В.Г. Макаров - Генералы и офицеры вермахта рассказывают.

• Название: Генералы и офицеры вермахта рассказывают.
• Автор: В.Г. Макаров
• Издательство: МФД
• Жанр: История
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-89511-018-8

На основе архивных материалов российских органов безопасности в сборнике впервые предпринимается попытка рассказать о людях, не по своей воле ставших заложниками идеологической системы национал-социализма, и об известных и малоизвестных событиях, участниками и очевидцами которых они являлись.

В сборнике впервые публикуются архивные документы из архивных следственных дел генерал-фельдмаршалов Э. фон Клейста, Ф. Шёрнера, генерал-полковника Р. Шмидта и других известных военачальников Третьего рейха. Книга адресована широкому кругу читателей и специалистов, интересующихся историей первой половины XX столетия.

---

Вопрос: Что вам известно о приказах фон Клейста за период его командования 1-й и 6-й танковыми армиями?

Ответ: Об этом мне ничего не известно. В то время я под его командованием не находился и никогда с ним об этом не беседовал.

Протокол записан с моих слов правильно, мне переведен на немецкий язык, что подтверждаю своей подписью.

ЕННИКЕ

Допросил: Начальник опергруппы МВД СССР подполковник КАРЛИН

Сотрудник опергруппы МВД СССР майор НАЗАРОВ

Вел перевод переводчик ВОЙТЕНКО

ЦА ФСБ России. Д. Н-21135. В 3-х тт. Т. 2. Л. 197—200. Заверенная копия. Машинопись. Подлинник протокола допроса на немецком языке — т.2, л.д. 201—205.

№3. ПРОТОКОЛЬНАЯ ЗАПИСЬ ОПРОСА ГЕНЕРАЛ-ФЕЛЬДМАРШАЛА В. КЕЙТЕЛЯ[69]

[17 июня 1945 г,]

Курорт Мондорф, Люксембург

Кейтель Вильгельм, генерал-фельдмаршал, 62 лет, начальник Генерального штаба вооруженных сил Германии.

Вопрос: С какого времени Вы занимали пост начальника Генштаба вооруженных сил Германии?

Ответ: Я являлся начальником Генштаба вооруженных сил Германии с 1935 года и, исполняя эти обязанности, руководил разработкой, организацией и проведением операций вооруженных сил страны — сухопутной армией, ВВС и ВМФ.

Вопрос: Являлись ли Вы членом национал-социалистической партии?

Ответ: Согласно существовавшему в немецкой армии правилу, военнослужащие не могут являться членами партии, и я не составлял исключение. Правда, в 1939 г., личным указом Гитлера я был награжден Золотым почетным значком НСДАП[70], однако, эта награждение не имеет отношения к членству в партии. В 1939 года в Германии не были еще восстановлены военные ордена, и поэтому Гитлер, желая наградить меня после захвата Чехословакии, вручил мне этот значок.

Вопрос: Были ли Вы согласны с политикой национал-социалистической партии?

Ответ: На этот вопрос мне ответить очень трудно. Я не могу сказать, что был согласен со всеми мероприятиями партии, однако, поддерживал ее мероприятия по укреплению и восстановлению вооруженных сил Германии. Я должен заявить, что теперь — по прошествии долгого времени, мне трудно восстановить в памяти все события, и поэтому я затрудняюсь ответить.

Вопрос: С какого времени Германия начала подготовку к войне против Советского Союза, и какое участие Вы принимали в этой подготовке?

Ответ: Вопрос о возможности войны с Советским Союзом впервые встал с некоторой определенностью к концу 1940 года. В период осень 1940 года — зима 1940—[19]41 года этот вопрос ставился только в плоскости возможности активных действий германских вооруженных сил на Востоке, с целью предупреждения нападения России на Германию[71]. В этот период никаких конкретных мероприятий Генштабом не предпринималось. В период зима 1941 года — весна 1941 года война на Востоке считалась почти неизбежной и Генштаб начал подготовительные мероприятия и разработку планов войны.

Я не могу сказать, какими политическими планами располагал Гитлер, но в отношении подготовки войны на Востоке я исключительно руководствовался оценкой с военной точки зрения. Генштаб располагал данными, что с ранней весны 1941 г. Советский Союз приступил к массовому сосредоточению своих сил в приграничных районах, что свидетельство о подготовке СССР, если не к открытию военных действий, то, по крайней мере, к оказанию открытого военного давления на внешнюю политику Германии.

Первоначально я относился к возможности начала войны на Востоке весьма скептически, о чем может свидетельствовать мой меморандум[72] на имя министра иностранных дел от сентября 1940 года, в котором я считал войну с Советским Союзом маловероятной. Однако в ходе развития событий зимы 1940—[19]41 годов это мнение подверглось значительным изменениям, в первую очередь под влиянием разведывательных данных о сосредоточении русских войск.

Для нас было очевидно, что аналогичная подготовка ведется Советским Союзом и по дипломатической линии. Я считаю, что решающим событием в этом отношении явился визит Молотова в Берлин[73] и его переговоры с руководителями германского правительства. После этих переговоров я был информирован, что Советский Союз поставил ряд абсолютно невыполнимых условий по отношению к Румынии, Финляндии и Прибалтике. С этого времени можно считать, что вопрос о войне с СССР был решен. Под этим следует понимать, что для Германии стала ясной угроза нападения Красной Армии.

Эта опасность стала особенно ясной после шагов СССР в Балканской политике. В частности — в отношениях Советского Союза с Югославией мы видели, что Сталин абсолютно недвусмысленно обещает Югославии военную поддержку[74] и рассчитывает использовать ее как удобный политический плацдарм для развертывания дипломатического воздействия, а в случае необходимости — и непосредственных военных действий. Прямым выводом напрашивалась необходимость нейтрализовать эти мероприятия Советского Союза, что и было сделано путем молниеносного удара по Югославии.

Я утверждаю, что все подготовительные мероприятия, проводившиеся нами до весны 1941 года, носили характер оборонительных приготовлений на случай возможного нападения Красной Армии. Таким образом, всю войну на Востоке в известной мере можно назвать превентивной. Конечно, при подготовке этих мероприятий мы решили избрать более эффективный способ, а именно — предупредить нападение Советской России и неожиданным ударом разгромить ее вооруженные силы.

К весне 1941 года у меня сложилось определенное мнение, что сильное сосредоточение русских войск и их последующее нападение на Германию может поставить нас в стратегическом и экономическом отношениях в исключительно критическое положение. Особо угрожаемыми являлись две, выдвинутые на Восток, фланговые базы — Восточная Пруссия и Верхняя Силезия. В первые же недели нападение со стороны России поставило бы Германию в крайне невыгодные условия. Наше нападение явилось непосредственным следствием этой угрозы.

В политическом смысле было ясно, что Сталин рассчитывает на затяжку войны на Западе, которая должна была максимально истощить Германию и обеспечить возможность для СССР захватить инициативу в мировой политике в свои руки.

В настоящее время мне, как человеку лично принимавшему участие в оценке обстановки и планировании мероприятий 1941 года, очень трудно полностью составить объективное мнение о правильности наших планов. Однако Генштаб в 1941 году, составляя военные планы, руководствовался именно теми основными положениями, на которые я указал выше.

Вопрос: Осветите общий оперативно-стратегический замысел немецкого Верховного командования в войне против Советского Союза?

Ответ: При разработке оперативно-стратегического плана войны на Востоке, я исходил из следующих предпосылок:

а) исключительный размер территории России делает абсолютно невозможным ее полное завоевание,

б) для достижения победы в войне против СССР, достаточно достигнуть важнейшего оперативно-стратегического рубежа, а именно — линии Ленинград—Москва—Сталинград—Кавказ, что исключает для России практическую возможность оказывать военное сопротивление, так как армия будет отрезана от своих важнейших баз, в первую очередь — от нефти,

в) для разрешения этой задачи необходим быстрый разгром Красной Армии, который должен быть проведен в сроки, не допускающие возможность возникновения войны на два фронта.

Я должен подчеркнуть, что в наши расчеты не входило полное завоевание России. Мероприятия в отношении России после разгрома Красной Армии намечались только в форме создания военной администрации (т.н. рейхскомиссариатов), о том, что предполагалось сделать позже — мне неизвестно, возможно, что это планировалось по линии политического руководства. По крайней мере, я знаю, что при разработке планов войны на Западе, немецкое командование и политическое руководство никогда не задавались определенными политическим формами, которые должны были быть установлены в государствах после их оккупации.

Вопрос: Рассчитывало ли немецкое Верховное командование молниеносно разгромить Красную Армию, и в какие сроки?

Ответ: Безусловно, мы надеялись на успех. Ни один полководец не начнет войну, если неуверен, что ее выиграет, и плох тот солдат, который не верит в победу. Другое дело, что я не мог не сознавать значительные трудности, связанные с ведением войны на Восточном фронте. Мне было ясно, что только военное поражение Красной Армии может привести к выигрышу войны. Мне трудно указать точные сроки, в которые планировалось проведение кампании, однако, можно сказать, что приблизительно, мы рассчитывали закончить операции на Востоке до наступления зимы 1941 года. До этого времени немецкие вооруженные силы должны были уничтожить сухопутную армию Советского Союза (которую мы оценивали в двести—двести пятьдесят дивизий), его ВВС и ВМФ, выйдя на указанный стратегический рубеж.