Питер Дэвид - Сэр Невпопад из Ниоткуда

• Название: Сэр Невпопад из Ниоткуда
• Автор: Питер Дэвид
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Юмористическая фантастика
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-14232-0

Юноше-оруженосцу со странным именем Невпопад, к тому же еще и калеке от рождения, судьба, казалось бы, должна отвести роль статиста, фигуры третьестепенной на фоне великих батальных подвигов славных рыцарей, состоящих на службе у доброго короля Рунсибела Истерийского. Но почему-то он постоянно оказывается в эпицентре грозных и опасных событий, из которых неизменно выходит победителем. Может быть, и вправду справедливо предсказание покойной матери нашего непредсказуемого героя, и он действительно тот самый избранник, с приходом на трон которого в Истерийском королевстве наступит Золотой век?

---

Принцесса уселась на охапку соломы в углу амбара и вытянула ноги вперед.

— Хотите правду? При всем том, что я нередко напоминаю окружающим о своем титуле и требую от них соответствующего отношения к своей особе… Чтобы их позлить или поставить на место… Мне, представьте себе, вовсе не по нраву быть принцессой. И я не испытываю ни малейшей радости от того, что родилась в королевской семье. Кстати, это одна из причин, по которым родители меня отправили в монастырь к благочестивым женам. Мои отец и мать, представьте себе, начали подыскивать мне жениха из числа юношей благородного происхождения, когда мне едва сравнялось восемь! — На лице ее мелькнула гримаса досады. — Они хотели решить этот вопрос раз и навсегда, не думая о том, как отнесусь к этому я сама, когда вырасту.

— А знаете ли вы, что множество людей с гораздо более скудными средствами, чем те, которыми располагают ваши августейшие родители, и занимающих куда более скромное положение — крестьяне, цеховые ремесленники, — поступают со своими отпрысками в точности так же. Браки по расчету — добавлю: родительскому — везде приняты, во всех слоях общества. Расчеты могут быть крупней или мельче, но суть-то от этого не меняется, — заметил я.

Энтипи покосилась на меня, поджав губы, и с неохотой произнесла:

— Вот оно что. Да, вы, пожалуй, правы. Я как-то об этом не подумала.

«Боже, — промелькнуло у меня в голове, — она стала вести себя почти по-человечески». Я даже занервничал, честное слово.

— Но как бы там ни было, — продолжала она, — меня то и дело знакомили с этими юными принцами, герцогами, лордами и бог знает с кем еще. И все они до единого едва не лопались от сознания собственного величия, их так и распирало от гордости. И каждый так себя держал, словно рассчитывал, что я стану млеть от счастья при одной только мысли о возможности стать его невестой, а впоследствии женой. Ах, видели бы вы их… До чего же манерные, самовлюбленные, напыщенные идиоты… Можете не сомневаться, я каждому дала понять, какого я о нем мнения. Наверное, самым неприятным для меня во всем этом было то, что в них я словно бы видела собственное свое отражение. И понимала, что сама не лучше любого из них. И если они казались мне омерзительными типами, то какой же считали окружающие саму меня? — Принцесса вопросительно взглянула в мою сторону, но я только плечами пожал. Вопрос звучал риторически. — Так что каждого следующего кандидата я отвергала со все большим презрением, которое испытывала также и по отношению к самой себе…

— Воображаю, какие сцены вы устраивали не только соискателям вашей руки, но и родителям.

— Вот именно. Отец и мать в конце концов решили, что я не заслуживаю того, чем меня так щедро одарила судьба. Не ценю ее благорасположения ко мне. Вот в этом они были не правы. Я прекрасно отдавала себе отчет, что по воле случая родилась в самой богатой и знатной семье королевства. И заслужила этого не больше, чем кто угодно другой. Я, понимаете ли, смотрела на вещи непредвзято, в отличие от них обоих. Король с королевой считали подобные взгляды чистейшим вздором. И они меня отправили к благочестивым женам, чтобы, возвратившись, я наконец по достоинству оценила то, чего была лишена в монастыре и что обрела вновь.

— Как думаете, они достигли своей цели?

— А вы как считаете?

Я оглядел ее с ног до головы.

— По-моему, вы прекрасно разобрались в причинах этого поступка своих родителей. Вы их, одним словом, поняли, но не простили. И стали срывать зло на благочестивых женах, хотя по-настоящему ничего не имели против той тяжелой работы, что они на вас взваливали. Это ведь облегчало вашу совесть.

— А-а-а, так вы готовы признать, что я наделена совестью? Еще несколько дней назад вы бы этого мне не сказали.

— Боюсь, вы правы.

— Значит, теперь вы обо мне лучшего мнения, чем прежде.

— Теперь? — Я развел руками. — Честное слово, трудно сказать.

— Что ж, вы по крайней мере правдивы. И на том спасибо. — Она улыбнулась.

Представьте, когда она не кривлялась, не корчила из себя бог весть что, улыбка ее становилась на удивление милой и открытой, и это было ей очень к лицу. Но я, конечно же, об этом смолчал. Что я, сумасшедший, говорить вслух о подобных вещах?

Но тут лицо принцессы вдруг омрачилось. Она наклонила голову, глядя на носки своих башмаков.

— Что-то не так? — забеспокоился я.

— Тэсит все медлит, не ищет, не спасает меня. — За сим последовал тяжелый вздох. — Я-то его считала героем, и сам он так себя называл. Но герой давно бы уже меня спас, преодолев все трудности. Он не промешкал бы.

Я поерзал на месте, внезапно почувствовав себя ужасно неловко.

— Уверен, он непременно отыскал бы вас, если б смог. Но ему что-то мешает. И от этого он не перестает быть героем, поверьте…

— Ничего подобного, — насупилась Энтипи. — Когда что-то кому-то обещаешь, а после забываешь о своем обещании… Это так неблагородно! Трудно доверять людям после того, как с тобой так обошлись. Никому больше не поверю. Никогда!

— Всецело разделяю ваше настроение.

Мои слова ее удивили. Она окинула меня недоуменным взглядом.

— Почему?

— Какое это имеет значение?

— Большое! Для меня. — По тону, каким она это произнесла, я понял, что данный вопрос и впрямь очень для нее важен. — Почему вы так говорите? Это как-то связано с графиней, с деньгами, которые вы получили в замке? Я ведь заметила, вы вместе с ней выходили из зала. Она вас когда-то предала, причинила вам зло, а себя при этом так скомпрометировала, что вы потребовали от нее деньги и драгоценности взамен на свое молчание?

Господи, да у нее ум острый, как кинжал! Как стрелы гарпов. Я, по правде говоря, сперва собрался было солгать ей, отпереться от всего, о чем она столь верно догадалась. Но встретился с ней взглядом… и слова лжи застряли у меня в горле.

Так что пришлось рассказать все как было.

Не понимаю, зачем я это сделал. Энтипи все это нисколько не касалось. Да с другой стороны, и врать было вовсе не обязательно. Я мог просто отмахнуться от нее, заявив: «Это не ваше дело, принцесса». Но что-то в глубине души меня буквально подталкивало выложить ей все как на духу.

Разумеется, я не стал пересказывать историю моей жизни от начала и до момента встречи с ней. И ни словом не упомянул о знакомстве с Тэситом. Но поведал без утайки, как Астел лишила меня не только невинности, но и готовности доверять людям. Как бы мало я ни был изначально к этому склонен. Я закончил свой рассказ на том, как был ею оставлен в конюшне с разбитой головой, чувствуя вкус материнского праха на губах. И без гроша в кармане.

Энтипи слушала меня затаив дыхание, не перебивая и не сводя глаз с моего взволнованного лица. А когда я замолчал — кажется, целая вечность миновала, — с чувством воскликнула:

— На вашем месте я бы весь мир возненавидела!

Боже, девчонка ухватила самую суть! Она меня поняла, как никто другой. Но решимость, с какой она высказала свое суждение, меня, признаться, несколько даже напугала.

— Невероятно, — она покачала головой, — как вы после всего этого способны быть таким героем!

Ну вот, приехали. Выходит, не слишком-то хорошо она поняла меня.

Я сидел на полу посередине амбара. Энтипи слезла со своей охапки сена и уселась подле меня. Мы долго и оживленно болтали, но я все же по-прежнему держался начеку. По-моему, она тоже. Однако беседа наша была вполне откровенной. В основном мы делились друг с другом своими взглядами на жизнь в целом. По большей части довольно циничными. Во всем, что она говорила, чувствовались острый ум и умение схватывать самую суть вещей. Качество, которым редко бывают наделены сильные мира сего. Как правило, их взор не проникает в глубину предметов и явлений, а лишь скользит по поверхности.

— Иногда, — доверительно произнесла Энтипи, — я ловлю себя на мысли, что единственный разумный и здравомыслящий человек из всех, кто обитает при дворе моего отца, — это шут. По крайней мере, он один относится к жизни именно так, как она того заслуживает, — с насмешливой снисходительностью. И до чего же забавно, что, когда он без обиняков высказывается в этом духе, мои родители и все остальные принимают его разумные и веские слова за веселые шутки и хохочут вовсю. А самое смешное во всей этой ситуации то, что они не понимают, что смеются над самими собой, выставляют себя дураками набитыми. В общем, глубины мысли шута, который их обязан развлекать и забавлять, они никогда не постигнут. Жалкие идиоты.

Мне ничего другого не оставалось, кроме как с ней согласиться.

Я заметил, что чем доверительней и непринужденней становился наш разговор, тем принцесса ближе ко мне придвигалась, пока наконец, поздним вечером, расстояние между нами не сократилось до каких-нибудь нескольких дюймов. В амбаре было прохладно, и я кожей ощущал тепло ее тела. Это было, с моей точки зрения… совершенно неуместно. Мы снова погрузились в молчание, на сей раз — неловкое, потому что я чувствовал: принцесса хочет еще что-то мне сказать. То, чего я не желаю слушать.