Бентли Литтл - Незаметные

• Название: Незаметные
• Автор: Бентли Литтл
• Издательство: АСТ
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 1999
• ISBN: 5-237-02864-0

Они – незаметные. Они безлики. Они – словно бы невидимы, и никому нет дела, живы они или нет. Они привыкли. Они – терпели.

Но однажды терпение лопнуло. И тогда они поняли: хочешь, чтобы тебя заметили, – убей. И они начали убивать...

И полилась кровь.И незаметные обрушили на города кошмар такого смертоносного ада, что невозможно даже вообразить. И беспомощные жертвы замечали своих убийц – последнее, что они вообще замечали в жизни...

---

Потом, когда люди уже расходились и лавки закрывались, мы обычно предавались любви на заднем сиденье моего «бьюика».

Теперь было непривычно идти через Зону развлечений. Впервые мы могли позволить себе купить футболку, если бы захотели. Мы могли поиграть на автоматах. Но по привычке мы ничего этого не делали. Мы шли, взявшись за руки, мимо кучки панков в кожаных куртках, прислонившихся к ограде поломанного колеса смеха, мимо будки, где продавали билеты на ночной круиз по заливу. Воздух был наполнен запахом дешевой еды – гамбургеров, пиццы, картофельных чипсов – а за ними фоном угадывался рыбный запах моря.

Мы зашли в лавку ракушек, и Джейн решила, что хочет раковину морского ежа, и я ей такую купил. Потом мы поехали на пароме на остров Бальбоа, не спеша обошли его по периметру за час, купили в киоске с мороженым замороженных бананов и поехали обратно.

Возвращаясь на автостоянку у пирса, мы услышали музыку и увидели группу отлично упакованных яппи на тротуаре перед небольшим клубом. Неоновая вывеска между открытой дверью и затемненным окном гласила: КАФЕ СТУДИО, а на написанной от руки афиши у дверей висело объявление: СЕГОДНЯ: СЭНДИ ОУЭН. Мы остановились послушать. Музыка была интересной: джазовый саксофон, то горячечный, то гладко-прохладный на фоне парящей вибрации фортепиано – и это было не похоже ни на что, мною слышанное. Общий эффект был гипнотизирующий, и мы стояли на тротуаре минут десять и слушали, пока напор толпы на заставил нас пойти дальше.

Вместо того чтобы вернуться к машине, мы пошли по уходящему вверх тротуару на пирс. «Руби» виднелся квадратиком света на фоне темного океана, а пирс был усыпан рыбаками и испещрен парочками. Мы миновали группу темноволосых, темнокожих и в темных одеждах школьниц, говорящих по-испански, старика на полинялой деревянной скамейке. Музыка следовала за нами, наплывая и уплывая вместе с бризом, и почему-то мы будто были не в округе Орандж. Казалось, что мы в каком-то другом, лучшем месте, в киноверсии Южной Калифорнии, где воздух чист и люди хороши и все чудесно.

«Руби» был загружен под завязку, толпа желающих поесть кучковалась возле небольшого здания, внутри у хромированных столиков обедали люди. Мы с Джейн обошли ресторан вокруг и нашли себе место между двумя рыбаками. Океан был черен, ночь темнее и глубже, чем на суше, и я глядел во тьму, видя только качающийся огонь лодки на воде. Я обнял Джейн рукой за плечи и обернулся к берегу, опираясь спиной на металлические перила. Над Ньюпортом небо отсвечивало оранжевым – купол иллюминации от зданий и машин, отодвигавший ночь. Издалека доносился приглушенный шум прибоя.

В фильме «Воспоминания о звездной пыли» есть сцена, где Вуди Аллен в воскресенье утром пьет кофе и глядит, как его любовница, Шарлотта Рэмплинг, читает на полу газету. На проигрывателе крутится пластинка Луи Армстронга «Звездная пыль», и Вуди, перекрывая ее голосом, говорит, что сейчас зрелище, звук, запахи – все сошлось вместе, все идеально совпало, и в этот момент, на эти краткие секунды, он счастлив.

Вот так было со мной на пирсе рядом с Джейн.

Счастье.

Мы стояли молча, наслаждаясь этой ночью, просто радуясь, что мы вместе. Вдоль берега открывался вид до Лагуна-Бич.

– А я бы хотела жить у берега, – сказала Джейн. – Люблю, как вода шумит.

– У какого берега?

– Лагуна-Бич.

Я кивнул. Это была мечта курильщика опиума – никто из нас никогда не заработает столько денег, чтобы купить недвижимость у берега в Южной Калифорнии, но к этому можно стремиться.

Джейн задрожала и прижалась ко мне теснее.

– Холодает, – сказал я, обнимая ее за плечи. – Поедем домой?

Она покачала головой.

– Давай еще чуть постоим. Просто так.

– О'кей.

Я притянул ее поближе, обнял покрепче, и мы смотрели в ночь на мигающие огни Лагуна-Бич, манящие нас через воду и тьму.

Глава 4

Мы жили все в той же маленькой квартирке возле колледжа Бри, но я хотел переехать. Теперь мы могли себе это позволить, и мне надоел постоянный парад поддатых цветных ребяток, направляющихся в бар или из бара. Но Джейн сказала, что хотела бы остаться. Ей нравилась наша квартирка, и она была для нее удобна, потому что была близко и от кампуса и от детского сада, где Джейн работала.

– Кроме того, – говорила она, – что если у тебя там будет сокращение или еще что-нибудь? Здесь мы это сможем пережить. Я смогу платить аренду, пока ты найдешь новую работу.

Вот тут мне и представился шанс. Я мог прямо сразу сказать ей, что ненавижу эту работу, что это было ошибкой, что я хочу ее бросить и поискать другую.

Но я этого не сделал.

Я ничего не сказал.

Почему – не знаю. Конечно, она не бросилась бы мне на горло. Может быть, она бы попыталась меня отговорить, но в конце концов она бы поняла. Я бы ушел без шума, без скандала, и все было бы тихо и спокойно.

Но я почему-то не мог. У меня не было этических предубеждений против ухода, не было верности каким-то абстрактным идеалам, но, как бы ни презирал я свою работу, как бы ни казалась мне неквалифицированной моя должность, как бы ни было мне неуютно среди своих коллег, я не мог стряхнуть с себя ощущение, что мне это полагаетсяделать, что я долженработать на «Отомейтед интерфейс».

И я не сказал ничего.

Мамочка Джейн нагрянула к нам в воскресенье утром, и я притворился, что занят, спрятавшись в спальне и возясь с поломанной швейной машиной, которую отдала Джейн одна из ее подруг. Мамочку Джейн я никогда особо не любил, и это чувство было взаимно. Мы ее не видели с тех самых пор, как я получил работу, хотя Джейн ей об этом и сказала, и она прикинулась, что этому рада, но я подозреваю, что втайне она досадовала на исчезновение лишнего повода критиковать меня и доставать этим Джейн.

Джорджия – или Джордж, как она любила, чтобы ее называли, – была представителем вымирающей породы, одной из последних «мамаш-мартини», суровых и сурово пьющих женщин, которые доминировали в пригородах времен моего детства, женщин с хриплыми голосами, которые всегда подбирали себе мужские клички:

Джимми, Джерри, Уилли, Фил. Меня слегка пугало, что у Джейн такая мать, потому что я всегда считал, что по виду матери можно определить, что получится из дочери. И должен сознаться, что кое-что от Джордж я в Джейн подмечал. Но в ней не было жесткости. Она была мягче, добрее, симпатичнее своей матери, и разница между ними была достаточно заметной, чтобы понять: история не повторится.

Я старался шуметь посильнее, возясь со швейной машинкой, чтобы заглушить слова, которые мне не хотелось слышать, но в промежутках между стуком и скрежетом напильника до меня доносился из кухни хриплый от алкоголя голос Джордж: «...он по-прежнему никто...» и «...бесхребетное ничтожество...», «... неудачник...»

Я не выходил из спальни, пока она не ушла.

– Маму очень обрадовала твоя новая работа, – сказала Джейн, беря меня за руку.

– Ага, – кивнул я. – Я слышал.

Она посмотрела мне в глаза и улыбнулась:

– Зато я рада.

Я поцеловал ее.

– Этого мне достаточно.

* * *

На работе самодовольная снисходительность Стюарта уступила место более прямому презрению. Что-то переменилось. Что – я не знал. То ли я что-то сделал, что вывело его из себя, то ли у него в личных делах что-то случилось, но его отношение ко мне стало заметно другим. Внешняя вежливость исчезла, и осталась только неприкрытая враждебность.

Он перестал меня вызывать к себе по понедельникам на выдачу недельного задания, а просто оставлял работу на моем столе с запиской, что я должен сделать. Часто эти записки были неполны или загадочно туманны, и хотя обычно я мог догадаться о сути задания, иногда у меня понятия не было, чего жеон вообще хочет.

Однажды утром я нашел у себя на столе пачку древних компьютерных руководств. Насколько я мог понять, в этих руководствах описывалось, как использовать клавиатуры и терминалы того типа, которого в «Отомейтед интерфейс» не было. Приклеенная записка Стюарта гласила только: «Пересмотреть».

Я понятия не имел, что именно я должен пересматривать, и поэтому я взял верхнее руководство из пачки вместе с приклеенной запиской и отнес в офис Стюарта. Его там не было, но я слышал его голос, и нашел его за разговором с Альбертом Коннором, одним из программистов. Речь шла о боевике, который он смотрел в выходные. Я стоял и ждал. Коннор все время на меня поглядывал, явно пытаясь намекнуть Стюарту, что я его жду, но Стюарт продолжал пересказывать фильм медленно и подробно, намеренно игнорируя мое присутствие.

Наконец я прокашлялся. Это был тихий звук, вежливый, неназойливый, спокойный, но мой начальник резко повернулся ко мне, будто я проорал ругательство.

– Вы когда-нибудь перестанете меня перебивать, когда я говорю? Черт побери, вы разве не видите, что я занят?

Я отступил на шаг.

– Мне только нужно было...