текста – это остроумно-язвительный отчёт о выступлении Владимира Маяковского с чтением поэмы «Владимир Ильич Ленин» в Большом театре, куда поэта специально пригласили в конце января 1930 года».

Кроме того, не будем забывать о нашем ключе, позволяющем сопоставить содержание глав со сходной символикой. Глава 15 должна быть обязательно сопоставлена с 5 главой о Массолите, где также действующими лицами являются литераторы. Единственный из литераторов, активно помогающий властям – это как раз поэт Рюхин, однозначно ассоциируемый с Маяковским, в том числе из диалога с памятником Пушкину.

И всё же пока непонятно, зачем Булгаков решил прописать в Романе образы двух самых известных поэтов-современников? Отдельные, но всё же многочисленные комментаторы упорно настаивают, что и этих двух, и всех остальных коллег-писателей, драматургов, критиков, театральных Деятелей Булгаков вставил в Роман, «чтобы отомстить за травлю». Вот те на! Вот это я понимаю – месть так месть! Кто бы интересно сегодня вспомнил какого-нибудь Вишневского–Лавровича или прочих критиков, если бы не дотошные булгаковеды. Да и поэму про Владимира Ильича нынче не очень-то жалуют. Все эти персонажи уже были наказаны при жизни одним только фактом сосуществования с настоящим гением. Потому и бесились. И уверяю вас, Михаил Афанасьевич был достаточно мудрым человеком, чтобы воспринимать нападки как лучшее признание при жизни.

Есть немного другое объяснение, более подобающее гению. Уж кто-кто, а Булгаков точно понимал природу интеллигентской «творческой среды», которая помогала ему всегда быть в тонусе. Зная их нравы, представлял себе реакцию литературной среды на свой Роман после его издания. Главное, что интересует дистиллированного интеллигента – это не смысл и не идеи, а внутримеждусобойчиковые интриги и грызня. Кто кого и как обозвал, кто с кем спит, кто на кого первым донёс.

Ну ладно, ладно! Это я шучу, точнее – утрирую. И потом речь только о творческой интеллигенции, а не обо всей. Однако даже в дурной шутке есть доля неприятной правды. Интеллигенция как класс, как социальная функция исповедует именно филологический подход к познанию действительности, в противоположность подходу философскому. Изучение и сопоставление слов, а не идей. Если интеллигент нашёл в словаре подходящий термин к непонятному явлению, перевёл с непонятного языка или жаргона, то вот он уже и успокоился, и не о чем больше говорить. Впрочем, «философами» у нас чаще тоже называют филологов в сфере философской литературы.

Так вот «творческая среда» – это часть интеллигенции, которая вечно стремится встать наравне с творцами, пытается проникнуть в глубины смысла, но всё время скатывается в «теневую филологию» – обсуждение вероятного или мнимого негативного подтекста. В расчёте на этот неизбежный интерес литературной среды к скандальным мелким подробностям Булгаков насытил Роман легко читаемым подтекстом – аллюзиями и пародиями на современников. Доставил приятность многим людям, сумевшим увидеть в Булгакове мстительного закомплексованного интеллигента, а значит мысленно вставать вровень с гением, пользуясь этой подставочкой. За эту небольшую уступку Булгаков получил для себя нечто большее – заставил работать на свой замысел активные литературоведческие силы, успевшие раскопать в тексте массу подробностей и отдельных взаимосвязей. Нам с вами остаётся лишь сориентировать эти элементы вдоль силовых линий глубоких идей.

Это одна из причин появления образов литераторов, но не единственная, и даже не первая. Что касается Есенина и Маяковского, то у Булгакова были более глубокие личные причины для интереса к их личностям и судьбам. В эпилоге Романа, который в идейном плане не имеет значения, но содержит дополнительные указания на важные детали, – так вот, в эпилоге есть указание на время смерти артиста Куролесова, случившееся в полнолуние. Это ещё одно подтверждение догадок насчёт Маяковского, застрелившегося 14 апреля 1930 года, в день иудейской пасхи. Между тем к этому времени Булгаков уже написал в основном первую версию Романа, включая ершалаимские главы о дне 14 нисана. Поэтому самоубийство поэта не могло не произвести сильного впечатления, и вряд ли позитивного. Все в Москве знали об отношениях поэта с Бриками, и такая инфантильно-истерическая манифестация вряд ли кого обрадовала. Кстати, предсмертное письмо Маяковского проливает свет на происхождение фамилии Куролесова: «Понимаю, что я много и хорошо накуролесил, понимаю, что мои куролесы всем порядком надоели; ухожу из жизни сам – это моя последняя выходка…»