Рихард Дюбель - Кодекс Люцифера

• Название: Кодекс Люцифера
• Автор: Рихард Дюбель
• Издательство: Книжковий Клуб «Клуб сімейного дозвілля»
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2007
• ISBN: 978-966-14-0264-4

«Кодекс Люцифера» – самая могущественная книга на земле, плод, украденный с древа познания. Папа Урбан VII находит ее в тайном архиве Ватикана, но фолиант оказывается лишь копией. Значит, в чьих-то руках находится оригинал, с помощью которого можно вызвать конец света… От пережитого потрясения Папа умирает.

И тогда книгу принимаются искать монахи, кардиналы, императоры, алхимики и многие другие заинтересованные во всемирном господстве.

---

Кайзер Рудольф сегодня не проводил время в своей кунсткамере, а оставался лежать в кровати в спальне. Казалось, он был в более мирном настроении, чем обычно, поскольку позволил своему лейб-медику осмотреть себя. Полное нежелание следить за элементарной гигиеной, длившееся целую неделю, закончилось несколько дней назад, и горничные сожгли все покрывала, полог балдахина и ковры и позаботились о том, чтобы вместо них принесли свежие, открыли все окна и в течение двухдневной борьбы победили запах гниющих экскрементов, омертвевшей и гноящейся кожи и скисших половых выделений, ранее проникавший, казалось, во все углы дворца. Спальня кайзера прямо-таки благоухала свежестью, когда Андрей вошел в нее; в ней присутствовали лишь легкий обертон заваренных лекарственных трав и спирта И еще одна нотка, почти не ощущаемая, становящаяся явственной лишь при приближении к кровати кайзера, – запах паленой шкуры или раскаленного рога, улавливаемый скорее горлом, а не носом, который, будь он сильнее, непременно вызвал бы рвоту. Доктор Гваринони обращался с Андреем подчеркнуто уважительно, но тот факт, что он ко всем и каждому, за исключением своего пациента, относился с абсолютно одинаковым уважением, заставлял Андрея чувствовать в нем друга. Врач сунул Андрею в руку просмоленный сверток, перевязанный в верхней части и холодный как лед.

– Его величество жалуется на жар и боль в верхней части тела, – прогудел Гваринони. – Прижимайте это к его подбородку, если он потребует, но будьте осторожны: слишком сильное давление тоже причинит ему боль.

– Что с ним? – прошептал Андрей.

Врач окинул его взглядом, говорившим, что, как бы просто он ни объяснил ситуацию, Андрей все равно не поймет ее. Андрей знал, что Бартоломео Гваринони коллекционировал различных амфибий и насекомых и хранил их в заполненных спиртом банках; он представил себе, что на такой же взгляд натыкается лягушка, отважившаяся вопросительно заквакать, пока врач готовит ей могилу.

– Что-то пожирает его кости, – наконец ответил Гваринони. Он поднес к носу Андрея руку, от которой поднимался запах горелого рога. Тот отшатнулся. – Вы тоже будете так пахнуть, не беспокойтесь, – заметил Гваринони. – Вы не сможете так аккуратно держать мешочек, чтобы запах не проник вам в кожу. Чтобы избавиться от него, нужно будет тщательно тереть руки золой, почти до крови. Хорошо вам повеселиться во время рассказа историй, и не забудьте задержать дыхание, когда он попросит вас пошептать ему на ушко.

Врач холодно улыбнулся и удалился.

Оставшись наедине с кайзером, Андрей в сотый раз рассказал ему историю о том, как его отец охотился за Книгой, содержавшей в себе мудрость дьявола и стоившей жизни и ему, и его жене, в то время как их маленькому сыну удалось спастись лишь благодаря удачному стечению обстоятельств; и в тысячный раз спросил себя: неужели кайзеру ни разу не приходило в голову, что его первому рассказчику больно в подробностях описывать, как он стал круглым сиротой?

А сейчас он снова сидел в своей крошечной тюремной камере, смотрел на ленивый танец клубов дыма и мерз – еще один день в цепи немой муки, одиночества и скуки, из которых состояла вся его жизнь. Бывали случаи, когда он страстно хотел стать посреди улицы, заткнуть уши, открыть пошире рот и глаза и кричать, кричать, кричать, пока не лопнут шейные артерии или пока не остановится сердце. Кайзер не произнес ни одного слова, он просто лежал с полуоткрытым ртом, пускал слюни и время от времени издавал какой-то звук, слегка походивший на стон. Рука Андрея, державшая пакет со льдом, онемела, и все время, проведенное в спальне кайзера, он так слабо дышал, что чуть было не задохнулся, хотя запах в непосредственной близости к кровати был ничуть не хуже, чем у двери.

Покинув наконец спальню кайзера, юноша предусмотрительно обнюхал руку. Специфический запах к ней не пристал. Врач солгал ему, или же ему хватило мужества дотрагиваться до пациента сильнее, чем на то решился Андрей, и потому его кожа впитала больше запаха. С ощущением, что его снова обдурили, Андрей поплелся домой.

Неожиданно ему пришло в голову, что шаги, звук которых он слышал недавно и которые направлялись от дворца к его дому, не прошли мимо его двери. Он также не слышал, чтобы в ближайших соседних домах открылась или закрылась дверь, а ведь эти звуки обычно легко проникали в его обитель. Андрей мгновенно вспотел. Это был миг, которого он страшился с того самого дня, когда верховный судья Лобкович приказал вытащить его из хижины Джованни Ското: кайзер Рудольф или потерял всяческий интерес к нему и его рассказам, или скончался. В любом случае, судьба отдавала его на милость шакалам, ненавидевшим Андрея за то, что его восхождение при дворе произошло не спустя несколько десятилетий после его появления, и готовым привести в исполнение приговор, вынесенный еще тогда и просто отсроченный: привязать его к решетке, парящей над головами толпы, и смотреть, как палач вспарывает ему живот, засовывает крюк прямо в гущу спутанных кишок и начинает вращать лебедку, к которой крюк привязан цепью для подвешивания туш.

Андрей будто окаменел на стуле. В ушах у него шумела кровь, как если бы он уже слышал свой собственный безумный вопль боли. Стук в дверь заставил его вскочить. Инстинкты взяли верх над разумом. Он оттолкнул от себя стул, вскарабкался на стол и как безумный вцепился в створку окна. Кувшин с водой свалился со стола на пол, вода брызнула во все стороны, кружок льда прокатился, как диск толщиной с палец, к камину и свалился набок.

Окна примерзли. Андрей дергал их с такой силой, что стол начал подпрыгивать, а второй стул опрокинулся. Входная дверь открылась. Андрей застонал, охваченный слепой паникой, вскочил, широко расставил ноги и попытался вырвать оконный косяк из стены. Ему даже не пришло в голову, что, поскольку оба окна выходят на улицу, он все равно попадет в руки своих преследователей. Окна заело, и они стойко выдерживали его напор.

– А-а-а-черт-побери-дьявол-чертова-штуковина! – пронзительно вскрикнул Андрей.

Он краем глаза увидел, что кто-то вошел в комнату. Ему показалось, что он заметил седую голову верховного судьи Лобковича и заслоняющую солнце фигуру барона Розмберки, а за ними с полдюжины солдат. Руки его ослабели, и он вынужден был опереться на створку окна, вместо того чтобы вырывать ее. Юноша бросил взгляд через плечо.

В дверном проеме стояла худощавая фигура в длинном ярком плаще, доходящем до самого пола, с отороченным мехом капюшоном, покрывающим голову. Человек поднял руки и снял капюшон. Под ним оказалась юная дама с узким, в форме сердца, лицом, прямым носом, большими глазами и волевыми, необычно изогнутыми бровями. Волосы ее, по испанской моде, были зачесаны назад и подняты вверх, где их удерживала маленькая шляпка. Один темно-русый локон выбился из прически и падал на лоб. Она посмотрела на Андрея снизу вверх и неожиданно рассмеялась.

– Э… – выдавил из себя Андрей.

Он внезапно понял, что стоит, согнувшись, как борец, на столе, изо всей силы вцепившись в створку окна; что по комнате, как поверженные противники, разбросаны стулья и что вода среди осколков кувшина начала покрываться тонким слоем льда. Он выпустил из рук створку и сделал беспомощный жест в сторону окна.

– Что, заело? – поинтересовалась незнакомая девушка.

Андрей никак не мог найти хоть какой-то разумный ответ. Она снова посмотрела на него, и ее улыбка стала шире. Андрей не знал, что в большей степени лишило его дара речи: то, что это оказались вовсе не Лобкович с Розмберкой; то, что кто-то впервые переступил порог его дома; или то, что именно в этот момент он высился на своих длинных ногах, как пугало, посреди стола и был таким же хорошим собеседником, как кусок бревна. Он заметил, что все еще раскачивается, стоя на коленях, резко выпрямился и врезался макушкой в потолок. Его посетительница рассмеялась.

– Если вы всегда так поступаете, чтобы развеселить своих гостей, то ради вашего же здоровья я надеюсь, что гости здесь бывают нечасто, – заметила она.

Андрей, потиравший ушибленную голову, другой рукой водил в воздухе, чтобы взяться за что-то и не упасть; ему попалась створка окна. Он оперся на нее, повернулся – и окно без всяких проблем открылось. Наружу! В последнюю секунду Андрею удалось схватиться за потолочную балку Его посетительница закрыла лицо руками и так хохотала, что на глазах у нее выступили слезы. Инстинкт, прятавшийся где-то глубоко внутри Андрея, понял, что на возвращение разума к его хозяину пока полагаться нельзя, и принял командование на себя. Молодой человек слез со стола и встал на непослушных ногах перед девушкой. Роста она была небольшого, ему по грудь, а в пышном испанском наряде и вовсе казалась юной и хрупкой.

– Э-э-э… – промямлил он.

Она перестала смеяться. Андрей нервно сглотнул. Уголки ее губ предательски подрагивали, но она сумела придать себе серьезный вид.