Георгий Литвин - Выход из мёртвого пространства

• Название: Выход из мёртвого пространства
• Автор: Георгий Литвин
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

А ведь немногим больше месяца назад тон его записей был иным. 3 июля он записывал: "В целом теперь уже можно сказать, что задача разгрома главных сил русской сухопутной армии перед Западной Двиной и Днепром выполнена... Поэтому не будет преувеличением сказать, что кампания против России выиграна в течение 14 дней".

Однако уже на 51-й день войны немецкий стратег понял, что дело обстоит совсем иначе. А ведь в это время еще некоторые наши генералы от отчаяния хватались за пистолет, в лучшем случае для того, чтобы повести в атаку батальон или даже роту, а в худшем - чтобы пустить себе пулю в лоб.

Я не случайно сослался на запись из дневников немца от 11 августа. Именно в этот день нам зачитали приказ о том, что с этого числа мы находимся в действующей армии. Задача полку: прикрывать от самолетов противника промышленную зону - Константиновку, Краматорск, Артемовск. И-16 использовались и для штурмовки войск противника.

Первые воздушные бои, первые встречи с "мессершмиттами"... Скорость нашего И-16 была меньше 500 километров в час, а у "мессершмиттов" - до 570. Ох и дорого обошлась нам эта разница в 70 километров! Нельзя сказать, что наши летчики летали хуже немецких: они совершали головокружительные фигуры высшего пилотажа, шли в лобовые атаки, хорошо взаимодействовали, но бой приходилось вести главным образом на виражах, в горизонтальной плоскости. И все это из-за отставания в скорости. Естественно, что сбивать "мессершмитты" нам удавалось не часто. А у нас уже первые потери: в воздушном бою погиб летчик Миша Найденов - сбит "мессершмиттом", на следующий день не стало младшего лейтенанта Горшунова - попал под зенитный огонь...

Когда я читаю сейчас воспоминания о первых месяцах войны, то порой встречаю слова о чувстве обреченности, которое охватило наших солдат. Не берусь спорить, не имею права. Громадной была эта война, "многоэтажной", и на каждом "этаже" все происходило и воспринималось по-разному. Больше того, готов признать, что происходившее в нашем полку (во всяком случае, в моем восприятии) - это не правило, а исключение. Да и как не признать это исключением, когда знаешь, что из пяти миллионов солдат Красной Армии в 1941 году только в плен попало три миллиона, а сколько было погибших! Трагедия, гигантская трагедия!

Но, решив писать все по правде, я этому правилу изменять не буду, даже если эта правда вроде бы противоречит общей картине, справедливость которой я полностью признаю. Так вот, в полку нашем, у тех, кого я знал, никакого чувства обреченности не было. Больше того, все как-то подобрались: ни на какого доброго дядюшку, который возьмет за ручку и всему научит, рассчитывать не приходится, значит - надо учиться всему самим. И учиться быстро, иначе собственную жизнь потеряешь еще быстрее.

Особенно настырными в этой учебе были молодые летчики - сержанты Фадеев, Копылов, Архипов. Фадеев, тот прямо по пятам ходил за каждым летчиком, вернувшимся с боевого вылета, все выспрашивал о поведении "мессеров" в бою, об их сильных и слабых сторонах, о тактических приемах немецких летчиков. "Нет-нет. - перебивал он часто рассказывающих, - ты не только говори, ты покажи! Вот так он обычно заходит или так?" И тогда переходили на язык жестов, когда ладони выполняли роль самолетов. Очень наглядно и убедительно получалось.

Но главная учеба была в небе. Расскажу об одном случае, о том, как Петя Откидач сбил свои первый самолет.

Над нашим аэродромом часто на большой высоте появлялись немецкие разведчики - "юнкерсы". Пока-то наш И-16 излетит да высоту наберет, "Юнкерса-88" уже и след простыл. Поэтому спешно поставили зенитные батареи, на них надежды было больше. Но в тот раз Ю-88 появился, когда над Константиновкой барражировали истребители Пети Откидача и Саши Волкова. Появился он со стороны солнца, и обнаружить его было не так-то легко, но дала залп зенитная батарея, и по разрывам снарядов наши летчики определили, где вражеский разведчик. Конечно, это была скорее случайность, всерьез взаимодействовать с зенитчиками мы научились позже, но и случайность - не последняя вещь на войне.

Волков вскоре вернулся на аэродром: мотор на его самолете оказался слабее, за Откидачем он не мог угнаться и скоро потерял его из виду. А Откидач вместе с "юнкерсом" как в воду канул. Только к концу дня нам сообщили, что он жив-здоров, сел на вынужденную на колхозном поле. На следующий день на это место вылетели на У-2 Михаил Кондик и техник Петр Самохин. Вскоре Кондик доставил на аэродром Откидача, а Самохин остался, чтобы эвакуировать самолет. Конечно, вокруг Петра - сразу целая толпа: рассказывай, мол. Откидач не заставил себя упрашивать.

Машину свою Петр очень берег, полный газ давал только в самых редких случаях. Появление "юнкерса" было именно таким случаем, и Откидач на форсаже ринулся к нему снизу. И надо же, разведчик оказался тем самым "меченым", за которым часто гонялись летчики нашего полка, Прозвали его так, потому что плоскости у него были постоянно закопченные, грязные. Но дела его были еще грязнее. Рассказывали, что именно с этого самолета был сброшен над окопами, которые копали наши женщины, труп советского солдата, упакованный в мешок. Потом фашистский летчик снизился и стал расстреливать женщин из пулемета. Вот какой противник достался Откидачу.

Подобрался Петр к фашисту метров на пятьсот и дал очередь. Это была ошибка. До сих пор немецкий летчик его не видел, а теперь Откидач обнаружил себя. "Юнкере" тоже дал форсаж и полез на высоту. Петр - за ним, пристреливаясь короткими очередями. На шести тысячах замолк стрелок на "юнкерсе", задымил и один из его моторов. Немец перевел машину в планирование и пошел к земле с разворотом в сторону линии фронта. Откидач жмет на гашетки, а огня нет. Оказывается, все расстрелял...

Тут Петр замолчал, словно задумался. Молчали и мы. Наконец кто-то не выдержал:

- Ну и что же ты?..

- Думал на таран идти, но ведь на такой высоте - это верная смерть. Да и бензин был уже на нуле. Решил садиться на скошенное поле, да зацепился за брошенную борону, поломал подкос и стабилизатор. Только когда вылез, увидел, сколько пробоин мне фашистский стрелок насажал. Тут ребята из села набежали. Оказывается, они наш бой видели, видели и самое главное для меня - как "юнкерс" все-таки в землю ковырнулся. Оставил я их мой самолет охранять, а сам - в село, на аэродром звонить. Вот...

Наверное, будь этот бой учебным, не миновать Откидачу большого разноса. А как же: раньше времени себя обнаружил, все патроны расстрелял, за бензиномером не следил да еще чуть самолет не угробил. Однако при разборе командир полка только заметил, да и то мимоходом:

- Экономить боеприпасы нужно, стрелять короткими очередями, да и подходить к противнику как можно ближе.

Понимал командир, что слова эти для проформы, потому что все это Откидач и так уже теперь знает, да как знает - на всю жизнь! Собственный опыт - самый лучший учитель, но и самый строгий тоже.

Смелости у наших летчиков было хоть отбавляй, а вот хладнокровия, выдержки часто недоставало. Помню, как примерно в это же время гонялся над аэродромом за бомбардировщиком "Хейнкель-111" сержант Абдуллаев.

Его И-16 быстро, точно пристроился в хвост фашисту. Расстояние между ними двести метров... сто... Даже мы на земле кричим: "Стреляй, стреляй!", как будто Абдуллаев может нас услышать. Нет, его самолет пролетает мимо фашиста и снова заходит для атаки. И так - несколько раз. Наконец "хейнкель" ушел в облака, а Абдуллаев произвел посадку. Сбежались к нему все, кто был на стоянке. Подошел и командир полка майор Судариков.

Абдуллаев весь бледный, не докладывает - кричит:

- Пулеметы отказали! Я таран ему делал!

- Так почему же не сделал, почему хвост ему не отрубил?

- Я подхожу к нему, иду на таран и глаза закрываю: страшно было. Нет удара! Понимаю, что промахнулся, снова захожу, глаза закрываю - то же самое! А потом фашист ушел...

Тут к командиру приблизился инженер по вооружению Коваленко, доложил:

- Оружие в полном порядке. Просто сержант Абдуллаев не снял с пулемета предохранитель.

Абдуллаев даже за голову схватился:

- Ай, ишак я несчастный! Как мог забыть?! Позор!

Командир, как и в случае с Откидачем, был немногословен:

- Лучше изучайте оружие, контролируйте свои действия. Прежде всего нужно метко стрелять, а на таран идти с умом и не на такой высоте.

Зато уж вечером наши остряки отвели душу. Особенно старался Вадим Фадеев. Под общий хохот он демонстрировал, как Абдуллаев, закрыв глаза, одной рукой дает полный гни, а другой поддерживает брюки. Абдуллаев смеялся вместе со всеми. А что ему еще оставалось?

Зачем я рассказал об этих случаях? Уж, разумеется, не для того, чтобы продемонстрировать, какая хорошая у меня память: мол, все помню, до мелких деталей. Нет, рассказал я все это совсем для другого. Не хочу, чтобы сегодняшняя молодежь впала в крайность и посчитала нас всех, тогдашних солдат, этакой толпой, в панике отступающей или попадающей в плен. Ничего подобного. Война - это работа, очень трудная работа, требующая от ее участников знаний массы тонкостей и хитростей. И мы этому ремеслу учились. Трудно учились, с ошибками, порой - трагическими. Но - подчеркиваю - сами учились, никто нас к этому не призывал. Мы тогда не думали, ошибся Сталин, не ошибся, не до Сталина нам было. Воевать - нам, и погибать, если плохо воевать будем, тоже нам. Так что же нам, сталинских приказов ждать? Мы тоже сам с усам, а не только Сталин.