Журнал «Если» - «Если», 2011 № 09

• Название: «Если», 2011 № 09
• Автор: Журнал «Если»
• Издательство: Издательский дом «Любимая книга»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2011
• ISBN: ISSN 1680-645X

Далия ТРУСКИНОВСКАЯ. ПЕРЕВОДЧИК СО ВСЕХ ЯЗЫКОВ

«Великим и могучим» он тоже владеет. Да только в Латтонии этот язык под запретом.

Анна КАНЬТОХ. МИРЫ ДАНТЕ

Члены экипажа станции ведут постоянную борьбу — с дьяволами, друг с другом, с самими собой. Но к чему приведет это противостояние?

Сергей БУЛЫГА. Я МАЛЕНЬКАЯ ПТИЧКА

…хрупкая и невинная. Почему же меня все так ненавидят?

Святослав ЛОГИНОВ. ЗОЛУШКА-NEWS

Эта служба и опасна, и трудна — ловить разного рода оборотней без знаков различия.

Джеймс СТОДДАРД. ЗАКОУЛКИ ВРЕМЕНИ

Герои произведения живы, пока звучат их сказки, и тянутся эти истории гораздо дольше, чем 1001 ночь.

Дарья ЗАРУБИНА. СНЫ О БУДУЩЕМ

…посещают бедного пациента скорбного дома, приводя в смятение его и без того трепетную натуру.

Альберт КОУДРИ. СМЕРТИ — СМЕРТЬ!

Призракам свойственна некоторая назойливость, но этот своими гнусными выходками попрал все законы корпоративной этики.

Кэли УОЛЛЕС. БОТАНИЧЕСКИЕ УПРАЖНЕНИЯ ДЛЯ ДЕВОЧЕК

Здесь утром приходит весна, а зима начинается к чаю.

Евгений ЛУКИН. ЗДРАВСТВУЙ, БЕССМЕРТИЕ!

Очередной изящный парадокс от любимого автора.

Евгений ГАРКУШЕВ. ДА ЧТО ТАМ, РАЗБЕРЕМСЯ!

Почему Советский Союз так и не выполнил лунную программу? Отчего взорвался Чернобыль? Оказывается, виноваты в этом… трансфомеры!

Аркадий ШУШПАНОВ. МАЛЬЧИК И ТЬМА

Эта эпопея открыла новые пути в литературе и кинематографе! Закончилась ли она?

Вл. ГАКОВ. ГЕНЕРАЛЬНЫЙ КОНСТРУКТОР «ЭНТЕРПРАЙЗА»

Корабль, запущенный в полувековой полет, был сконструирован до тех пор никому не известным сценаристом.

ВИДЕОРЕЦЕНЗИИ

Уже и великие режиссеры-реалисты никак не могут обойтись без фантастики!

Валерий ОКУЛОВ. ТАЙНЫ «БЕЛОГО ПЯТНА»

Этот писатель не стал классиком жанра, но положил начало целой школе.

Глеб ЕЛИСЕЕВ. ФИНИШ? НЕТ, СТАРТ!

В предыдущем номере мы поздравили писателя с юбилеем, а в этом поговорим о его новой книге.

Дмитрий ВОЛОДИХИН. ИЗБАВЛЕНИЕ ОТ ЗАКОНА

Московского писателя и критика не оставил равнодушным недавний интернет-опрос, организованный коллегой и нашим журналом…

РЕЦЕНЗИИ

Благодаря нашим рецензентам в книжные магазины не зарастет народная тропа, как бы ни старались продавцы электронных книг.

КУРСОР

В реальном мире не осталось неангажированных новостных агентств. В фантастике они еще сохранились.

ПЕРСОНАЛИИ

В номере немало новых имен, но и к биографии мэтров мы тоже можем кое-что добавить.

---

Спустя пять с половиной лет после кончины Родденберри с частного космодрома на Канарских островах стартовала ракета Pegasus XL, принадлежавшая компании Celestis Incorporated — первому в истории «бюро космических ритуальных услуг». Ракета доставила на орбиту контейнеры с прахом создателя «Звездного пути», вместе с прахом другой культовой фигуры конца прошлого века — бунтаря и мыслителя Тимоти Лири. И прахом еще 21 человека — всех, кто пожелал обрести последнюю обитель и вечный покой среди звезд.

Любопытно, что задолго до этого, в 1974-м, когда в США началось строительство космических «челноков», первую — тестовую — модель сначала предлагали назвать «Конституцией». Но под давлением миллионов «треккеров», развернувших беспрецедентную кампанию в СМИ, тогдашний президент Джеральд Форд принял решение назвать первый корабль многоразового использования так, как требовали фанаты, — «Энтерпрайз». И хотя в космос он так и не слетал, ограничившись ролью испытательного стенда, все равно, согласитесь, — символично.

Вл. ГАКОВ

Проза

Дарья Зарубина Сны о будущем

Иллюстрация Людмилы ОДИНЦОВОЙ

Глава 1

Дорогой друг!

Прошу простить меня за слог записок моих, что не столь хорош, как достоин ты и как желалось бы мне, смиренному их составителю. Сам я не предполагал возможным вступить в звание сочинителя. Однако равно не предполагал я также, что окончу дни свои в скорбном доме, в коем ныне пребываю. Единственное касательство мое к литературе случилось еще в отроческие годы, когда был я однажды при высоком покровителе моем Якове Александровиче Брюсе, в те поры московском генерал-губернаторе, приятелем его, Александром Николаевичем Радищевым крепкой затрещиной уму-разуму учен. Однако обязуюсь приложить все старание мое к тому, чтобы история, в сих записках рассказанная, развернулась перед тобою, мой читатель, такой, как произошла со мною двадцатого числа июля месяца года тысяча восемьсот двадцать второго.

С недавнего времени сон мой стал плох, что в лета мои не редкость. Часто по целой ночи просиживал я за пасьянсом, мучимый бессонницею. В ночь на двадцатое июля сего года я вновь спал дурно. Задремав около полуночи, уже через четверть часа я принужден был проснуться. Ибо почудилось мне, что в комнате кто-то присутствует. Открыв глаза, увидел я стоящего у моего изголовья меня самого, странно одетого и без бакенбард. От этого зрелища сразу уверился я, что вижу сон, потому не поддался испугу, сел на кровати, поприветствовал гостя и, извинившись, накинул халат, поскольку даже во сне чувствовал себя неуютно, оставаясь при посетителе в ночном одеянии. Гость мой представился мне посланцем из грядущего, и я из природной осторожности, даже памятуя, что это сон, не счел возможным довериться его словам и стал выспрашивать о событиях, которым буду я современником. Рассказал он совсем немногое и искренно признался, что не имеет сведений, которые могли бы убедить меня. К моему сожалению, от событий, им упомянутых, отделяло меня более двух лет. А потому, размыслив, что все сие есть только сновидение, я оставил сомнения и стал охотно задавать вопросы об устройстве его времени. Он отвечал мне вполне доброжелательно, изредка улыбаясь, отчего казалось мне, что он посмеивается над моим невежеством.

Под утро гость уговорил меня прилечь. Я повиновался и лишь на мгновение прикрыл веки. Однако когда я вновь открыл глаза, то нашел комнату без всякого следа удивительного визита.

Признаюсь, тогда почитал я все случившееся лишь сном. Но Господу угодно было, чтобы этот сон стал началом удивительных событий.

Писано Илией Яковлевым, сыном Александровым.

18 сентября 1822 года,

Обуховская больница».

Константин Петрович отложил бумаги и спустил ноги с верхней полки. Несмотря на август в поезде было холодно, а от прикосновения волглой постели становилось еще и противно. Он принес стакан кипятка, бросил в него пакетик чая, сунул под одеяло в ноги бутылку горячей воды.

Пожалуй, теперь он был даже рад тому, что взял с собой бумаги Коношевского. Рано или поздно ими все равно пришлось бы заняться. А послание неизвестного психа из девятнадцатого века заинтересовало его.

Письмами обуховского больного Коношевский особенно дорожил. Дорожил потому, что ждал часа, когда их можно будет обнародовать. Но не дождался. Ненормальный забавник желал, чтобы его письма были прочитаны не в каком-нибудь абстрактном будущем. Он сам назначил дату, когда для него начиналось это таинственное «грядущее», и собственноручно написал на пакете с письмами: «Не вскрывать и не делать достоянием общества до 2 августа года 2010». Георгий Владимирович Коношевский умер двадцать четвертого июля, и теперь судьбу писем предстояло решить человеку постороннему, человеку равнодушному, одним словом — ему, Константину Березину.

Естественно, Георгий Владимирович в какой-то мере обманул ожидания обуховского сочинителя и конверты вскрыл, не дожидаясь назначенного срока. Слишком велико было искушение. А вот публиковать не решался. Ждал положенного времени. Но время в свой черед обмануло и его ожидания.

Константин Петрович искренне жалел Коношевского. Он знал старика всю свою жизнь, сорок четыре года. Георгий Владимирович был старшим братом его матери и большим другом обоих родителей. Семья ждала, что Костя пойдет по стопам дяди и выберет научную карьеру. Уже в школе Костя начал публиковать какие-то статейки и наивные детские исследования, но потом, к огорчению Коношевского, оставил попытки найти себя в области гуманитарных наук и с головой окунулся в физику. Новую страсть его приняли со спокойствием, как принимали любое начинание сына. Один только Георгий Владимирович не уставал предпринимать все новые попытки сманить Костю в гуманитарии. В чем за долгие годы ничуть не преуспел, однако дружбы молодого физика и старого филолога это не разрушило. У Коношевского не было другой семьи кроме Березиных, а с некоторых пор его единственной семьей остался Костя.

Поэтому не было ничего удивительного, что все свои драгоценности — кипы черновиков, архивов, рукописей — Георгий Владимирович оставил ему.

Березин отхлебнул чаю и еще раз пробежал глазами письмо. Точнее, его ксерокопию. Сами письма хранились в сейфе университетского музея, но именно Березину предстояло решить: останутся они там дальше или обретут нового хозяина. Записки показались Константину Петровичу забавным и занимательным чтением. Последнее время для удовольствия Березин читал немного. И в череде прочитанного мало было интересного, еще меньше забавного. Он решил читать записки обуховского психа не торопясь, наслаждаясь неловким архаическим стилем и причудливым движением больной фантазии. Засыпая, Константин Петрович еще несколько раз прокрутил в памяти письмо, пытаясь представить себе человека, его написавшего. Видимо, под воздействием чего-то, привитого еще в школе, человек этот постоянно представлялся маленьким. Маленький человек этот обязан был носить какую-нибудь диковинную одежду, например, шлафрок. Березин с улыбкой признался себе, что так и не удосужился в своем уже далеко не юном возрасте поинтересоваться, что же это такое. Но его маленький человек непременно должен был предстать перед ним в этом абстрактном шлафроке. Он должен сидеть в жестком больничном кресле и, покусывая кончик пера, писать на узких листах убористым, выработанным за годы отличной службы почерком.

Засыпая, Константин Петрович уже отчетливо представил себе этого маленького человека, поэтому совершенно не был удивлен тем, что тот пробрался и в его сны. Правда, подсознание Березина преподнесло маленького человека не в тягостной обстановке «желтого дома», а в его мирном обиталище — маленькой комнатке с единственным окном. Он спал на довольно узкой, застланной чистым бельем постели. В углу комнаты стоял письменный стол. Березин подошел к столу и, вынув из кармана спички, зажег свечу. Вообще-то не в привычках Константина Петровича было так бесцеремонно вести себя в чужом доме, но осознание того, что все это происходит во сне, наполнило Березина бесшабашным задором. Он подошел к самому изголовью кровати.

Маленький человек был не так уж и мал, скорее, среднего роста. Но благодаря бакенбардам и ночному колпаку смотрелся потрясающе курьезно.

Березин склонился над маленьким человеком и подергал его за кисточку на ночном колпаке. Тот проснулся мгновенно. Сел, хлопая мутными со сна глазами. Потом его взгляд остановился на госте, в глазах промелькнули удивление и страх.

— Кто вы, любезнейший? — опасливо спросил он, вставая с постели и шаря ногой под кроватью в поисках туфель. — У вас ко мне неотложное дело? С Евдокией Кирилловной сделалось нехорошо?