Чарлз Мартин - Там, где кончается река

• Название: Там, где кончается река
• Автор: Чарлз Мартин
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-061102-7

Досс Майклз и Эбби Колмэн. Начинающий художник из маленького городка и первая красавица Юга, дочь могущественного политика. Они не должны были встретиться. Не должны были полюбить друг друга. И уже тем более не должны были пожениться!

Но настоящая любовь способна разрушить любые преграды! И Досс с Эбби готовы ради своей любви на все.

Их совместная жизнь начинается как прекрасная сказка, и им кажется, что счастье — вечно. Однако очень скоро им предстоит пережить испытание, справиться с которым под силу далеко не каждому…

---

Эбби вывела меня вперед и взяла отца под руку. Теперь я понимаю, что в ту минуту вступил в игру. И сенатор это почувствовал.

— Папа, позволь представить тебе Досса Майклза.

Я протянул руку:

— Сэр…

Его рукопожатие было крепким, отработанным и холодным, а запонка — острой. Он смерил меня взглядом с головы до ног, прежде чем наши руки соприкоснулись.

— Благодарю вас за спасение моей дочери.

— Не стоит, сэр. Еще пара минут, и она сама бы отлично справилась.

Он улыбнулся.

— Хорошо сказано. Хорошо. — Все засмеялись и сразу же замолчали. Сенатор заговорил, обращаясь к зрителям: — Хочу представить вам Досса Майклза. Человека, с которым я познакомился минуту назад и которому я буду до конца жизни обязан за то, что он сделал.

Они зааплодировали, а мне захотелось провалиться сквозь землю. Эбби снова взяла меня под руку и сказала стоящим вокруг женщинам, грозя пальцам:

— Нет-нет, леди, он мой. Ждите своей очереди.

Я еще никогда не видел человека, который столь легко и непринужденно распоряжался бы окружающими. У Эбби был дар. Она вывела меня на веранду, к еще одному столу, за которым раздавали суп из батии. Внизу, во дворе, двое мужчин жарили устрицы на открытом огне. Задний двор был ярко освещен и смахивал на английский сад, окруженный по периметру живой изгородью восьми футов высотой, подстриженной аккуратными уголками.

Эбби налила мне лимонада и сказала:

— Вот, выпейте. Иначе опьянеете.

Я прихлебывал лимонад, а она потянулась, растерла между пальцами какой-то лист и сунула мне под нос. Пахло розами.

— Какая странная роза.

Она засмеялась:

— Это не роза, а розовидная герань.

— Так вы разбираетесь в цветах? Любите покопаться в земле и все такое?

— Хотите, покажу вам свой сад?

— Если вы уведете меня отсюда, я даже готов взяться за лопату.

Мы шли через лабиринт, который она называла садом. Эбби показывала, называла и объясняла.

— Это питтоспорум… здесь мой розарий… Двадцать семь сортов. Это цитрусовые, восемнадцать разновидностей, от танжеринов до сатсума.

Мы повернули за угол.

— А это локва.

— Что «ква»?

Она засмеялась.

— Локва.

У дерева были странные маленькие плоды — круглые, вдвое меньше яйца. Я сорвал один и понюхал.

— Похоже на те штучки, которыми мы в детстве швырялись друг в друга.

— Вы уверены, что это не были кумкваты?

— Ну… какое-то «ква» там точно было.

Она покатала плод в ладони.

— Еще их называют японскими сливами. Они не продаются в магазинах, потому что плохо хранятся. Но они очень сладкие. Вы их уже успели попробовать.

— Когда?

— В глинтвейне был ликер из локвы.

— Откуда вы его взяли?

— Ниоткуда. Сделала сама.

Во мне зашевелились подозрения.

— Вы ведь из таких, да?

Эбби улыбнулась.

— Не знаю. Из каких?

— Марта Стюарт плюс Джулия Чайлд. Спите два часа в сутки, а на Рождество заворачиваете подарки в бумагу собственного изготовления.

Она усмехнулась.

— Что плохого в бумаге собственного изготовления?

Я взглянул в сторону дома и все возрастающей толпы гостей.

— У вас неплохо получается.

Эбби сорвала с куста темно-красную розу и воткнула мне за лацкан.

— Я много практиковалась. — Она помахала какой-то изящной пожилой леди на противоположной стороне двора. — Я рождена в этом обществе. И оно меня приняло.

Она разгладила воротник моего пиджака и придвинулась ближе.

— Кстати, я Эбби. — Она снова кому-то помахала. — Но здесь почти все зовут меня Эбби Элиот.

Я отхлебнул лимонада, чувствуя, как он согревает мою гортань.

— На этой неделе я провел некоторое время в библиотеке. Вы…

О ней писали все газеты и журналы, которые только можно себе вообразить.

— Не верьте всему, что прочитали.

— А чему верить?

Она улыбнулась, взяла меня за руку и повела обратно через лужайку.

— Спрашивайте.

Я последовал за Эбби, держа в свободной руке бокал с лимонадом.

— Ладно.

Остаток вечера я бродил за ней по пятам, опьяненный ароматом ее духов и мягкостью прикосновений. Даже не знаю, от чего я опьянел сильнее — от лимонада или от этого запаха.

После того как Эбби представила меня еще тридцатке гостей, чьи имена я немедленно забыл, мы прошли в другую часть двора, где стояли навесы и можно было перекусить.

— Хотите чего-нибудь?

Я поднял опустевший бокал.

— Да, а то у меня уже язык заплетается. Надо чем-нибудь заесть лимонад.

Мы взяли одну тарелку на двоих и уселись на скамейку в укромном уголке, откуда можно было наблюдать за вечеринкой. Не обнаружив столовых приборов, я спросил:

— И как мы будем есть?

Эбби взяла цыплячью ножку, вгрызлась в нее и ответила с набитым ртом:

— Руками.

Я последовал ее примеру, и между пальцами у меня потек соус.

— Какой смысл увешивать женщин бриллиантами и накрывать столы белоснежными скатертями, если чарлстонская элита ест руками?

— Добро пожаловать в Чарлстон!

— Кстати… — Я жевал, и губы у меня были в соусе. — С меня комиссионные.

— Что?

— На этой неделе пришла какая-то дама и купила портрет мисс Рейчел. Предложила 1700 долларов.

— И что вы ответили?

— Спросил, не хочет ли она бесплатную подарочную упаковку в придачу.

Эбби засмеялась.

— Значит, вопрос с квартирной платой решен?

Я кивнул.

— Отлично. Приятно знать, что и впредь я буду находить вас на том же месте и мне не придется шнырять вокруг вашего колледжа и разыгрывать дурочку.

— Именно так вы нашли меня в первый раз?

Она помахала кому-то из гостей.

— Можно узнать что угодно, если задавать правильные вопросы.

— В вашем случае, полагаю, дело не в том, что вы правильно спрашивали, а в том, что вы вообще снизошли до расспросов.

Эбби взглянула на меня и заговорила мягче:

— Досс Майклз, вы со мной флиртуете?

— Это плохо?

Она пожала плечами:

— Не знаю. Во всяком случае, неожиданно.

— Боюсь, прозвучало чересчур заученно. Как будто я готовился заранее.

Она поставила мой бокал на траву вне пределов досягаемости.

— Хватит. Больше лимонада вы не получите.

Язык у меня как будто распух.

— Отличная идея.

Кованая железная калитка в углу двора показалась мне прекрасным путем к отступлению.

— Не хотите прогуляться?

— Хватит с вас культуры?

— Я не слишком люблю вечеринки. Никогда не знаешь, как себя вести.

Эбби взяла меня за руку и вывела на улицу.

— Умеете хранить секреты?

— Не факт.

— Вот зачем здесь подают лимонад.

Мы миновали Уайт-Пойнтс и вышли на старый вал, откуда было видно слияние рек Купер и Эшли. Названные в честь лорда Энтони Эшли Купера, эти реки-близнецы некогда были главным «хлопковым путем» Конфедерации. Плантаторы сплавляли свое белое золото на баржах по реке, сгружали его на Колониальном озере — всего в нескольких кварталах отсюда — и распродавали на месте, а остаток экспортировали. Понятно, почему чарлстонцы полагают, будто Атлантический океан начинается у их порога.

Ветер был прохладный, поэтому я набросил свой пиджак на плечи Эбби. По каналу проплыла ярко освещенная яхта, возвращаясь в гавань. Я указал ей вслед, пытаясь завязать беседу.

— Эти воды — сплошная история.

Эбби задумалась.

— Расскажите о себе.

Она застала меня врасплох — игривая малышка превратилась в серьезную, задумчивую девушку. Я сел на ограждение и поболтал ногами.

— Многовато для светской беседы, э?

Она пожала плечами.

— Я вырос на реке… к югу отсюда. С веслом в одной руке, с карандашом — в другой. Здесь, конечно, красиво, но Чарлстон, по-моему, и в подметки не годится Сент-Мэрис. Она… ну…

Я почувствовал себя идиотом и замолк.

— Что привело вас сюда?

— Я хотел учиться.

— И как ваши успехи?

— Сам не пойму. То ли я учусь рисовать лучше, то ли надеюсь забыть то, что раньше знал.

Эбби изогнула бровь.

— Раньше я думал, что это несложно. Но здесь… другие учителя, другие мотивы. Все так запутанно. Я даже не уверен, что смотрю на холст так, как раньше.

— Но ваши картины продаются.

— Конечно, я надеюсь, что рано или поздно они будут расходиться как горячие пирожки. Но когда я пишу картину, то думаю вовсе не об этом.

— Значит, вы идеалист.

Эбби прислонилась к ограждению, а я откинулся назад, болтая ногами, — таким образом, она оказалась совсем близко от меня. Огни гавани освещали правую сторону лица девушки, подчеркивая линию скул и короткие завитки волос над ухом. Я обвел взглядом скулу, тень ресниц, ямочку на щеке. Лунный свет отражался в ряби на воде и озарял лицо Эбби.

— Мне было четырнадцать лет, когда мамина машина вылетела с дороги и врезалась в бетонное ограждение. Мама возвращалась домой из магазина в дождь на «лысых» шинах. На переднем сиденье полицейские нашли новые краски и холст. После похорон я вернулся домой, выстроил все свои ингаляторы в ряд на заборе и расстрелял их из краденого пистолета. Потом пошел к реке. У меня было много вопросов, на которые я не мог ответить. Я устал жить под колпаком. Целое лето я провел, плавая от болота до океана. Никаких лекарств. Я решил: если не смогу дышать, то и не надо. Я воровал еду и научился избегать расспросов. Иногда, рано утром или поздно ночью, когда москиты успокаивались, а над водой поднимался туман, я лежал на берегу, почти касаясь носом воды, и изо всех сил старался увидеть Бога, который, по маминым заверениям, жил в этой реке.