Олесь Бенюх - Джун и Мервин. Поэма о детях Южных морей

• Название: Джун и Мервин. Поэма о детях Южных морей
• Автор: Олесь Бенюх
• Издательство: Молодая Гвардия
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1980

В основу романа Олеся Бенюха «Джун и Мервин» легли новозеландские впечатления автора. В книге рассказывается о жизни молодежи Новой Зеландии, ее проблемах, мечтах. В основу романа положена трагическая судьба и любовь «белой» девушки из богатой семьи Джун и бедного юноши-маорийца Мервина.

---

— Дядя Дэнис! — прокричал в трубку Мервин. — Говорит Мервин! В тот же день, как вернетесь, позвоните мне в Окланд домой или в Ассоциацию ветеранов. Буду очень ждать. Буду очень ждать!

«Я и сам позвоню ему двадцать четвертого», — подумал он и положил трубку. Устало закрыв глаза, посидел с минуту, потом повернулся и въехал в помещение почты.

— Что так поздно трудимся? — крикнул он с порога дурнушке Стелле, сидевшей за конторкой.

Она подняла голову, взглянула на Мервина и просияла.

— Мервин! — радостно воскликнула она. — Мервин!

— Привет, Стелла, — проговорил он так, как если бы они виделись вчера. — Как справляется с реками писем почта Ее Величества?

— Мервин! — еще раз проговорила девушка, с восторгом и состраданием разглядывая его, не отваживаясь спросить, почему он на коляске.

— Скажи, Стелла, за это время писем на мое имя не приходило?

— Нет, Мервин.

— И никто меня не спрашивал — дома или здесь?

Девушка вспомнила красотку, которая пожаловала как-то сюда. «А почему я, собственно, должна помнить, спрашивали его или нет?» — подумала она.

— Никто, — сухо ответила она.

— Ладно, — сказал Мервин, выкатывая коляску на улицу.

«Может быть, заглянуть в свой бывший дом?» — подумал он. И тут же решил, что делать этого не стоит, хотя бы по одному тому, что ему вовсе не хотелось выслушивать соболезнования посторонних людей.

Во дворе дома пожарников две женщины развешивали белье. Они видели, как к почте подъехала машина, как какой-то мужчина выкатился из нее на коляске, как он звонил сначала по телефону, а потом заглянул на почту.

— Похоже на то, что это тот самый парень, что жил в нашем доме, — сказала худая белая женщина, следя за тем, как мужчина вкатывал коляску в «холден». — Тот, у которого отец погиб на пожаре.

— Мервин? — спросила маорийка. — Жаль, отсюда плохо видно лицо. Только если это Мервин, то почему он в коляске? И откуда у него такой автомобиль? Нет, непохоже, совсем непохоже!..

— Мы у дурнушки Стеллы узнаем, — сказала белая женщина. — Уж она-то, наверно помнит этого Мервина!..

— Еще бы ей не помнить такого парня! — воскликнула маорийка. — Да она сохла по нему не один год, чтоб мне лопнуть на этом самом месте, как мыльный пузырь!

— Теперь и я, кажется, вспомнила. Ведь это он с богатой пакеха из Карори бегал? Собака еще у него препротивная была — такса не такса, бульдог не бульдог. Плюгавая и злющая…

— Бегал, бегал, да и убежал во Вьетнам! — заметила маорийка…

— Ладно, подождем. Сейчас Стелла заявится. Все и прояснится…

Ночь Мервин провел в «холдене». Не спалось. Мимо машины то и дело проходили, обнявшись или держась за руки, парочки — набережная была любимым местом встреч и прогулок. На причале у морского вокзала стоял английский теплоход. Все палубы его были расцвечены иллюминацией. Начались праздничные туристические круизы.

Вокруг «холдена» крутился какой-то пес. Низенький, с длинной мордой и отвислыми чуть не до самой земли ушами. Он добродушно вилял обрубком хвоста. Мервин тихонько позвал его:

— Иди сюда, пес!

Но, как только Мервин протянул к окну руку, намереваясь погладить пса, тот отскочил в сторону, стал лаять. Кто-то прикрикнул на него из темноты, и пес убежал на голос хозяина. «Гюйс, где ты сейчас, мой славный малыш? — подумал Мервин. — Наверно, забыл меня совсем?» Он представил себе Гюйса на сиденье рядом с собой — черно-белый живой комочек норовил дотянуться до окна, настораживал уши, тыкался мокрым носом в ладонь. Сразу стало веселее, уютнее…

4

В первый же вечер по возвращении в Окланд Мервин попал на традиционный ежегодный обед Ассоциации ветеранов.

— У нас здесь по-солдатски, по-простецки. — Увидев, что он одиноко сидит в коляске в стороне от всех, к нему подошел мужчина средних лет. — Вы что пьете?

— Все, — коротко ответил Мервин.

Через минуту мужчина появился с двумя стаканами, в которых лежало по куску льда. Под мышкой он держал бутылку «Джони Уокера». Налив стаканы почти до краев, он протянул один Мервину, приподнял свой и с коротким возгласом:

«Счастливого рождества!» — выпил его до дна. Закусив куском индейки, представился:

— Рэй Тэйлор, капрал, Вьетнам, ранение в ногу и дважды в грудь.

— Благодарю, — сказал Мервин. — И давно оттуда?

— Полтора года.

Рядом с ним появилась стройная шатенка, синеглазая, ярко накрашенная. Поцеловала Тэйлора в щеку, взяла под руку.

— Тина, моя невеста, — представил ее тот. — А это парень, о котором нам с тобой говорили.

Тина молча оглядела Мервина. Он хотел спросить, кто и что о нем говорил, но не успел.

— Вечная невеста, — сказала она, невесело улыбаясь. — До его поездки во Вьетнам, во время и после я все еще его невеста…

— А что? — засмеялся Тэйлор. — По-моему, отличное состояние. Как у астронавта невесомость!

Тина взяла у него пустой стакан, налила немного виски, выпила с отвращением.

— Вот всегда так. — Тэйлор состроил гримасу. — Пьет как отраву, смотреть тошно.

— Только первые три, — запротестовала девушка, наливая себе еще. — Только первые три…

— Ладно уж, — примирительно сказал Тэйлор. — Пойду принесу жратву.

— Мистер Тэйлор… — Мервин отхлебнул виски. — Он где-нибудь служит? Или у него свой бизнес?

— Мистер Тэйлор служит?! — удивленно переспросила Тина, и по ее тону Мервин понял, насколько смешным показался ей его вопрос. — Мистер Тэйлор…

— Я здесь, здесь, — проговорил тот, протягивая Тине и Мервину тарелки с сандвичами. — О чем идет речь?

— Он спрашивает, не служишь ли ты? — сказала Типа.

— Ах это! — Тэйлор махнул рукой. — Слушай, нет возражений называть друг друга по имени? Так вот, дорогой Мервин, я служу — преданно и беззаветно — лошадям!

— Да, Рэй отслужил ее величеству королеве и теперь служит ее величеству лошади, — сказала Тина. — И служит воистину преданно!

— Она ревнует меня к лошадям, — проговорил Тэйлор. — А лошади эти кормят и меня и ее. И даже поят. И даже счета на бриллианты, которые моя невеста носит на пальчиках, в ушах и на шее, оплачивают без особых возражений. Ты когда-нибудь на скачках играл, Мервин?

— Нет, — признался тот. — Был раза два еще ребенком с отцом на ипподромах. Вот и все мое знакомство со скачками.

— Быть этого не может! — вскричал Тэйлор. И тут же понизил голос почти до шепота: — Считай, что тебе фантастически повезло. Я, Рэй Тэйлор, посвящу тебя во все тонкости и хитрости скачек! За один день ты сможешь выиграть тысячу, пять, десять тысяч долларов!

— Но могу и проиграть, — возразил Мервин.

— Проигрывают идиоты и невежды! В скачках, как и в любом другом бизнесе, только прирожденный олух будет делать ставку в надежде на одно везение. Великая наука и тяжкий труд — вот что такое скачки!

— А почему именно меня решил ты посвятить в эту великую науку? — Мервин улыбнулся.

— Почему тебя? — переспросил Тэйлор, жуя сандвич. — Хотя бы потому, что ты прошел сквозь тот же вьетнамский ад, что и я! И потом… ты веришь в мужскую дружбу с первого взгляда? Не в любовь к женщине — это гроша ломаного не стоит! Нет, именно в мужскую дружбу?

— Не знаю, — сказал Мервин.

— За дружбу ветеранов! — Тэйлор поднял свой стакан, посмотрел в глаза Мервину.

В половине одиннадцатого они перебрались в один из портовых ресторанов. Свободных столиков не было. Но новые знакомые Мервина знали здесь всех, и спустя несколько минут они уже сидели в отдельном кабинете. Ни есть, ни пить никому не хотелось. Однако блюда сменялись блюдами и вина винами.

Вопреки правилам официант принес бутылки коннектикутского кукурузного виски «Бурбон», лондонского джина, окландской водки «Борзой». «Вообще-то крепкие напитки подаются только в баре», — улыбнулся он, подхватил брошенную Тэйлором пятидолларовую бумажку, поклонился, исчез.

Рэй пьяно улыбался, цедил «Бурбон» на льду, лениво заедал жирными устрицами.

— Мервин, ну почему ты не ухаживаешь за моей невестой? — капризно спрашивал он, выдавливая сок из ломтика лимона на устрицу и ловко подхватывая ее деревянной палочкой. — Тина обожает мужское внимание!

Синие глаза Тины стали почти черными, на бледной коже шеи проступила нежно-голубая жилка. Мервин сосредоточенно изучал содержимое своего стакана. Ему казалось, что он сидит в этом ресторане целую вечность. Этот Рэй, эта Тина — кто они, откуда? Не все ли равно…

На эстраде выступала аргентинская труппа. Дородная певица закатывала глаза, горячо шептала в микрофон о бурных ласках южанок. Ритмичные танцоры — «прямые наследники братьев Александер» — исполняли свои номера старательно и бесталанно. Потом появился пожилой жонглер в потертом трико. Завершив кое-как несложные манипуляции с булавами и мячом, он трижды безуспешно пытался удержать на лбу шпагу, на острие которой находилась вращавшаяся тарелка со стаканом воды. Так и не добившись успеха, он удалился, беспомощно улыбаясь и кланяясь. Публика проводила его дружными аплодисментами.