В.Г. Макаров - Генералы и офицеры вермахта рассказывают.

• Название: Генералы и офицеры вермахта рассказывают.
• Автор: В.Г. Макаров
• Издательство: МФД
• Жанр: История
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-89511-018-8

На основе архивных материалов российских органов безопасности в сборнике впервые предпринимается попытка рассказать о людях, не по своей воле ставших заложниками идеологической системы национал-социализма, и об известных и малоизвестных событиях, участниками и очевидцами которых они являлись.

В сборнике впервые публикуются архивные документы из архивных следственных дел генерал-фельдмаршалов Э. фон Клейста, Ф. Шёрнера, генерал-полковника Р. Шмидта и других известных военачальников Третьего рейха. Книга адресована широкому кругу читателей и специалистов, интересующихся историей первой половины XX столетия.

---

Вопрос: Какие военно-дипломатические мероприятия были проведены в ходе подготовки к войне?

Ответ: Из предполагавшихся союзников Германии в войне против Советского Союза, заранее были поставлены в известность о военных мероприятиях подготовительного характера только Румыния и Финляндия. Румыния была поставлена в известность по военной линии в силу необходимости обеспечения прохода немецких войск через страну, а также усиления немецких учебных гарнизонов.

О предполагающейся войне против Советского Союза было также заявлено начальнику Генштаба финской армии — генералу Хейнрихс, причем это было сделано в крайне осторожной форме. Генерал Хейнрихс ответил, что он положительно относится к намерениям Германии и доложит маршалу Маннергейму об этих намерениях и своей положительной оценке.

С Италией никаких военных переговоров до начала войны не велось. Я не исключаю возможность извещения Италии дипломатическим путем во время переговоров Риббентропа с Муссолини. Следует указать, что военно-политические переговоры Германии с Италией не носили характера требований, наоборот, сам Муссолини, как в 1941 году, так и в 1942 году предлагал свои войска для посылки на Восточный фронт (сначала горнострелковый корпус, затем 8-ю армию)[75].

Военных переговоров с Японией не велось. Правда, мы постоянно получали от японского Генштаба информацию о состоянии русской Дальневосточной армии.

Вопрос: Когда Вам, как начальнику Генштаба, стало ясно, что война для Германии проиграна?

Ответ: Оценивая обстановку самым грубым образом, я могу сказать, что этот факт стал для меня ясным к лету 1944 года. Однако понимание этого факта пришло не сразу, а через ряд фаз — соответственно развитию положения на фронтах. Кроме того, я должен оговориться, что для меня лично это понимание выражалось в формуле, что «Германия не может выиграть войну военным путем». Вы понимаете, что начальник Генштаба страны, которая продолжает вести войну, не может придерживаться мнения, что война будет проиграна. Он может предполагать, что война не может быть выиграна. С лета 1944 года я понял, что военные уже сказали свое слово, и не могут оказать решающего воздействия — дело осталось за политикой[76].

Необходимо учитывать, что даже в 1944—[19]45 годах военно-экономическое положение Германии, и положение с людскими ресурсами не было катастрофическим. Производство вооружения сохранялось на достаточном уровне, который позволял поддерживать армию в нормальном состоянии.

Воздушные бомбардировки выводили отдельные предприятия из строя, однако, их удавалось быстро восстанавливать.

Можно сказать, что военно-экономическое положение Германии стало безнадежным только к концу 1944 года, а положение с людскими ресурсами — к концу января 1945 года. Относительно внешнеполитического положения Германии почти ничего не могу сказать, так как в последнее время не участвовал в дипломатических переговорах.

Начиная с лета 1944 года, Германия вела войну за выигрыш времени, в ожидании тех событий, которые должны были случиться, но которые не случились. Большие надежды возлагались также на наступление в Арденнах[77], которое должно было возвратить Германии линию Зигфрида и обеспечить стабилизацию Западного фронта.

Вопрос: На какие реальные военные и политические факторы рассчитывала Германия, ведя войну за выигрыш времени?

Ответ: На это вопрос ответить очень трудно, точнее почти невозможно. В войне, в которой с обеих сторон участвовало много государств, различные армии, различные флоты, различные полководцы, в любое время могло возникнуть совершенно неожиданное изменение обстановки, в результате комбинации этих различных сил. Эти неожиданные события нельзя предсказать, но они могут оказать решающее влияние на всю военную обстановку.

О политических расчетах фюрера я не могу ничего сказать, ибо он последнее время очень резко отделял все военное от политического.

Вопрос: В чем заключался смысл сопротивления, которое продолжала оказывать Германия?

Ответ: Как я уже сказал, это была затяжка в ожидании политических событий, и частично, — в ожидании улучшения военной обстановки. Я уверен, что если бы со стороны союзников в свое время были предложены другие условия, чем требование безоговорочной капитуляции, то Германия прекратила бы сопротивление гораздо раньше. Однако других предложений не поступило, и нам оставалось, как честным солдатам, только биться до последней возможности. Я не считаю то положение, в котором очутилась сейчас Германия, хуже того, если бы она капитулировала раньше. Я спрашивал фюрера, имеются ли возможности ведения дипломатических переговоров с союзниками, и завязаны ли какие-либо политические связи, — Гитлер либо давал резко отрицательный ответ, либо вообще не отвечал на подобные вопросы.

Вопрос: Правильно ли будет считать, что Вы от начала до конца были согласны с военно-политической линией Гитлера и поддерживали ее до момента капитуляции?

Ответ: Я не всегда и не по всем вопросам соглашался с фюрером, но он почти никогда не учитывал моего мнения при принятии решения по основным вопросам.

Внутренне, я также часто не соглашался с ним, но я солдат и мое дело выполнять, что мне приказывают. Мы имели право высказывать свое мнение, но никогда не оказывали влияния на решения.

Я должен указать, что с момента, когда Браухич был смещен с поста главнокомандующего сухопутной армией[78] и передал эту должность Гитлеру, фюрер дал мне понять, что я не должен становиться между ним и армией. С этого времени я был почти исключен из сферы вопросов Восточного фронта и занимался остальными театрами военных действий, а также вопросами координации действий армии, ВВС и флота. Основным советником фюрера по вопросам Восточного фронта стал нач[альник] Генштаба сухопутной армии. С тех пор и начало возникать разделение функций между Верховным командованием вооруженных сил (ОКВ) и Генштабом сухопутной армии (ОКХ). Первое занималось Западным фронтом, Италией, Норвегией; второе — только Восточным фронтом. Поэтому мне было трудно оказывать какое-либо влияние на решения, принимаемые на советско-германском фронте. С 1941 года я также не принимал участия в руководстве военной промышленностью, ибо для этого было создано специальное министерство вооружения и военной промышленности.

В отношении внешней политики, то чем тяжелее и угрожающе становилось военное положение, то тем более замкнутым становился фюрер в своих высказываниях. По вопросу внешней политики он совещался только с Риббентропом.

Вопрос: Чем Вы объясняете, что Гитлер постепенно отстранял Вас от руководства важнейшими областями государственного управления?

Ответ: Я объясняю это следующими причинами:

а) что фюрер взял на себя лично непосредственное командование сухопутной армией. Он вообще не терпел противоречий себе, тем более он не мог перенести, что я противопоставляю свой авторитет. Мне было официально указано, что мое несогласие с фюрером я могу высказывать только ему с глазу на глаз, но ни в коем случае не в присутствии других лиц.

б) у меня сложилось впечатление, что фюрер не доверял мне и моим взглядам. Я не могу этого обосновать, я чувствовал это интуитивно. В последнее время он очень приблизил к себе оперативный штаб Ставки Верховного командования под руководством генерал-полковника Йодль, исключив меня из круга своих ближайших советников. Возможно, я не оправдал надежд фюрера как стратег и полководец. Это понятно, ибо полководцами не становятся, а рождаются. Я себя не считаю полководцем, так как мне не пришлось провести самостоятельно ни одной битвы, и ни одной операции. Я оставался нач[альником] штаба, выполняющим волю полководца.

Вопрос: Как Вы расцениваете военные способности Гитлера?

Ответ: Он умел находить правильные решения в оперативно-стратегических вопросах. Совершенно интуитивно он ориентировался в самой запутанной обстановке, находя правильный выход из нее[79]. Несмотря на это, ему не хватало практических знаний в вопросах непосредственного осуществления операций. Прямым следствием являлось то, что он, как правило, слишком поздно принимал все решения, ибо никогда не мог правильно оценить время, разделяющее принятие решения от его воплощения в жизнь.

Вопрос: Считаете ли Вы себя ответственным за то положение, в котором очутилась Германия, проиграв войну?

Ответ: Я не могу отрицать факта, что Германия и германский народ очутились в катастрофическом положении. Если о всякой политике судят по ее результатам, то, можно сказать, что военная политика Гитлера оказалась неправильной, однако, я не считаю себя ответственным за катастрофу Германии, ибо я ни в коей мере не принимал решений, ни военного, ни политического характера, я только выполнял приказы фюрера, который сознательно взял на себя не только государственную, но и военную ответственность перед народом.