Роман Романов - MMIX - Год Быка

• Название: MMIX - Год Быка
• Автор: Роман Романов
• Жанр: Филология

Новое историко-психологическое и литературно-философское исследование символики главной книги Михаила Афанасьевича Булгакова позволило выявить, как минимум, пять сквозных слоев скрытого подтекста, не считая оригинальной историософской модели и девяти ключей-методов, зашифрованных Автором в Романе «Мастер и Маргарита».

Выявленная взаимосвязь образов, сюжета, символики и идей Романа с книгами Нового Завета и историей рождения христианства настолько глубоки и масштабны, что речь фактически идёт о новом открытии Романа не только для литературоведения, но и для современной философии.

Впервые исследование было опубликовано как электронная рукопись в блоге, «живом журнале»: http://oohoo.livejournal.com/, что определило особенности стиля книги.

(с) Р.Романов, 2008-2009

---

Вот что-то такое, связанное с предстоящим восходом Солнца, которое будет символом следующей 19 стадии. И до этого момента можно увидеть солнечный свет, но только отраженный Луною. Однако любое отражение, даже зеркальное – всё равно искажает оригинал, меняет правое с левым. Поэтому 18 стадия развития – одна из самых опасных. Идея и сообщество её адептов достигли достаточной ступени развития, чтобы желать совершенного знания. Они могут даже увидеть это знание и усвоить малую часть. Но знание должно соотноситься с реальной целью, а она всё ещё скрыта за горизонтом. Нужно подрасти ещё немного в духовном смысле, отказаться от культа смерти, чтобы увидеть подлинный, неискажённый отражением свет знания. Вот такое у нас получается значение символического числа 18. Каждое Откровение (8) при соединении с Жизненным опытом (10) неизбежно сталкивается с Искажением. В неверном, обманчивом свете Луны легко оступиться, упасть с преждевременно набранной высоты. Следовательно, нужно быть очень осторожным и разборчивым. «Свежесть, свежесть и свежесть, вот что должно быть девизом всякого буфетчика».

Следующая 19 глава – продолжение всё того же утра, но всё же она отличается по настроению от предыдущих глав. Однако прежде, чем браться за новую главу, стоит обратить внимание на два необязательных слова, затесавшиеся между главами 18 и 19. Более того, они притаились между двумя приглашениями Автора: «За мной, читатель!».

41.На мосту

«За мной, читатель! Кто сказал тебе, что нет на свете настоящей, верной, вечной любви? Да отрежут лгуну его гнусный язык!

За мной, мой читатель, и только за мной, и я покажу тебе такую любовь!»

Так начинается 19 глава Романа. Мы уже привыкли к тому, что Автор перекидывает мостики между главами и временами с помощью повторов, заимствованных у провансальских менестрелей. Вот и 18 глава заканчивается так, как начинается следующая: «За мной, читатель!». Но следует за этим не только заглавие «Маргарита» и текст 19 главы, а сначала два малозначимых с первого взгляда слова: «ЧАСТЬ ВТОРАЯ». Следовательно, поэтический мостик между двумя главами является и мостом между двумя частями Романа. И обещание показать вечную любовь относится ко всей второй части. Но почему вдруг Автору понадобилось вообще разбивать Роман на две части? Разве течение пьесы, поставленной Автором на подмостках московских улиц, не перетекает плавно и под этим мостиком? Разве не ощущается это действие непрерывным и единым? Если бы Автор специально не обратил наше внимание на этот мостик между главами, мы бы и не задумались.

А ведь действительно есть, есть разница в настроении всех последующих глав и всех предыдущих. Такая же разница как между бодрым и оптимистическим настроением проснувшейся Маргариты и безнадёжным настроением приснившегося ей сна:

«Приснилась неизвестная Маргарите местность – безнадежная, унылая, под пасмурным небом ранней весны. Приснилось это клочковатое бегущее серенькое небо, а под ним беззвучная стая грачей. Какой-то корявый мостик. Под ним мутная весенняя речонка, безрадостные, нищенские, полуголые деревья, одинокая осина, а далее, – меж деревьев, – бревенчатое зданьице, не то оно – отдельная кухня, не то баня, не то черт знает что. Неживое все кругом какое-то и до того унылое, что так и тянет повеситься на этой осине у мостика. Ни дуновения ветерка, ни шевеления облака и ни живой души. Вот адское место для живого человека!

И вот, вообразите, распахивается дверь этого бревенчатого здания, и появляется он. Довольно далеко, но он отчетливо виден. Оборван он, не разберешь, во что он одет. Волосы всклокочены, небрит. Глаза больные, встревоженные. Манит ее рукой, зовет. Захлебываясь в неживом воздухе, Маргарита по кочкам побежала к нему и в это время проснулась».

Парадокс, но утреннее оптимистическое возбуждение Маргариты имело причиной именно этот безнадёжно тревожный сон. А между тем сон Маргариты, случившийся в то же время, что и сны обитателей клиники Стравинского, это ещё одна нить, связывающая две части Романа.

Возможно, главное отличие второй части от первой – это активное участие Маргариты во всех оставшихся главах, не исключая и две ершалаимские. Между тем в части первой Маргарита отсутствует, если не считать печального рассказа Мастера из 13 главы. И этот рассказ о земной любви стал ещё одной связью, перекинутой из первой части во вторую. Однако нам стоит тут же, остановившись на мостике между главами и частями, отметить важный момент. Получается, что рассказ о настоящей и вечной любви нас только ожидает? А тот рассказ о любви, вспыхнувшей в переулке рядом с Тверской и сгоревшей в подвальной печурке вместе со страницами романа, был рассказом о любви земной и смертной. Так получается, если мы поняли Автора верно?

Заметим также, что рассказ Мастера из первой части по своему настроению, стилю и содержанию не выпадает из общего ряда глав с первой по 18-ю. Стиль этот не романтический, а трагический в двух ершалаимских главах, или трагикомический – в других главах первой части. Присутствующие фантастические и романтические мотивы служат, скорее, чтобы более выпукло достичь целей вполне сатирических. А во второй части пробуждение Маргариты и похороны Берлиоза как будто освобождают фантастический полёт романтического начала. Получается как будто два берега одного потока – один болотистый и унылый, другой – живописный и крутой, как стены и башни сказочного замка.

Где ещё можно было бы увидеть такое разделение одного произведения, единого замысла на две столь разные по настроению части? Или может быть на два тома одной поэмы в прозе? Да, да, читатель! Каждая из трёх обнаруженных нами между двумя частями связей выводит нас на один и тот же первоисточник. Сожжённый в печке роман мастера не может не ассоциироваться с трагической судьбой второго тома «Мёртвых душ» и самого автора великой поэмы. Контраст между сатирическими и печальными главами первого тома и возвышенно-романтическим замыслом тома второго лишь утверждает нас в нашей находке. Наконец, третья ниточка – сон Маргариты ведёт нас прямиком к лирическому отступлению из 11 главы «Мёртвых душ»:

«Русь! Русь! вижу тебя, из моего чудного, прекрасного далека тебя вижу: бедно, разбросанно и неприютно в тебе; не развеселят, не испугают взоров дерзкие дива природы, венчанные дерзкими дивами искусства, города с многооконными высокими дворцами, вросшими в утесы, картинные дерева и плющи, вросшие в домы, в шуме и в вечной пыли водопадов; не опрокинется назад голова посмотреть на громоздящиеся без конца над нею и в вышине каменные глыбы; не блеснут сквозь наброшенные одна на другую темные арки, опутанные виноградными сучьями, плющами и несметными миллионами диких роз, не блеснут сквозь них вдали вечные линии сияющих гор, несущихся в серебряные ясные небеса. Открыто-пустынно и ровно все в тебе; как точки, как значки, неприметно торчат среди равнин невысокие твои города; ничто не обольстит и не очарует взора. Но какая же непостижимая, тайная сила влечет к тебе? Почему слышится и раздается немолчно в ушах твоя тоскливая, несущаяся по всей длине и ширине твоей, от моря до моря, песня? Что в ней, в этой песне? Что зовет, и рыдает, и хватает за сердце? Какие звуки болезненно лобзают, и стремятся в душу, и вьются около моего сердца? Русь! чего же ты хочешь от меня? какая непостижимая связь таится между нами? Что глядишь ты так, и зачем все, что ни есть в тебе, обратило на меня полные ожидания очи?.. И еще, полный недоумения, неподвижно стою я, а уже главу осенило грозное облако, тяжелое грядущими дождями, и онемела мысль пред твоим пространством. Что пророчит сей необъятный простор? Здесь ли, в тебе ли не родиться беспредельной мысли, когда ты сама без конца? Здесь ли не быть богатырю, когда есть место, где развернуться и пройтись ему? И грозно объемлет меня могучее пространство, страшною силою отразясь во глубине моей; неестественной властью осветились мои очи: у! какая сверкающая, чудная, незнакомая земле даль! Русь!..»[55]

Никто из нас и не сомневался, что между двумя русскими гениями – Гоголем и Булгаковым, как и между двумя закатными книгами есть живая и прочная связь. Однако без понимания глубокого смысла булгаковского Романа нельзя понять и всей глубины этой взаимосвязи. А между тем связь Романа с Поэмой пролегла не только через сюжет, но и через творческую судьбу Автора. Мы уже вспоминали апрель 1930 года по поводу нелепой смерти Куролесова. Сразу после похорон Маяковского состоялся звонок Сталина Булгакову, который получает работу режиссёра-ассистента в МХАТе. Первым же поручением Станиславского стала инсценировка «Мёртвых душ». Нет сомнений, что Булгаков при работе над пьесой перечитал не только Поэму, но едва ли не все произведения Гоголя, цитаты из которых составили партию ещё одного героя – от первого лица. И уж совершенно точно, была очень внимательно перечитана 18 глава из «Переписки с друзьями», посвященная «Мёртвым душам».