Менахем Тальми - Из "Яффских рассказов" (8 рассказов)

• Название: Из "Яффских рассказов" (8 рассказов)
• Автор: Менахем Тальми
• Жанр: Современная проза

В нынешнем году исполнилось 80 лет со дня рождения и 60 лет с начала литературной деятельности Менахема Тальми — весьма интересного израильского прозаика, лауреата премии имени Швимера по журналистике.

Наиболее яркая проза Тальми — трилогия «Яффские картинки», первый том вышел в 1979 году и сразу привлек внимание читателей. Через год в Израиле с успехом прошел одноименный телефильм. В 1981 году увидел свет второй том «По второму кругу», также ставший бестселлером. Третий том «Яффо по кайфу. По третьему кругу» был опубликован в 1983 году «Яффские картинки» — своего рода художественно-фольклорный эпос о жителях Яффо 50–70-х, их манерах и нравах, своеобразном быте и ставшей легендарной полууголовной атмосфере, царившей в этом древнем арабском городе-порту. Язык героев — это особый местный диалект, главной отличительной чертой которого является обилие арабизмов и диалогов, наперченных сленгом, с неожиданными языковыми находками и неологизмами. Автор сознательно пренебрегает правилами нормативного иврита и допускает грамматические ошибки. Так Тальми решает лексико-художественную проблему адекватного воссоздания полукриминальной атмосферы тогдашнего Яффо и живых образов его жителей.

"Яффские рассказы" написаны на смеси иврита и палестинского диалекта разговорного арабского языка.

---

Менахем Тальми Из "Яффских рассказов"

Как маленький Леви вернул честь Луне

(Перевел Марьян Беленький)

Ай-ай-ай, какое прекрасное солнце этой зимой в Яффо, какой чистый арак, ну как источник в райском саду, как славно сидеть с ребятами утречком на тротуаре у киоска Джамили! Слово за слово, и вот уже рыбак Абу-Саиф идет с полной корзиной рыбы. Это не рыба, это просто музыка! Локус, ставрида, фарида, мусара, камбала, паламида, карась, форель, ну и сардины, которые Султан Ибрагим называет барабуньками. Ну, а кроме этой рыбы, есть еще скумбрия, и сардины, которые Джамили кладет в коробку — слой сардин, слой соли — рядочками, и так они недельку постоят, и можно подавать их на стол вместе с напитками, и от всего этого вместе у вас во рту начинается настоящий праздник!

Снимает Абу-Саиф свою корзину, и тут выходит Джамили со своей коробкой — отбирает первым лучший товар. Вот он сейчас выльет масличка на сковородку, чтобы барабуньки поджарить, и выжмет сок из перцев, чтобы сделать харайме[1].

Ну, а пока масло сделает с рыбой свое дело, ребята уже пропустили по первой арака. Тут наступает очередь пива, а пока рыбка поспеет, можно и супчику попробовать на костном бульоне, парочку ломтиков баклажана с чесноком, может бамию[2] — это зависит от того, что жена Джамили сегодня готовит.

Ай-ай-ай, какое ласковое зимнее солнце в Яффо, какой чистый арак первой перегонки из райского источника. Только ушел Абу-Саиф, и тут же прибегает мальчик из пекарни, приносит свежие питы[3], внутри которых — масло чабера.

В нос бьет запах только что выпеченных пит, что передают языку горячий привет. Только ушел мальчик из пекарни — появляется старик зеленщик с тележкой, запряженной серым осликом. И все видят и слышат, как он разгружает для Джамили свой товар — огурцы, лук, редьку, петрушку, и через час вам подают самый лучший и красивый салат во всем Яффо. Хотите что-нибудь выпить? А как же! Покушать что нибудь? Нет проблем! Ласковое солнышко целует человека в лицо, прямо в глаза. Господи, что еще человеку надо?!

А надо ему послушать какую-нибудь историю, чтобы провести время с кайфом. Вы уже, наверно, слышали историю о том, как Джино, что бежал по бульвару, вскочил в зал торжеств и играл там на кривой трубе? Ну, а теперь, когда Джамили поставил на стол новую бутылку и кувшин воды со льдом, и тарелочку, полную маринованных овощей и перчика, подсушенного на солнце, — теперь ребята говорят Моизу:

— Ну что, Моиз, пришло время новой истории. Что же случилось с тем, вторым, что забежал на лестничную клетку?

— А вот что, — Моиз делает маленький глоток арака, — говорил я вам, что страх — лучший учитель? А вот история, которую я вам сейчас расскажу, о том, что страх — не только лучший в мире учитель, но и лучшая сваха. Поверьте — не деньги, не земельные участки, не наследство. Страх, господа мои, это лучшая в мире сваха.

— Ну, давай уже, не томи!

— Погодите, — говорит Моиз и откусывает от огурца, — день только начался, на работу вам все равно не идти, так что вам горит? Я уже вам говорил, что страх — это лучшая сваха?

— Да говорил, давай, не тяни кота за хвост.

— А вы знаете сестру братьев Шубати?

— Не знаем, — говорит Фадиха[4], — но слышали.

— Что вы слышали? — Моиз постукивает по пустому стакану.

— Слышали, что она такая страшная, что семья ей из дому выходить не разрешает, — говорит Шимшон-толкач.

— Страшная — не то слово. Она такая уродина, что когда маленькие дети ее видят, так у них делаются судороги лица, и оно остается искривленным на всю жизнь. Вот такая она страшная.

— Вправду такая уродина?

— Не то слово. Страшней ее, пожалуй, во всем мире нет. Да что там в мире — во всем Яффо! Так вот, во избежание неприятностей она никогда не открывает двери входящим, никогда на улицу не выходит, ну разве ночью, с платком на лице. Только ее братья и родственницы их жен, которые с ними живут, к ней заходят. Ну, привыкли. Вы слышали про этого типа из электрокомпании?

— Что-то слышали, — говорят ребята, — давненько это было, кажись.

— Да, давно. Как-то раз эта девица — Луна ее звать — забыла запереть входную дверь, после того как родственница вышла. Через пять минут заходит этот, из электрокомпании, который следит за счетчиками. Приходит он в их квартиру на последнем этаже. Стучит. "Сейчас", — ему говорят. А он думал, что ему говорят: "Заходи". Ну, он зашел, подходит к счетчику, видит ее, все его квитанции выпадают у него из рук, и он выбегает на улицу. Хотел было закричать, так горло у него перехватило. Онемел со страху. Говорят, лишь через полгода к нему вернулась способность разговаривать. Так он подал на компенсацию за производственную травму. Получил где-то четверть миллиона.

— Так что, она действительно такая страшная? — спрашивает Шимшон.

— Нет, еще страшнее. Но замуж все-таки вышла. Денег у них было мешками, наследство хорошенькое. Так его братья давали за ней жениху приличный земельный участок и золота крупными кусками. Так вы думаете, что ей нашли жениха через сваху? Как бы не так! Какая сваха возьмется выдать такую уродину?

— Ну, так какая?

Моиз не отвечает. Только посмеивается и постукивает по пустому стакану. Тут же наливают ему треть арака, треть воды, Моиз ждет, пока смесь сделается совсем белой, отпивает средний глоток, откусывает кусок огурца, и спрашивает:

— Ну, вы уже чувствуете запах барабунек, что подпрыгивают в масле на сковородке у Джамили?

— Да ты не волнуйся. Как только рыба будет готова, их тут же принесут.

— А как насчет молоденького салата? — спрашивает Моиз.

— Будет тебе салат, будет и пита с чабером. Ну давай, не томи — кто же эта сваха?

— Страх, — смеется Моиз, — это лучшая в мире сваха. Не деньги, не честь, не красота — только страх. Помните, я вам рассказывал про тех двоих, что выбежали из машины возле "шекема"? Один побежал в зал торжеств и присоединился к оркестру. Другой, который забежал на лестничную площадку большого дома… я вам не скажу, кто это был, пока вы мне не дадите слово, что уши ваши будут открыты, а рты закрыты.

Обещания в Яффо — товар не дефицитный. Их дадут, сколько захочешь. Наливают Моизу треть арака, треть воды, и говорят:

— Ну, давай уже свою историю!

— Ладно, — говорит Моиз, — значит, тот, что выскочил из машины и забежал на лестничную клетку, это был Малыш Леви. А между ним и теми тремя, что за ним гнались, бежал ангел смерти. Леви перепрыгивает все лестницы одним прыжком, вылезает на крышу. Трое — за ним. Один из них вытаскивает пистолет, Леви перелезает через ограждение крыши. Под ним — пять этажей. Напротив — четырехэтажный дом. Нормальный человек до соседней крыши не допрыгнет. Но тот, у которого за спиной ангел смерти, — это уже не нормальный. И пока этот с пистолетом собирался стрелять, Леви был уже на крыше соседнего дома. Эти трое понимают, что перепрыгнуть туда не смогут. Они спускаются вниз. А Леви тем временем по трубе залезает на кухню квартиры, что на четвертом этаже. Через кухню заходит в квартиру и слышит, как те трое уже говорят на лестничной клетке с соседями: "Тут у нас один грабитель сбежал — так, может, он у вас прячется?"

И снова Леви чувствует дыхание ангела смерти на своей заднице. Идет он по квартире, заходит в спальню. В темноте с трудом видит кровать, а на ней — женщина. Он, недолго думая, снимает рубашку, поднимает одеяло и в трусах лезет в постель. Он дрожит, как петух, что видит нож резника. Луна просыпается и пытается вскочить с кровати, но Леви хватает ее за горло: "Женщина, мне от вас ничего не надо, только дайте мне здесь полежать, пока эти сукины дети отсюда смоются". А тут два брата Луны стучат, спрашивают: "У тебя там все нормально?"

"Говори, говори", — шепчет ей Леви, не разжимая пальцев на ее горле. "Все нормально! — кричит она. — А что?" — "В дом забежал какой-то грабитель, так его у нас ищут. Мы зайдем посмотреть, или у тебя все нормально".

У них ключ, они заходят, в кухню сначала, в ванную, в гостиную, в спальню заходят, зажигают свет. "Ой, мамочка!" — кричит Леви, когда видит, с кем он лежит в постели. И тут же теряет сознание. А когда приходит в себя, прыгает прямо в руки двух братьев Луны.

"Так это ты грабитель?" — спрашивают они.

"Да какой там грабитель! — говорит он, дрожа в своих трусах. — Тут просто небольшой конфликт произошел".

— "Так чего им от тебя нужно?"

— "Да так, ничего особенного, просто они хотят меня замочить. Если они меня здесь обнаружат, продырявят всеми пулями, которые у них в пистолете".

— "Смотри, — говорит старший брат, — мы не знаем, какие у тебя с ними дела. Зато мы знаем, что нашли тебя в постели нашей сестры. Так теперь или ты вернешь ей честь, или мы отдадим тебя тем ребятам, которые тебя ищут".

— "А как я ей верну честь?"

— "Да очень просто — ты на ней женишься".